О чём «Северный край» писал 110 лет назад

Словом, всё та же, так знакомая рыбинцам, картина весеннего пробуждения «мужика-города», так привлекающего любителей скорой и добычливой наживы.
Городское самоуправление одно из первых набросилось с волчьим аппетитом на открывающее вновь пароходные рейсы между Рыбинском и Казанью пароходство госпожи Кашиной, потребовав с него за причал пристани невероятную сумму, грозя в случае отказа её уплатить не пустить пристань к берегу. Чем кончится это произвольное посягательст­во на чужой карман, увидим.
Думается нам, что власть имеющие обратят должное внимание на бесцеремонные приёмы городского самоуправления и тем самым придут на помощь пароходовладельцам, оградив их от непосильных поборов прожорливых, а в иных случаях совсем благодушных думцев.
В печати уже неоднократно высказывалось удивление по поводу отвратительного содержания тех участков набережной, которые отдаются городом за почтенные суммы пароходовладельцам.
Весьма естественно, казалось бы, требовать от владельца набережных тех необходимых удобств, которые так присущи каждому добросовестному хозяину, отдающему в наём своё помещение.
Между тем, здесь мы видим полное отсутствие желания улучшить хоть сколько-нибудь участки набережной. Впрочем, надо оговориться, улучшение началось. Насажено несколько десятков хилых деревцов, и свалены местами перила, около которых в течение прошлого лета копошились два-три человека рабочих, как живые призраки желания городского управления создать удобства для пьяных на случай предохранения их от падения по косогору. Что ж, лучше что-нибудь, чем ничего!
*   *   *
НА ВОЛГЕ. На набережной Волги закипает жизнь. Устанавливают лари, отворяют трактиры, лавки, и на свет Божий выходят из них летние деятели, сладко зевая после зимней спячки. 
Везде оживлённые лица, радостный говор и шум. В конторах прибавилось служащих, слышится усиленный скрип перьев и щёлканье на счётах. Какой-то пароходовладелец кричит на своих служащих, предлагая подписать летние договоры.
Но служащие нашли в них пункт, обязывающий не пить водку. В противном случае, говорится в договоре, «волен хозяин вычесть у меня половину жалования».
Служащие тоже почувствовали весну и не соглашаются подписать столь трезвые условия. Особенно кричит приземистый капитан с буксирного парохода, заявляющий, что идти на службу в общество трезвости он не согласен.
«Помилуйте, Михайло Михайлыч! У меня по утрам, – поясняет он, – голова с похмелья болит, и только выпью, боли как не бывало, равно рукой всё снимает».
Хозяин стоит в недоумении: и на половинном расходе выехать хотелось, и без людей теперь нельзя – май месяц на носу.
*   *   *
ПОЖАР НА ВОДЕ. В воскресенье вечером 16 апреля гуляющие по ярославской набережной сделались зрителями хотя печальной, но грандиозной картины. Посредине реки Волги вниз по течению плыла горящая пристань Челышева. Вокруг пристани сновали пароходы «Наследники» Челышева и «Сергий», которые и старались уменьшить или потушить пожар.
Пристань вся сгорела, лишь один обгорелый остов её находится на «Ветке». Пожар начался при следующих обстоятельствах. Матрос, служащий на пароходе «Наследники», затопил железную печку на пристани и спустился вниз для откачивания воды. В это время и вспыхнул пожар. Пристань нигде застрахована не была, и убытки достигают несколько сот рублей.
*   *   *
Беда, как говорят, никогда не приходит одна. Так случилось и с господином Челышевым. 16 апреля сгорела его пристань, а пароход его «Наследники», известный в Ярославле под именем «Моисейки», признали пока непригодным к плаванию.
Инженер-механик Мальвинский и начальник Ярославской судоходной дистанции господин Сциславский, осмотрев означенный пароход, постановили не пускать его к плаванию, пока не будут сделаны кое-какие исправления в машине и не будет переменена команда парохода.