Два братца — старший судим за убийство, младший — за кражу — сильно изменили доселе благопристойный быт проживающих здесь семей. Нет, пока на подоконниках в единственном подъезде дома стоят горшочки с цветами, а стены не разбиты и не расписаны матерными словами. Но жильцы в голос стонут: ни на день не стихают скандалы, в «плохую» квартиру на первом этаже снуют люди, а потом вываливаются оттуда в невменяемом состоянии. Стены дрожат от громкой музыки в любое время дня и ночи. Повсюду: на ступеньках в подвал, на стенах в коридоре — подозрительные потёки и вонючие лужи.
К слову, в ночь на понедельник, перед моим приездом, никто не спал: на первом этаже с часу ночи творилась какая-то неописуемая драма. Там врубили музыку, началась беготня — и так до четырёх утра. В четыре часа люди содрогнулись от воплей. Кто-то звал на помощь. Жертву вроде бы побили, а даму сердца одного из братьев ещё якобы и изнасиловали… Люди перед рабочим днём не прикорнули…
А ведь когда-то в доме было так хорошо и спокойно! Жаль, недолго. Пятиэтажку сдали не так давно — под жильё для переселенцев с Камчатки на материк. Часть квартир распределили очередникам. Так, Любовь Соколова долго стояла в очереди и, наконец, получила благоустроенное жильё. Квартира, куда она вселилась с мужем и сыном, находится на первом этаже. Муж — водитель пассажирского автобуса. Именно их соседями и стали Дмитрий и Андрей Алексеевы. После освобождения из мест, не столь отдалённых, они вселились в двухкомнатную квартиру. Вообще-то у них есть домишко, но они, как мне сказали, сдают его квартирантам.
Изначально двушка принадлежала жительнице Камчатки. Но чем-то не понравились ей наш край и город Углич. Администрация выкупила квартиру. Вначале планировали отдать её под офис горгаза. Но жильцы воспротивились: шумно будет. Ах, если бы знать заранее! Тогда в одну комнату вселили погорельца Николая Молчанова, а в другую — какого-то люмпена. Последний вскоре умер, его-то комнату и предоставили по договору социального найма двум братьям.
Как же так, спросит читатель? За какие такие заслуги эти люди получили жильё? У матери братьев был дом на том месте, где сейчас расположена гостиница «Москва». Перед строительством всё тут снесли, а людей расселили. Так маменьке Алексеевых досталась комната в двушке, где теперь проживают братья.
Не каждый из нас удостаивается эпистолярного наследия, подобного тому, что собралось в связи с жизнедеятельностью Дмитрия и Андрея. У старшей по дому Ольги Ратниковой накопилась толстая папка с заявлениями, актами, протоколами и проч. Большой вклад в сие наследие внесли два участковых уполномоченных Угличского ОВД — вначале Юрий Колесников, потом Дмитрий Петухов, — а также прокуратура, мировой судья, служители Фемиды из районного суда.
Ну, а дебоширам эта бумажная кутерьма, как говорится, побоку. Они живут, словно птицы небесные: по словам соседей, нигде не работают, «клюют» что придётся-то бабушка родная поможет, то затащат к себе какого-нибудь пьянчужку, а тот раскошелится на выпивку и нехитрую закуску. Вот и веселятся ребята каждый день, вот и гремит, сотрясая панельный дом, громкая музыка… А в подъезде стоит вонь, как в притоне.
Хотя почему «как»? В одном из отказных материалов за 9 октября 2009 года в ответ на жалобу жильцов старший лейтенант милиции Юрий Колесников записал: «Привлечь к административной ответственности и внести адрес проживания Алексеевых в список притонов!»
Вспоминаются фильмы эпохи советской власти, где героя — хулигана и пьянчужку — перевоспитывают. Он, преображённый, в рабочем комбинезоне, стоит потом у станка с просветлённым ликом, работает. И всё благодаря то ли дружному коллективу тружеников или партии или светлой любви к девушке. Коллектива сейчас нет, есть только корпоративы… Шутка. Хотя, проезжая мимо моторного завода, вижу на автобусных остановках, у пивных киосков и то, и другое: труженики дружно отмечают конец смены… И в любви у нынешнего молодого человека от светлого мало что осталось: спасибо пропаганде секса и алкоголя. О партии уж и говорить нечего.
И если раньше такие «герои» были наперечёт и все их знали и пальцем тыкали, и они прятались в кустах и по подъездам, то сейчас другие времена. Пьянчужки уже не прячутся, а пьют как напоказ. В любом конце города, в любом микрорайоне с раннего утра собираются группки этих «героев». Они не стесняются. Разговаривают громко и уверенно, распивают на видных местах. Особенно почему-то любят они детские игровые площадки… Самое горькое и страшное, что молодёжь, совсем юнцы, особенно в спальных районах и с рабочих окраин, видят в них героев! Бражники ведь не трудятся и не учатся — вольные птахи, «свободные» от всего. Детям нравится крутизна тунеядцев: нахальный смех и громкая нецензурщина — атрибуты алкогольного опьянения. И ряды пропащих людей множатся.
В 1991 году закон «О занятости населения» легализовал безработицу и отменил уголовную ответственность за тунеядство: до этого лица, не работавшие более четырёх месяцев в году, подлежали уголовному наказанию по статье 209 УК РСФСР (тунеядство). Привлекали по этой статье даже женщин. Не стало лечебно-трудовых профилакториев, куда во времена СССР отправляли по решению суда на принудительное лечение от алкоголизма. А что осталось? И кому он нужен сейчас, этот пьяница и хулиган?
Пример дома № 7 по улице Ленинское шоссе весьма красноречив. В разговоре с начальником штаба Угличского ОВД Владимиром Касаткиным выясняю, какую работу там проводят с «весело» живущими братьями? Касаткин не открыл Америки:
— Участковый проводит с ними профилактические беседы. Но он же не может постоянно там находиться. А они пьют каждый день! К ним по решению мирового судьи применяются и такие меры, как арест на пять, десять и пятнадцать суток. Они не раз уже сидели в «клетке» ИВС…
— А когда же закончатся мучения жильцов дома? Ведь так жить невыносимо!
— Когда закончатся? Пока не совершат реальное преступление и не будут изолированы от общества. Или пропьют квартиру — встанут на путь бомжей. А выселять их из квартиры — это компетенция суда, не наша.
Несмотря на «профилактические беседы» с братьями, жильцы обижены на милицию — не всегда они выезжают на их звонки. Якобы машины нет или бензина. Чувствуется: милиция уже устала реагировать на их шумных соседей.
Обижены люди на суд и прокуратуру. Суд не удовлетворил их просьбу о выселении Алексеевых, хотя налицо ситуации, при которых расторгается договор социального найма жилого помещения. Эти ситуации упомянуты в статьях 91 и 83, п. 4, п.п. 2,3,4 Жилищного кодекса: систематическое нарушение прав и законных интересов соседей, которое делает невозможным совместное проживание в одном жилом помещении; разрушения или повреждения жилого помещения нанимателем или другими гражданами, за действия которых он не отвечает; использование жилого помещения не по назначению.
К слову, есть даже предписание пожарных инспекторов, сделанное после проверки квартиры Алексеевых, — о ремонте электрооборудования: «заизолировать оголённые провода, выполнить электророзетки и выключатели»…
Очень жалко и погорельца Молчанова: он вынужден мыкаться по чужим углам, так как жить в притоне просто невозможно. Хотел продать комнату — безуспешно. Какой сумасшедший решится на такое соседство? Разве что рота спецназовцев… И разменять квартиру оказалось делом трудным. Николай пытался пустить квартирантов, но, как сказали соседи, молодая семья с маленьким ребёнком вынуждена была бежать в первую же ночь из этого бедлама, оставив даже холодильник.
Почему же суд не принял решение о выселении? Жильцы говорят: сыграл роль акт обследования, который подписала жилищная комиссия микрорайона — в нём отмечалось, что в квартире полный порядок, всё на месте. И живописная деталь — на кухне даже жарилась рыба! Соседи подозревают, что зампредседателя комиссии Светлана Трусильникова уведомила накануне проверки бабушку Дмитрия и Андрея Лидию Николаевну. И та прибежала, навела порядок.
Светлана Константиновна отрицает это. И вообще, считает, соседи лишнего наговаривают на парней. Имеют какие-то свои интересы. Ну, шумят молодые люди…
— Они ласки материнской не видели и вообще ничего хорошего. Знаете, я как член комиссии по делам несовершеннолетних столько узнала, такие горемыки есть. У них книги не было в жизни, они в театр не ходят, за границей уже никогда не побывают. Всё мимо них прошло. У них одна радость — стопка… Зачем такой вал пускать на людей, загонять, как собачат, в угол?
А насчёт акта вспоминает: пришли, стучались в дверь — очевидно, чужую, потому как с другим номером — может, купили где то, а может, со свалки… Никто не отозвался — вошли сами, не заперто было. Удивились: в доме — идеальный порядок. А главное — на кухне рыба нажарена!
С бабушкой Светлана Трусильникова действительно знакома — ещё на «Чайке» вместе работали. Бабушка — уборщицей, а Светлана Константиновна — юристом. Лидия Николаевна всё для внуков делает и вертится, как волчок: огород сажает, на рынке торгует мочалками, к братьям прибегает-то принесёт что-то поесть, то за квитанциями на квартплату… Даже домушку их гнилую хотела поднимать, но её отговорили — неподъёмное дело.
Сейчас бабушка хочет, чтобы Дмитрий и Андрей приватизировали комнату — потом можно продать или разменять её, чтобы развести братьев — вместе им нельзя.
Трусильникова признаёт: жить рядом с такими трудно. Но неужели нам нужны ещё два бомжа на помойке? Пусть парни приватизируют комнату, продадут и купят два каких-нибудь недорогих домика в деревне! Зачем соседи им мешают, судятся?
Всё это, конечно, вроде бы и правильно. Жалко братьев. Но почему не жалко соседей? Вот Любовь Венедиктовна никогда не сможет забыть про совсем недавний случай.
Стоял её сын, семнадцатилетний Алексей, с другом у дверей своей квартиры. Тут вышел один из братьев, говорит: «Пошли! Старший хочет с тобой переговорить». Алексей вынужден был зайти к соседям — не хотелось трусом выглядеть в глазах друга. А его, как бабочку в гербарии, прихлопнули к стенке и начали издеваться: кулаком перед лицом махали, душили. Потом «старший» кольнул ножом в лицо парнишке. Остриё прошло сквозь губу, уткнулось в зубы.
Пришло уведомление из ОВД, подписанное заместителем начальника милиции общественной безопасности Е. В. Пахтусовой: «В возбуждении уголовного дела отказано по пункту 1 части 1 статьи 24 УПК РФ — нет состава преступления». И вроде ведь всё формально правильно. Из прокуратуры пишут: «В действиях должностных лиц Угличского ОВД нарушений служебной дисциплины и действующего законодательства не выявлено». Действительно, для возбуждения уголовного дела нужна справка из судмедэкспертизы о травме. А туда очередь, и в десять дней — положенный срок — участковый не обернулся.
А куда ему спешить? Не его же ножом кололи! Любопытно: на днях пять лет дали мужику, который пнул ногой милиционера. Пять лет — вот цена неуважения к человеку в форме. Почему же покой обычных граждан практически ничего не стоит?..
Валерия СТОЛЯРОВА