– Начинается «Анна Каренина», сериал. Но ведь помнится, она уже однажды начиналась. Что там произошло и что теперь будет?
– В первый раз мы ее запускали в 1994-м. Самый кризисный год, самые глухие времена, кино вообще уже не снимали. И когда я сказал эти слова: «Анна Каренина», – вдруг все сразу поняли, что именно ее и нужно сейчас снимать. Что именно она и даст людям хотя бы иллюзию, что бывший советский кинематограф, а ныне рыночное свободное кино обновленной России подает признаки жизни. И было подписано соглашение о съемках пятисерийной телевизионной и двухсерийной кинотеатральной картины. И было тогда торжественно провозглашено: последняя картина, которая будет закрыта, – «Анна Каренина». Ее последней и закрыли. К тому времени мы успели провести подготовительный период, подобрали всех актеров – 150 персонажей! Все уже были утверждены на роли и мечтали их сыграть. Вот так мы все рассчитали и отправили смету в Госкино на пошив 150 костюмов. И тут грянул кризис, который трогательно называли «чубайсов-ским обрезанием», когда был секвестрирован бюджет. И вся «Анна Каренина» со всеми 150 костюмами в аккурат попала под это «обрезание». Если бы продолжать работу над ней, то все остальные картины пришлось бы закрыть. И я ее закрыл себе сам, потому что был тогда председателем Союза кинематографистов и не хотел парализовать все кинопроизводство в стране. И вот прошло сколько-то лет с того момента...
– Ровно десять.
– Ровно десять лет. И вдруг мне звонят с Первого канала телевидения – Константин Эрнст приглашает приехать поговорить про «Каренину». До этого мне много сериалов предлагали, а я все отказывался. А тут про «Каренину». Интересное предложение, отвечаю. Тут сошлись все наши интересы: канал хотел, а я об этом мечтал.
– Это будет продолжение старой работы?
– Конечно, все же было готово.
– А как же актеры? Ведь десять лет прошло.
– Они как раз вошли в свой возраст.
– И тот же вариант: пять серий для телевидения и две для кино?
– Мы думаем об этом. Начнем мы показ с пяти серий по телевидению. И уже потом, возможно, выйдет киновариант. Поэтому будем снимать со всеми техническими требованиями для «большого кино»: широкий экран, «долби» и все такое. В этом смысле я очень признателен Первому каналу за серьезность подхода и понимание всех этих необходимостей.
– Первый канал пошел на это, воодушевленный успехом фильма «Идиот»?
– Его подвигли рейтинговые цифры, которые доказали, что публика хочет смотреть не только боевики. О чем я говорил давным-давно. Что вернуть русскую публику к русскому кино можно отнюдь не русскими римейками американских картин. Что это ведь абсолютный идиотизм. Если хочешь смотреть американский фильм, купи американский фильм и смотри сколько влезет. А от русского кино зритель ждет все того же «ручного производства». При полном сознании, что как бы ни были прекрасны чужие ценности, а мы живем в России, мы русские, и у нас действительно есть кое-какая великая культура с Толстым, Чеховым и Достоевским. И эта культура, само ее наличие дает некий смысл нашему существованию независимо от того, любит кто-то классику или не любит.
– Чего нам ждать от картины? Будут какие-то новые взгляды по сравнению с фильмом Зархи, не говоря уже о хрестоматийном мхатовском спектакле?
– Понимаешь, там не может возникнуть иных взглядов. Эпоха замысловатых подтекстов, я думаю, канула в Лету, причем навсегда. Мол, пришла пора через Толстого обратить внимание на актуальную борьбу с коррупцией! Найти в романе коррупционные мотивы и их особо подчеркнуть. Это все маразм, который многие годы не давал делать нормальные художественные произведения. Так что задачи, которые мы перед собой ставим, те же, что ставил Рихтер, играя Шопена. Не переделывать партитуру и не играть фортиссимо там, где предполагалось пьяниссимо, а просто понять, что имел в виду автор. А автор, Лев Николаевич Толстой, имел в виду – и это все больше понимаешь с возрастом – такое количество необходимейших людям истин! Необходимых и сегодня! Роман-то о наличии в человеке совести, то есть о самом отсутствующем компоненте в нашей сегодняшней жизни. Помните строки у Эренбурга: «Есть надоедливая в мире повесть – как плачет человеческая совесть...»? И есть такой надоедливый роман «Анна Каренина» – о том, как плачет совесть. Из этой надоедливой повести и складывается понимание того, зачем нас судьба швырнула в эту жизнь. И даже если только с одним этим мотивом романа разобраться на уровне человеческой правды, а не публицистической декларации, уже имеет смысл снимать такое кино.
– Поскольку ты режиссер «атмосферический», сразу спрашиваю: кто оператор и кто композитор фильма?
– С оператором беда. Я ведь всю жизнь работал с лучшими нашими операторами. Паша Лебешев умер, нет Гоши Рерберга. Юрий Клименко, с которым я снимал «О любви», заболел и к тому же занят на другой картине. И я впервые ищу оператора так мучительно. Что касается композитора, будет музыка Сережи Курехина. Мы с ним когда-то собирались делать оперный спектакль «Анна Каренина» в Большом театре, и он уже написал для него много хорошей музыки. Проект сорвался из-за его смерти. Сейчас вышло собрание его музыки из восьми, по-моему, дисков, там есть все необходимые нам мотивы.
– И последнее. Насколько я знаю, только что прошло утверждение исполнителей на главные роли. Кто есть кто?
– Анну сыграет Татьяна Друбич. Вронского – Александр Домогаров. Мария Аниканова будет Китти, а Сергей Гармаш – Левиным. По поводу Каренина идет мучительный выбор между Александром Абдуловым и Олегом Янковским. А ты кого бы выбрал?
«Российская газета».
Валерий КИЧИН.