Лестница, которая не кончается

– Татьяна, я знаю, что вы были категорически против поступления дочери в театральный вуз, и она стала историком. А как же сами попали в актрисы?

– Стать актрисой не мечтала, просто училась в школе и всегда как-то была на виду. Не то чтобы я хотела этого, так получалось. Я хорошо читала стихи, особенно лихо давался Маяковский. Вела школьные радиопередачи. Как-то пришел к нам в 74-ю школу актер Князев и стал отбирать детей в драмкружок. Про меня сказал: «Вот эту непременно надо». После двух спектаклей мне посоветовали попробовать поступить в театральный. Так обозначился коридор, о котором я и не думала, и не знала. Но именно это вдруг внутри и отозвалось, и заболело. Стала больше ходить в театр, читать книги о нашем и зарубежном театре. Конечно, родители хотели, чтобы я получила высшее образование, пошла в пед или мед. А я подала заявление в театральное училище, тогда конкурс туда был 30 человек на место.

– Что осталось в памяти от вступительных экзаменов?

– Я читала о любви из «Дикой собаки Динго», пела, танцевала. Солопов сидел в черном костюме, элегантный, нога на ногу. Девчонки от него сходили с ума. И когда я почитала и попела, он посмотрел на меня таким мужским взглядом (сейчас-то я понимаю, что это был его штамп, который он и в ролях использовал, а тогда это для меня было что-то особенное) и спросил: «Это у вас свои волосы?» Я ответила: «Свои». Он сказал: «Ваше счастье». Так я попала в театральное.

– Кто вас обучал актерской профессии?

– На курсе были педагоги Владимир Алексеевич Солопов, Наталья Ивановна Терентьева, Татьяна Васильевна Канунникова, Владимир Абрамович Лаповок. Сразу мне полюбились Наталья Ивановна и Татьяна Васильевна. Я чувствовала, что они пытаются меня вылепить. Я по своей природе податливая ученица, все впитываю. И очень доверчивая в том, что касается профессии. Наталья Ивановна очень щедрая актриса. Некоторые так ценят себя, что становятся скупыми. Но известно: чем талантливее человек, тем он проще. Я часто смотрела на Терентьеву из-за кулис, буквально разинув рот. Меня поражали ее голос, ее юмор. И в жизни она человек мужественный и стойкий, и я всегда думала, когда было очень трудно: и я должна быть такой же стойкой.

– Татьяна, почему вы не уехали из Ярославля, когда закончилась учеба?

– Сразу после окончания училища очень звали в Северодвинск. Я понимала, что там будет возможность играть главные роли – ведь я героиня. Но я никогда не уезжала от мамы и папы. Девочка после школы – без разбега, без нюха на жизнь, домашняя. А теперь думаю: и правильно, что не уехала. Есть над человеком какая-то сила – назови ее «судьба», – которая ведет по жизни. Осталась, значит, так было надо.

– Как вас приняли в Волковском? Труппа в те годы была очень сильная и, наверное, столь же непростая.

– Приняли по-разному. Но я всегда была человеком воспитанным, никогда не опаздывала, никого не обижала, не оскорбляла, на хамство не отвечала хамством. Терпела, плакала. Сейчас уже появилась защитная реакция – могу ответить. Хотя по-прежнему очень чувствительна и ранима. А тогда и страшновато было – такие фигуры, все разные, масштабные. Чувствовала, что рядом Наталья Ивановна и Татьяна Васильевна. Любила меня Светлана Михайловна Варзанова, она обучала танцам, просто дрессировала, била по спине. Я возмущалась: «Что же она меня так по спине лупит?» А старожилы говорили: «Значит, она тебя любит, верит в тебя». И мужчины-актеры очень хорошо ко мне относились. Да и помогало то, что с самого начала я занималась общественной работой. Была секретарем комсомольской организации, потом парторганизации. Это мне дало много – научилась слышать людей, думать, оценивать.

– 30 лет в театре – срок немалый. Можно ли назвать любимую роль из того огромного количества образов, пропущенных через себя за эти годы?

– Я играла все. Когда была совсем девчонкой, удавались роли старух. Любила грим, парики, играла характерные роли. Но из всех «Корсиканка» – самое точное попадание. Все совпало: характер, голос, сложился дуэт. Дуэт очень важен. Иногда и декорации устареют, жив дуэт или трио – и жив спектакль. Такое попадание бывает раз в жизни.

– А если нет, как вживаетесь в роль?

– Когда я получаю роль, у меня начинается болезнь. Я настолько позволяю ей в себя проникать, что становлюсь этим человеком. А если роль не совпадает с моим мироощущением, жизненным опытом, идет работа на сопротивление. Ее словно сверху на себя надеваешь и начинаешь думать за героя – почему здесь я так, а не иначе поступаю. Иной раз получается, а иногда совсем неудачно. За 30 лет бывали роли, которые противно играть. Не всегда идешь на работу как на праздник. Чувствуешь, что врешь, что не складывается. Таких ролей немного, но бывали.

– Когда-то вам было нелегко вживаться в труппу, завоевывать в ней свое место. А сейчас с актрисой Исаевой работать трудно?

– Режиссерам, наверное, трудно. Я себя ощущаю полноценной личностью, точно выбрала свою позицию. Бог помогает мне, так почему я не могу быть уверена в себе? Я не могу поклоняться тому, кто меня ломает и корежит. А режиссеру я должна поклоняться и верить, тогда будет результат. Режиссеров много, и каждый пытается тебя убедить, что он прав. Но мы же организмом работаем, нервами своими, и если я не верю, убеди меня. Слова можно всякие говорить, а выстроить все так, чтобы актер поверил, дано не всем. С годами появляется творческая интуиция, видение роли. Я сразу думаю: а какой композитор мог бы написать музыку, какой художник – декорации? Выстраивается ассоциативный ряд, и надо сказать, что меня интуиция не подводит. Наверное, это и есть профессионализм.

– А какое сейчас внутреннее ощущение себя – что могу, что хочу от жизни, от профессии?

– Я могу и танцевать, и хохмить, и хулиганить на сцене. Кто-то называл «клоунесса». Могу и такую трагическую роль сыграть – весь зал плакать будет. Только вот что-то такую роль не дают, не видят этого во мне. А в душе сейчас много всего. Никогда в жизни не выбирала только профессию – я актриса, меня надо беречь. Нет – и за картошкой, и полы мыть, и готовить. Очень люблю своего внука, много с ним провожу времени и счастлива. Вообще на судьбу не обижаюсь. За эти годы бывали разные периоды – и простои, и огорчения. Конечно, много не сыграла. Но разве есть актер, который скажет, что сыграл все, что хотел?

– Как сохранить себя в этой сладкой и мучительной профессии – актер?

– Говорят, что театр – храм. Еще говорят – дом, где разбиваются сердца. Профессию актера невозможно поменять, театром заболеваешь навсегда. И под такие жернова попадаешь! Каждый новый режиссер говорит: «Все, что было до меня, – плохо, теперь будет хорошо». И каждый тебе душу царапает. Как сохранить себя? Не знаю. Мы зависимые люди. Вот поэтому актеры и спиваются, и вешаются. Уходят из театра не в другую профессию, а повыше. Наверное, меня спасает то, что всегда побеждает здравый смысл, – собраться и выстоять, как бы трудно ни было. Видеть рядом с собой близких – счастье. Мне есть что вспомнить, много сыграно. Это мой город, меня здесь знают, любят, и это согревает.

* * *

Сегодня в Волковском – бенефис Татьяны Исаевой. В трудовой книжке актрисы всего одна запись: «Принята на работу в театр им. Ф. Волкова», – конечно, кроме многочисленных благодарностей. Таких верных и преданных служителей у первой русской сцены, увы, уже немного. Красивая, яркая, темпераментная – все эти эпитеты укладываются в одно понятие – актриса от Бога. Три десятилетия ярославский зритель любит Татьяну Исаеву преданно и нежно, внимательно следит за новыми ролями, радуется и переживает вместе с ней. Любит потому, что она талантлива, и еще потому, что она своя, родная, настоящая ярославна. А лестница, по которой девочка в белом платье поднялась до заслуженной артистки России, еще не кончилась...