Дорогами Чечни

Чем ближе к границе с Чечней, тем чаще останавливали нас на постах ГАИ. Гаишники долго проверяли документы, осматривали автобус. За окном крепчал мороз. Ночь и утро прошли в жуткой студеной спячке. В Моздоке нас встретил полковник, которого все звали Борисычем. Он и стал нашим проводником на территории Чечни. Пройдя паспортный контроль, мы отправились на поиски воинской части 3737, куда должны были доставить две посылки - из Сочи и из Рыбинска. Краснодарские мальчишки просто остолбенели сначала, а потом радовались, как малые дети, принимая увесистые подарки, передавая письма и приветы родным, учителям, друзьям. Фотографировались, говорили, что все у них прекрасно, все здоровы. Здесь мы узнали, что рыбинец Александр служит в станице Наурской. Блокпосты 24 декабря в половине десятого утра наш автобус въехал на территорию Чечни. Блокпост - колючая проволока в три ряда и изуродованные снарядами доты. На дорожном указателе, изрешеченном пулями, с трудом удается прочитать: "Наурский район. Чеченская республика". В дырки пробивается солнце. Дальше остановки на каждом блокпосту, но уже без проверки документов: Борисыч обеспечивает нам зеленую улицу. Они все разные, эти блокпосты. Где-то просто нагромождение бетонных блоков и плит с наблюдательным пунктом на самой верхотуре в обрамлении колючей проволоки. Встречаются и экзотические, как жилище Робинзона Крузо: высокий бревенчатый частокол, плетень из камыша, ограда из камня, за которой бегают овчарки или "двортерьеры", вьется дымок костра. И везде одинаково замерзшие на ледяном ветру служивые в камуфляже - уже не разберешь, где милиция, где военные. Такой холодной зимы здесь давно не было, мороз под двадцать, снегу навалило изрядно. Солдатская баня в Знаменской В колонне с военными грузовиками уходим по равнине в сторону Грозного. Наш первый большой привал - в станице Знаменской, в военной комендатуре Надтеречного района. За железными воротами - укрепления из мешков с песком, такие же мешки и на окнах большого трехэтажного здания. В глаза сразу бросаются следы от снарядов на беленой штукатурке, БТР с автоматами и снайперской винтовкой на броне, вооруженные "калашами" бойцы. Нас принимает полковник внутренних войск Лещенко. Он не слишком расположен к беседе: много дел, его подразделение только прибывает в Знаменскую на смену военным. До обеда - по чашке горячего кофе у начфина по имени Мурад, выпускника Ярославского военно-финансового училища. Узнав, откуда мы и как замерзли, солдатики предложили "экскурсию" в военную баню, и мы почти час отрывались в парилке на раскаленных досках под потолком маленького и неказистого, но такого упоительного рая, о котором даже и не мечтали в автобусной морозилке. В солдатской столовой работают чеченки, немногословные и добродушные. Пожалуй, только этот обед из всех солдатских харчей, что отведали мы в Чечне, можно было назвать действительно вкусным по гражданским меркам - суп с рыбными консервами и гречка с мясом. На ужин - пресные макароны, грубый серый хлеб с маслом. Обманчивая тишина За воротами комендатуры - станица. На улице в основном женщины, снующие на рынок и обратно. Большинство одеты одинаково: кожаные куртки, длинные черные юбки, пуховые платки. Но встречаются дамы в шикарных мехах и модных сапожках. Детей почти не видно. Мужики с намотанными на головы шарфами кучкуются у рынка, спрятав озябшие руки в карманы. Просим разрешения у руководства комендатуры выйти на рынок, который сразу за высоким забором: нужно купить продуктов в дорогу. Но на рынок нас не пускают даже в сопровождении вооруженных солдат. Как объяснили нам работники администрации Надтеречного района, которая тоже размещается в здании комендатуры, тишина в станице обманчива: - На рынке заезжие русские - яркая мишень. Не заметишь, как подойдут и выстрелят в упор, не помогут и солдатские автоматы. Не сомневайтесь, о вашем визите уже знает вся станица! Недавно недалеко отсюда боевики изрешетили машину главы администрации Надтеречного района Ахмада Завгаева (один из его братьев сейчас посол, другой - сенатор в Совете Федерации от Чечни), сам он был убит контрольным выстрелом в голову. На авторынке незадолго до нашего приезда взлетела машина, начиненная взрывчаткой. Позже я узнала, что боевиками в Знаменской и Наурской руководит русский из станицы Алпатово, его чеченская кличка Абу-Малик. Вечером мы поздравляли с наступающим Новым годом и Рождеством бойцов внутренних войск. Нужно было видеть их лица - повзрослевшие мальчишки с яркими пакетами в руках выглядели не круче детсадовцев вокруг деда Мороза. Много ли нужно, чтобы в неуютных крашеных стенах комендатуры, в однообразных буднях солдатской жизни вдруг поселился праздник, ожили картинки из далекого дома, запахло елкой, мандаринами и бабушкиными пирогами. Наташа говорила с ребятами, как со своими сыновьями. Борис проводил анкетирование, Саша рассказывал о рыбинской молодежной организации "Патриот", которая готовит пацанов к армии. Растяжки у родника Большинству бойцов служить еще год. Решение военного командования о выводе войск с территории Чечни в пограничные зоны здесь воспринимают отрицательно. В крупных станицах остаются лишь дивизии внутренних войск, а этого недостаточно. Мы заглянули в подразделение к связистам-контрактникам. Они нам рассказали, что их отдельная часть тоже начала перебираться на границу с Дагестаном, в селение Зондак. Когда первые связисты прибыли к месту будущей дислокации (а это палаточный городок в чистом поле, из которого только что выехало подразделение внутренних войск), бывалые мужики были просто шокированы. Тропка к роднику уставлена растяжками, в полевой бане прострелены котлы, а сама баня изгажена. Все, что можно было оторвать от земли, увезено. Боевики? Местные? - спрашиваю связистов. Нет, говорят, это дело рук самих военных, которые знали, что им на смену приедут другие российские войска... К вечеру связисты освободили для нас комнату, поставили кровати, застелили чистым бельем. Забравшись на верхний ярус, я впервые за несколько суток вытянула ноги. Мы спали как белые люди, не боясь замерзнуть. Путь на Ханкалу Еще не было шести утра, когда за дверью послышалось: "Рота, подъем!". На коротком совете мы приняли решение разделиться на две группы. Наташа, Юрий и Борисыч отправляются на "уазике" в Новогрозненск, где служит Наташин сын. Мы - в Ханкалу, где-то там крутит баранку наш земляк, парнишка из Рыбинска, и служат сочинские парни. Перекусив на скорую руку, загрузили подарки в военный КамАЗ. Мы знали, что сюда уже не вернемся. Фотографируемся на память вместе с бойцами комендатуры - и в путь. Первой из ворот выехала "зэушка" - зенитная установка на базе КамАЗа, без которой ни один военный транспорт в дорогу не уйдет. Вместе с бойцами на ЗУ под брезентом устроились Саша и Борис. Мы с врачом Людмилой - в кабине грузовика. Первая примета чеченских дорог - бензовозы на обочине с самопальным горючим и трехлитровая "расфасовка". Литр плохого бензина стот восемь рублей, но недостатка в покупателях нет. Ближе к Ханкале работают нефтяные вышки с парой вагончиков в ограде. Говорят, нефть высокого качества здесь берут чуть ли не из колодцев. На всем протяжении трассы - бригады пеших саперов с миноискателями и служебными овчарками. Их на дороге так много, что я спросила нашего водителя: неужели угроза столь серьезна? Молчаливый Геннадий убедительно кивнул и прибавил газу, когда машина выехала на открытое пространство. "Зеленку" всегда проезжают на максимальной скорости. Вдоль дороги на краю огромного поля - развалившиеся бетонные лотки оросительной системы. В станице Мекенской - простреленные заборы, много разрушенных домов. Проехали одинокий хутор с большим скотным двором, сенными стогами, сараями и таким мирным дымком из трубы старого дома, обогнали большую отару кудрявых белых овец. Потом пошли сады и виноградники. Пастораль сменилась укрытием из плащ-палаток. Прямо на снегу отогреваются у костра солдатики. Дважды мы пересекли Терек. На равнине он спокоен. Но и сюда дошла война: правая сторона моста разрушена и ушла в воду, въезд заново выложен плитами. Пытаюсь разговорить Гену. Он уже полтора года колесит по Чечне, еще два месяца назад их 74-я бригада стояла в горах, потом перевели в Знаменскую, а после Нового года будут на границе с Дагестаном. Контракт заканчивается через год. "Зарплата - одиннадцать тысяч в месяц. Дома не был восемь месяцев! Где дом? В Хакасии, Красноярский край". Невозмутимо-серьезное, с богатой щетиной лицо водителя вдруг просияло теплой улыбкой: "Две дочки, одной тринадцать, другой - восемь". И снова блокпосты, бетонные укрытия уже без всяких изысков, и большими буквами на плакатах: "Стой, стреляю без предупреждения!" Бэтээры, БМП, грузовики, на дверцах кабин - бронежилеты. Российская милиция в камуфляже. В черной форме - чеченская милиция. Огромное поле перед Ханкалой вдоль и поперек изрыто окопами. Мы въезжаем в Грозненский район. Здесь нефтяные вышки, газовое хозяйство, горящие факелы высоко над землей. И, словно грозные хозяева здешней земли, то и дело из-за гор появляются винтокрылые "двадцатьчетверки". Пока летят над горами, все время отстреливают одновременно по четыре тепловые "ловушки". Эти "ловушки" отвлекают от вертолета снаряды с головками теплового наведения - переносных зенитно-ракетных комплексов "Игла" и "Стрела", которыми вооружены боевики. Над равниной вертолеты летят очень низко, того и гляди заденут вышки. На снимке: в Чечне отовсюду торчат стволы. Фото автора.