Ночь нашей памяти

Захоронены даже в фамильной усыпальнице Романовых останки, обнаруженные в одном из мест предполагаемого погребения убиенных. Но вопросы, связанные с происшедшим, остались. Да и общество наше все еще смотрит на это убийство с классовых позиций, перечисляя недостатки, допущенные государем то в ходе русско-японской войны, то в войне с немцами. Поминаются до сих пор в укор императору и Ходынка, где погублены оказались тысячи людей, пришедших посмотреть на царя. Все, все, что связано с домом Романовых, вменяют в вину Николаю II и его домочадцам. Но не будем судить о том, какой мерой мерить вину Романовых перед Россией, вспомним сегодня о том, что расстреляли их без суда и следствия, тайком, ночью. И не одного Николая, венчанного на царство, всю семью – жену и пятерых детей, челядь. Тех, кого пуля не сразила мгновенно, кололи штыками. Убийцы оставили на месте преступления море крови и таинственную надпись на стене Ипатьевского дома: «В эту самую ночь Валтасар был убит своими холопами». Начало трагедии ...15 марта 1917 года последовало отречение императора от власти. Этому предшествовал долгий и мучительный поиск самим государем выхода из создавшегося положения: он оказался буквально обложен врагами и подданными. Последние, включая членов царской фамилии, требовали ограничения монархии, даже низложения ее. Князь Кирилл, прадед того самого юноши из рода Гогенцоллеров, претендующего сегодня на российский престол, бегал по Зимнему в дни Февральской революции с красным бантом на лацкане пиджака. С горечью записывал государь в своем дневнике: «Измена, кругом измена», но это был лишь первый горький глоток из той чаши, которую предстояло испить ему. Февральская смута разделила дом Романовых и саму семью венценосца, до этого почти неразлучную. Царица с детьми находилась в Царском Селе, а государь в Ставке на фронте. Дни пребывания там Николая II расписаны историками буквально по часам, и видно, какую драму переживал человек, перед которым незадолго до этого мир буквально снимал шляпу. Забастовки в Петербурге, аресты солдатами офицеров, нарастающий кризис власти. Генералы Алексеев, Рузский, Дубенский и Лукомский вместе с явившимися в Ставку членами Государственной Думы Бубликовым, Калининым, Вершининым и Грибуниным ставят царя перед фактом необходимого отречения. Он подписывает документ, который тут же становится известен по всей России. Прощальное же письмо, обращенное к русской армии и написанное вслед за этим отречением, революционная власть от народа и армии скрыла. А в нем – призыв к твердости в защите Родины, к прекращению смуты, которая на руку врагу, призыв благословения Господа на победу русского оружия. Временное правительство во главе с масоном Керенским гарантировало государю и членам его семьи отъезд за границу, но собиралось ли оно держать слово? Скитальцы События в Петрограде разворачивались так же, как в Ставке. 21 марта генерал Корнилов, командующий Петроградским округом, объявил об аресте государыни. Режиму арестованных должны были подчиняться и дети. 22 марта государь прибыл в Питер. На вокзале сопровождавшие его бывшие подчиненные быстро разбежались в разные стороны, вспоминает один из оставшихся верных царю офицеров. «Сцена была весьма некрасивой», – пишет он. Ворота дворца, куда прибыл царь, оказались заперты, и дежуривший у них солдат никак не хотел открывать их без команды офицера. Но вот последовал из караулки оклик: «...Открыть бывшему царю», высыпавшие из караулки люди в военной форме сбежались посмотреть на государя. При виде их он, как и подобает, поднял руку в приветствии, а встретившийся офицер так и не вынул руку из кармана и папиросу изо рта. Весь последовавший за этим уклад жизни царских узников был регламентирован специальным установлением, разработанным Керенским. Он, прежде всего, изолировал государя, семью и всех, кто остался с ними, от внешнего мира. Парк и дворец были оцеплены солдатами и находился под двойным наблюдением снаружи и внутри дворца. Государь был даже на некоторое время изолирован от членов семьи. Солдаты из охраны большей частью вели себя по отношению к узникам так же, как те, что встретили его по прибытии во дворец. Неоднократно являлся в Царское Село и сам Керенский, беседовал с государем. Признавался впоследствии, что эти встречи совершенно опровергли устоявшееся мнение о государе как о безвольном, никчемном человеке. Керенский добился отмены смертного приговора в отношении царя и якобы даже давал кому-то деньги на устройство побега арестованных... Но маховик ненависти, людской злобы был уже запущен и раскручивался все сильнее и сильнее. Тобольск В первой половине июня 1917 года Временное правительство решило перевезти царскую семью из Петербурга, вернее Петрограда, в Тобольск. Мера эта обосновывалась «невозможностью содержать арестованных ввиду нарастающего нажима со стороны большевиков». Но почему туда, в такую глушь, а не в Архангельск или на юг, на запад, откуда действительно Романовым можно было бы спастись? Семье дали возможность подготовиться к отъезду, взять с собой необходимые вещи, продукты, отобрать нужных людей. 45 человек, преданных государю и государыне, отправились с ними навстречу неизвестности, не сулившей никому из них ничего хорошего. 19 августа изгнанники прибыли в Тюмень, а оттуда пароходом «Русь» отправились в Тобольск. Там Романовым предоставили бывший губернаторский дом, теплый и светлый. Первые полтора-два месяца жизни в нем были едва ли не лучшими из всего их заточения. «Живем спокойно и скучно», – писал в своем дневнике цесаревич. А между тем взрослые соузники царской семьи замечали скорбно: «Расхищают казну и иноплеменники господствуют...» Предпринятая попытка освобождения Романовых из неволи не увенчалась успехом, хотя, казалось бы, какие операции проворачивали царские генералы и в более удрученных обстоятельствах. Попытки как пытки Увоз семьи из Тобольска стал следствием изменившейся ситуации в стране, так свидетельствуют многие историки. Понятно, к власти в Петрограде пришли большевики, и раздел России на белую и красную ухудшил положение арестованных: для одних Николай II и его семья могли стать знаменем победы, для других – возможной причиной поражения. Есть свидетельства, и притом многочисленные, что верные государю круги, по крайней мере, трижды пытались освободить узников из заточения. Но ни одна попытка не увенчалась успехом, хотя охранявшие семью силы не отличались организованностью и многочисленностью. Русские монархисты вошли в контакт с немецким послом Мирбахом, но тот весьма сухо отозвался на просьбу помочь семье не из политических, а хотя бы из-за самых элементарных побуждений гуманности. Своеобразна и загадочна роль некоего Яковлева, пытавшегося увезти государя и наследника, только их двоих, из Тобольска... Действуя под видом большевика, он, по свидетельству Н. А. Соколова, следователя по особо важным делам, первым взявшегося за раскрытие убийства Романовых, явно выполняя немецкую волю, вошел в контакт с узниками. «Все время в Тобольске, – пишет Соколов, – царь был под их наблюдением. Таким образом немцы боролись с русскими патриотами, не допуская увоза ими царя». Уже позже всплывут свидетельства, что Яковлев был связан вовсе не с немцами, он оказался посланным Свердловым, и роль его, предполагал Соколов, была провокационной: стимулировать попытку увоза царской семьи, а затем сдать ее большевикам в Екатеринбурге. От Ипатьева монастыря до дома Ипатьева Весной 1918 года Романовых вновь разделили: детей от родителей. С многочисленными перепетиями, когда самим узникам неизвестно было, что ожидает их в следующую минуту, доставили в Екатеринбург, в дом на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. В докладах чекистов он получил название «дома особого назначения», в народе же известен до сей поры (хотя уже давно и не существует – снесен по велению первого секретаря Свердловского обкома КПСС Б. Ельцина), как «Ипатьевский дом». Когда-то Романовы именно из Ипатьевского монастыря в Костроме начали свое царское служение России. И вот теперь этому небольшому домику с замурованными окнами предстояло стать их последним пристанищем на земле. Что это – мистика или продуманный шаг убийц, стоявших за всколыхнувшейся полуграмотной, слепой в ярости народной массой? В Екатеринбурге в очередной раз меняется охрана узников. Нестройную, набранную из рабочих команду, заменяют отборные вооруженные латыши и австро-немецкие пленные, которых новая власть освободила от всякой ответственности за нападение на Россию. Следы их пребывания в Ипатьевском доме следователь Соколов обнаружил не только в списках охраны, но и на стенах: росписи, те самые слова из Гете про пир Валтасара... Известно, что немецкий поэт отдал в свое время дань увлечению мистикой и масонством. Известны и имена всех вдохновителей и участников той кровавой развязки, которая случилась в ночь на 17 июля: Свердлов, Голощекин, Юровский, Войков, Белобородов... Скрупулезно, не оставляя без внимания ни одной черточки на стене, ни одного обрывка бумаги на месте, где убийцы пытались скрыть следы преступления, по-мясницки разделывая трупы убиенных, не отбрасывая ни одного слова подследственных или свидетелей, хотя главные участники преступления от возмездия правосудия ушли, вскрывает Николай Алексеевич Соколов происшедшее. «Убийство было строго обдуманным, – пишет он. – Комната, в которой оно совершилось, такая, что из нее нет спасения – застенок. Было сделано свыше 30 выстрелов, некоторые добивались, когда лежали уже на полу». Соколов еще не говорит, что именно царская семья и верные ей люди были убиты таким образом, но констатирует: «Наш старый закон называл такие убийства подлыми». Подло скрывали убийцы и следы преступления. Белая армия была уже на подступах к Екатеринбургу, и спустя всего восемь дней она во- шла в город. Белые, красные – до сих пор мечутся наши сердца в боли за тех и других. Разделенные семьи, отцы, не понявшие детей, и дети, не простившие родителей, братья и сестры по разные стороны баррикад, и кровь, кровь, кровь. Революция не знает пощады. Она сама – порождение ненависти и злобы. Так было в Париже, так было и в Лондоне, но только ли новое воюет со старым под революционными призывами «Мы наш, мы новый мир построим»? * * * ...Долгие годы сама память о расстрелянной царской семье, об уничтоженных вместе с ней других членах царского дома Романовых – Великом Князе Сергее Михайловиче и его сыновьях: Великих Князьях Константине и Иоанне, князьях Константине и Игоре, князе Владимире Палей – была не просто под запретом, она каралась смертью. Но что за опасность представляла для новой власти Великая Княгиня Елизавета, вдова убиенного Великого Князя Константина, отказавшаяся, по сути, от мирской жизни и посвятившая всю себя заботам о больных, немощных? Чем мешали новой власти она и инокиня Варвара, расстрелянные в ночь на 18 июля 1918 года, также почившие смертью мучениц? Зачем варварам потребовалось глумиться над трупами казненных, расчленяя и обливая их серной кислотой? Зачем востребовали засевшие в Кремле богоборцы голову венчанного на царство православного царя? Вот вопросы, на которые не ищут ответов популяризаторы истории. Они начисто отметают сами эти вопросы. Да и с обнаруженными останками, захороненными ныне в царской усыпальнице, тоже есть неясности... Не случайно ведь патриарх не прибыл на это торжество, которое так торопили определенные круги. По учению Православной церкви, прославившей убиенных в лике святых, они по промыслу Божию обязательно явят себя чудесами. Ложные святыни делать этого не могут. А пока в ночь на 17 июля по всей России вновь загорелись свечи памяти о мучениках дома царского. Нынче они горели и в Ярославле, в церкви Пахвалы Пресвятой Богородицы. Они как знак нашего покаяния за свершенное предательство, многолетнее молчание и попустительство греху. Они – наша просьба к небесным заступникам, коими по православному учению становятся прославленные мученики, молиться за нас, ныне живущих, и все еще, увы, не осознавших полностью смысл случившегося 85 лет назад. Ирина ХРУПАЛОВА.