Судьба старого дивана, или далеко ли от свалки до полигона?

Больше четверти века наш собеседник работал в органах внутренних дел, последние 12 лет – в Ярославском РОВД. Был начальником отделения санитарной милиции. Так что проблему отходов знает не по газетам. – Наконец-то, Валерий Анатольевич, на городской свалке появился один-единственный хозяин – муниципальное предприятие «Скоково». Какие-то понятные простому местному жителю изменения в связи с этим произошли? – Внешне вроде никаких. «Домашний» мусор из контейнеров по-прежнему вывозится транспортом спецавтохозяйства по уборке города. Мы с САХом и с департаментом городского хозяйства связаны тройственным договором. Департамент – заказчик, САХ перевозит отходы, мы их принимаем. Тариф за вывоз тоже остался прежним: четыре рубля за кубометр на человека – кстати, один из самых низких в России; в Москве он семь рублей, в Новосибирске – пятерка. Пожалуй, самое заметное и понятное новшество бросится в глаза любому, кто переступит порог офиса МУП «Скоково». Первым делом увидит он дверь с табличкой «Экологический отдел». В нашем штате впервые появились специалисты по охране природной среды. Это, как мы считаем, принципиальное нововведение. Сделать, как сейчас, главную ставку на безопасность свалки, вы же понимаете, было невозможно, когда каждый из трех ее пользователей: ЯШЗ, ЯМЗ и спецавтохозяйство – норовил тянуть одеяло на себя. А если они пробовали о чем-то договориться, то сразу становились похожи на героев знаменитой басни о лебеде, раке и щуке. – Вы лицензию на деятельность по обращению с опасными отходами когда получили? – В июле прошлого года, уже в статусе муниципального унитарного предприятия, учрежденного администрацией Ярославского МО. Теперь мы отвечаем за все 62 га свалки. А с ЯМЗ заключен договор субаренды до 2004 года. Причем мы жестко и на равных с остальными клиентами контролируем моторостроителей, и прежде всего на предмет запрета вывоза отходов опаснее четвертого класса токсичности. При заключении договоров скрупулезно составляется перечень образования на предприятии всех отходов. Он согласуется с управлением природных ресурсов. Если отходы особо опасные, мы не просто запрещаем их вывоз к нам, но и даем адреса, скажем, в Москве или Рыбинске, где налажено их обезвреживание. – Можно о новом отделе рассказать чуть подробнее? – Руководит им Александр Большаков, человек с большим опытом работы по научно-техническому обеспечению областной программы «Отходы», с установившимися деловыми отношениями с коллегами в наших краях, с ведущими учеными в Москве, других городах. Двое сотрудников отдела занимаются разработкой нормативов образования отходов. Имеется эксперт-исследователь по их составу. Недавно один из наших экологов прошел специализацию по особо опасным медицинским отходам. Отдел завел компьютерный банк данных по всем видам отходов, поступающих от природопользователей, по новым технологиям их обезвреживания и переработки в полезную продукцию. – Вы упомянули медотходы. До самого последнего времени их никто не учитывал, даже говорить о них вслух считалось зазорным. Но ведь одних использованных бинтов выбрасывается в Ярославле, по некоторым данным, до тридцати (!) тонн в год. Как быть с этой угрозой? – Мы начали ею заниматься вплотную. Добиваемся, чтобы отходы из больниц вывозились в упакованном виде. Будем их обезвреживать термическим способом. Ведем переговоры об этом с ярославской фирмой «Дельта». – Есть и другие застарелые грехи бывших арендаторов свалки. Наша газета не раз писала о реальной опасности для природы и здоровья людей огнеопасного свалочного газа, ядовитого фильтрата, что сочится со Скоковской горки, о шламонакопителях с адским зельем, точного состава которого не знают даже ученые. Как вы оцениваете эти опасности? – Мы их ни в коем случае не приуменьшаем. Теперь сами отбираем на свалке пробы воздуха, воды и почвы, с анализом их в лаборатории облсэс. Если обнаружится непорядок, сами думаем над тем, что предпринять. Сброс фильтрата в речку Нору продолжается. Его стоки, как и прежде, превышают ПДК по тяжелым металлам, нитратам, нитритам во много раз. Три года назад за счет муниципальных средств был прорыт обводной канал для перехвата паводковых и дождевых вод. Мы его почистили, углубили ковшом экскаватора – этого никто никогда не делал. Привели в порядок и нефтеловушки. Три шламонакопителя будут ликвидированы, как только запустим разработанную вместе с москвичами технологию обезвреживания твердого осадка реагентами, с последующей засыпкой прудов. Проект проходит экологическую экспертизу в управлении природных ресурсов и охраны окружающей среды МПР. В апреле рассчитываем получить заключение. В случае положительного исхода немедленно под контролем санитарных врачей займемся очисткой шламонакопителей. – Со свалочным газом что делать? – С каждого кубометра отходов его образуется восемьдесят кубов. Это же метан, тот самый, что горит в газовых конфорках на наших кухнях. До Тенинской котельной от свалки всего четыреста метров. Идея какая? Пробросить туда трубу, собирать, откачивать в нее свалочный газ. Экономя газ природный, можно получать чуть ли не даровое топливо и дешевую электроэнергию. Правда, это дело будущего. Куда реальнее для нас заботы, например, с заводской промасленной ветошью или же с садово-парковым сметом, в котором какого только «добра» нет. Ветошь в Большое Скоково больше не возят. С нашей подачи ее сжигают в самых обычных угольных котельных. – А смет? – С прошлой осени мы эту отнюдь не безобидную органику – листья, траву – начали компостировать. Отвели отдельную площадку. С помощью реагентов, связывающих тяжелые металлы, доводим смет до санитарных норм. Добавляем ягодный жмых – отходы «ликерки» и жмых травяной с фармфабрики, опилки. Все трамбуем, используем брикеты для укрепления склонов горы. Тогда и фильтрат будет стекать не в Нору и дальше в Волгу, а в те же бывшие шламонакопители и там обеззараживаться реагентами. Вообще прессовка мусора – один из способов продлить жизнь свалке. Она заполнена на 85 процентов, то есть, что называется, до основания. В год она пополняется почти на один миллион кубометров бытового мусора и на 50 тысяч тонн промотходов. – Вы назвали «один из способов» превращения свалки в нормальный безопасный полигон ТБО. Наверное, этот способ не единственный? – Не единственный, но важный. Мы приняли высотную схему складирования отходов, меньше места потребуется. Для крупногабаритных вещей есть отдельная площадка. Раньше какой-нибудь старый диван целиком «заминался» трактористом в полигон. Теперь же он будет аккуратно распилен на деревяшки, а металлическую мелочевку сложим отдельно. – Куда части бывшего дивана попадут дальше? – Вот информация к размышлению об этом. Разработана городская программа по раздельному сбору отходов. В Ярославле на Осташинском поле уже кладут стены первого за всю историю города мусоросортировочного завода. Заказчик – мэрия, а тендер на строительство выиграло ООО «Яррегионгаз». Пуск намечен на лето этого года. Надеемся, что с новым предприятием, чье назначение – продвигать отсортированное на переработку, сложатся у нас самые добрые партнерские отношения. – Ох уж этот раздельный сбор мусора! Ваш предшественник, помнится, со скептической миной видавшего виды практика предрекал: дескать, лет двадцать сию науку осваивать будем. Вы этот пессимизм разделяете? – Судя по тому, какие красоты видим мы из года в год во время весенних санитарных уборок города, сколько свертков за зиму не было донесено до контейнеров, а брошено где попало, грызть гранит этой известной всему цивилизованному миру «науки», действительно, нашим землякам придется не один и не два года. Но волков бояться – в лес не ходить. Эксперимент начнется в одном из ДЕЗов, где установят контейнеры с маркировкой для макулатуры, полиэтилена, стеклобоя, тех же ртутных ламп и электронного лома – их ярославцы привыкли выкидывать в общую кучу. – Такой еще, Валерий Анатольевич, деликатный вопрос. Я заметил, что вместо элегантного «полигон» вы без всякого смущения пользуетесь просторечным словом «свалка». – А чем тут смущаться: свалка и есть свалка. Для ее превращения в полигон нужен проект ее реконструкции. – Так он есть? – Еще в 2000 году департамент городского хозяйства начал в Большом Скокове по областной программе «Отходы» геодезические, геологические, топографические изыскания. Все документы готовы и переданы нам. В апреле хотелось бы подписать договор на проектирование с нашими партнерами из ООО «Дарводгео». Как вы уже поняли, мы все развитие МУП и полигона, их техническое переоснащение подвели под экологическую программу – со строительством новой дренажной системы, очистных сооружений, с обезвреживанием накопленного за четверть века и раздельной сдачей отходов на переработку, перештамповку, переплавку, повторное использование выброшенного. – Полигон со временем, выходит, будет не только чистым, но и доходным? – Обязан быть таковыми. Хотя бы за счет возвращения людям части госресурсов, чьи запасы не безграничны. Хорошо бы это понимать всем природопользователям. Проект реконструкции городской свалки тянет на два с половиной миллиона рублей. И это только проект. В наш бизнес-план заложены затраты, 15 процентов которых пойдет на экологию. Причем бюджетных денег в расходной части сметы нет ни рубля. Пополнили парк техники, купили два бульдозера, трактор, большегрузный мусоровоз – плюс к пяти имеющимся, пару автобусов, чтобы возить персонал на работу. Обязательно приобретем экскаватор: без него нам просто не жить. Но игра стоит свеч. Мы ходим по деньгам, закопанным в землю. Доставать их оттуда надо всем миром. Это должно быть головной болью и областных властей, и предприятий, и населения – ведь все мы с вами природопользователи. – Как вы думаете, у рекультивации полигона в Большом Скокове, когда он станет и чистым и доходным, альтернатива есть? – Если вы имеете в виду отвод под полигон новых земель, то в таком случае затраты на каждую тонну вывезенных отходов возрастут для области в десятки раз. Беседовал Юлиан НАДЕЖДИН. Фото Дмитрия ШИМАНСКОГО.