Виктория МАРАСАНОВА: «Прошли века, а проблемы перед властью – те же...»

– Виктория Михайловна, можно ли считать эту дату своеобразным днём рождения Ярославской области?

– Указ об учреждении Ярославского наместничества Екатерина подписала в феврале. Это было начало подготовительного этапа работы. Главой наместничества был назначен генерал-губернатор Алексей Петрович Мельгунов. Он приехал сюда в начале апреля и достаточно быстро, за четыре месяца, объехал всю территорию будущего наместничества, определился с границами и наметил 12 уездов. 14 августа – дата рождения многих городов Ярославской области. Указом Екатерины все предложения Мельгунова были закреплены. К пяти уже существовавшим городам – Ярославлю, Ростову, Угличу, Романову и Любиму – прибавились ещё семь, вновь учреждённых. Ранее это были сёла, посады, слободы. Причём некоторые сменили не только статус, но и название. Так, например, село Пертома стало городом Пошехонье.

– Что принесло учреждение наместничест­ва жителям включённых в него 12-ти уездов? Какие перемены в их жизни за этим последовали?

– На территории наместничества проживали чуть менее миллиона человек. Половину составляли крепостные крестьяне. В их жизни мало что изменилось. Они оставались зависимы от воли своих хозяев.

Если же говорить о территории в целом, то губернская реформа Екатерины Второй оказалась одной из самых удачных административных реформ в истории нашей страны. Это тот редкий случай, когда внимание власти было обращено именно на местное звено. Чаще всего реформировалось высшее и центральное управление, а на места внимания, сил и средств не хватало.

Произошло оживление всех сторон жизни. В культуре это очень заметно. Все города получили новые регулярные планы. Изменилось градостроительство, появилось много каменных зданий, в том числе для новых органов власти. Были учреждены гербы, активизировалось географическое изучение края, потому что надо было составлять карту наместничества. Появились больницы и даже учебные заведения, чего раньше в провинции практически не было.

Многое из того, что началось тогда, получило дальнейшее развитие в XIX веке. Но именно Екатерина впервые уделила особое внимание местному управлению.

– Ярославское наместничество просуществовало без малого два десятилетия. И всё это время во главе его стояли генерал-губернатор и губернатор. Как распределялись их обязанности?

– Губернатор был главным должностным лицом в Ярославском наместничестве. А генерал-губернатор управлял одновременно двумя или тремя наместничествами. Например, под началом Мельгунова сначала находились Ярослав­ское и Костромское, потом – Ярославское и Вологодское, а ещё позже – Ярославское, Вологодское и Архангельское. Список наместничеств, которыми командовал Мельгунов, то и дело менялся. Но Ярославлю, можно сказать, повезло. Он стал не просто губернским городом, а резиденцией генерал-губернатора. Это значит, что и внимания, и средств Ярославль получал несколько больше.

Полномочия у генерал-губернатора были очень широкие, можно, сказать, необъятные. Принцип личной преданности оставался главным при назначении. На подобный пост могли претендовать лишь человек двадцать из ближнего круга императрицы. Всё управление строилось на доверительных отношениях с государыней.

Не случайно, когда Павел Первый пришёл к власти, должность генерал-губернатора была упразднена. Оставить должность, которую занимали близкие к его матери люди, было бы не очень логично. Хотя там была и другая сторона вопроса. Слишком уж децентрализованным стало управление при Екатерине. А страна-то всё-таки самодержавная. Надо было снова подтягивать власть к Петербургу. И на долгие десятилетия внимание вновь переключилось на централизацию управления.

– Что успел сделать Алексей Мельгунов за 11 лет своего пребывания на посту ярославского генерал-губернатора?

– О Мельгунове очень много написано, и продолжают выходить новые работы. Он дей­ствительно был блистательным вельможей екатерининского века, просвещённым правителем, прекрасно образованным человеком. То, что стало частью его жизни в Петербурге, Алексей Петрович пытался привить в Ярославле. Надо отметить, что Мельгунов был настоящим меценатом, поддерживал культуру. При нём в городе стал выходить журнал «Уединённый пошехонец», был построен дом призрения ближнего. Это и учебное заведение, и социальное учреждение одновременно. Туда принимали ярославских детей-сирот из мещанского сословия. Аналогичных учреждений в то время было два-три на всю Россию. При доме работала гимназия, ставились любительские спектакли. Можно сказать, возник очаг культуры.

Нельзя не вспомнить и открытие типографии, первой в истории Ярославского края. При Мельгунове там было напечатано двадцать книг. Для того времени достаточно много.

В 90-е годы XVIII века типография сгорела, а следующая появилась уже в 1819-м году при губернском правлении.

– После Мельгунова Ярославским наместничеством пять лет управлял Евгений Петрович Кашкин. Есть версия, что именно он первым перевёл на русский язык «Севильского цирюльника» Бомарше. А смог ли Кашкин достойно продолжить начинания своего предшественника?

– «Цирюльника» перевёл его сын, их просто путают. Кашкин не был, подобно Мельгунову, увлечён вопросами просвещения, культуры, театра. Хотя и говорил свободно на французском и немецком. Но для дворян того времени это неудивительно. При Кашкине прекратился выпуск журнала «Уединённый пошехонец». Мельгунов устраивал пышные застолья, торжественные приёмы. Кашкин, наоборот, любил умеренность и «столичный» стиль жизни не поддерживал. Из его увлечений известна только охота. Кашкин в Ярославле прожил недолго. Он неудачно вмешался в один судебный процесс, и, чтобы не усугублять ситуацию, Екатерина посоветовала ему переехать в Вологду. Часть своего генерал-губернаторства он провёл там.

– Звёздный час третьего главы Ярославского наместничества – Павла Васильевича Лопухина – пришёлся на времена более поздние. В царствование Павла Первого дочь вельможи Анна стала фавориткой императора. А какую память о трёх годах своего генерал-губернаторства оставил Лопухин в Ярославле?

– По сути и Кашкин, и Лопухин только поддерживали тот порядок, который установил Мельгунов. Какого-то заметного личного вклада с их стороны не было. Хотя они ничего и не разрушали. Ведь должность генерал-губернатора по сути своей охранительная. Пример Мельгунова даёт нам ответ на вопрос: что зависит от должности, а что – от человека? Кто-то театром увлекается, а кто-то ничем не увлекается. Лопухин правил в Ярославле недолго и ничем особенным себя не проявил.

– В конце 1796-го года наместничество было упразднено. Ему на смену на карте империи появилась Ярославская губерния. Удалось ли сохранить следующим губернаторам достижения екатерининской эпохи?

– Ни Павел, ни Александр Первый кардинально не изменили того, что было установлено. Система административных учреждений и их компетенция остались прежними. В XIX веке в эту систему была включена канцелярия губернатора. Так же, как прежде, работали губернское правление, казенная палата, которая ведала финансами, и приказ общественного призрения. Он занимался тем, что мы сейчас называем социальной сферой. Большие перемены начались уже во второй половине XIX века, когда в дополнение к государственным учреждениям появились органы самоуправления: земство и городские управы.

– Должность губернатора просуществовала в России вплоть до 1917-го года. Как менялись полномочия главы губернии?

– Изменения происходили, но незначительные. Конечно, права генерал-губернаторов были куда шире. Однако в XIX веке их в Российской империи оставалось совсем немного. На окраинах, где требовались ещё и военные полномочия, и в двух столицах – Петербурге и Москве.

Права губернаторов были чётко прописаны в законодательстве. Например, в эпоху александровских реформ эти полномочия были несколько сокращены. Но реальная власть губернаторов от этого не уменьшилась. Они по-прежнему отвечали за всю жизнь губернии. Я подсчитывала: губернатор лично возглавлял деятельность пятнадцати учреждений. Из этого, пожалуй, вытекает одна проблема: когда так много приходится председательствовать, рано или поздно начнёшь допускать ошибки. Наверное, всё-таки возложить на одного человека такую ответ­ственность и ждать от него эффективной работы – не совсем правильно.

За день губернатор должен был подписать по двести-триста бумаг. Нужно сразу понимать, что прочитать их все он не мог. Естественно, многое зависело от работы аппарата. Если какой-то мелкий чиновник позволял себе казно­крадство, злоупотребление, впечатление, что система несовершенна, распространялось на всю пирамиду. И у нас были громкие расследования в XIX веке. Например, по поводу губернатора Бутурлина. Правда комиссия признала, что злоупотребления допускал его аппарат, а сам глава губернии к ним отношения не имел.

Эта должность не гарантировала неприкосновенности. И во времена Павла, и во времена Николая Второго имели место судебные процессы против губернаторов. Но ни один глава Ярославской губернии в злоупотреблениях уличён не был, хотя расследования случались.

– За полтора предреволюционных века во главе губернии стояли 4 генерал-губернатора, 26 губернаторов и 2 губернских комиссара. Кто из них, кроме уже названных персон, заслуживает особого упоминания в силу своих выдающихся личных качеств и успехов на поприще государственного управления?

– В XIX веке я бы особенно выделила Якова Семёновича Унковского. Он возглавлял губернию в течение шестнадцати лет, как раз в период реформ – с 1861-го по 1877-й годы. Человек очень любопытный. Военный моряк, совершил два кругосветных плавания. Своей главной задачей он объявил борьбу со взяточничеством. Актуальный лозунг. Прошли века, а проблемы перед властью – те же. Сейчас опубликованы тексты доносов на Унковского. Уволенные возмущались тем, что губернатор, избавляясь от чиновника, обращает внимание на честность, а не на способности.

В целом же деятельных администраторов во главе губернии было немало.

– Спустя восемь десятилетий в России вновь появились губернаторы. Не кажется ли вам логичным переименовать в таком случае области в губернии?

– Наверное, в этом нет необходимости. Такая административная единица, как область, тоже имеет свою историю. А губернаторы 90-х годов минувшего века, конечно, отличались от своих предшественников екатерининских времён. Начнём с того, что губернаторов в новой России выбирали и сейчас возвращаются к этому принципу. И времена другие, и страна другая.

– Салтыков-Щедрин в «Истории одного города» изобразил целый паноптикум администраторов, возглавлявших несчастный город Глупов. А есть ли среди ярославских губернаторов истинно щедринские герои?

– Щедрин писал со знанием дела. Он был тверским вице-губернатором. За преследования нерадивых чиновников Унковского в Ярославле дразнили Робеспьером, а Щедрина в Твери – вице-Робеспьером. Он сам писал в оправдание своих действий: «Мы – вершина этого общества: губернатор, вице-губернатор, предводитель дворянства». А когда Щедрина называли бюрократом, тот говорил, что обижаться на это не стоит, потому что бюрократ исполняет нужды общества. С другой стороны, Михаил Евграфович прекрасно знал недостатки любого чиновничьего аппарата. Например, Министерства внутренних дел, где он отработал долгие годы.

В сатиру Щедрина больше всего, пожалуй, просится, ярославский губернатор Штюрмер. Он возглавлял губернию на переломе веков: с 1896-го­ по 1902-й годы. Про Штюрмера можно много написать плохого. Став председателем Совета министров Российской империи в 1916-м, он своими бездарными действиями практически подтолкнул к краху династию Романовых.

Чем интересно пребывание Штюрмера в Ярославской губернии? С одной стороны, он развернул здесь кипучую деятельность: открывал общества, проводил съезды, праздновал юбилеи. С другой стороны, когда Штюрмер уехал из Ярославля, в городе упорно ходили слухи, что он прихватил с собой одиннадцать с лишним тысяч рублей, собранных ярославцами на памятник Фёдору Григорьевичу Волкову. В столе у губернатора всегда лежали подписные листы на что-нибудь. И все, кто о чём-то просил или в чём-то провинился, должны были подписываться на разные суммы. Не очень понятно, как это всё потом расходовалось. Вместе со своей женой Штюрмер часто брал что-то в ярославских магазинах, а заплатить мог позже или вообще не заплатить.

Губернатор любил красивые, пышные меро­приятия, но ярославцы знали о фактах его непорядочного поведения и обсуждали их.

– И это всё сохранилось благодаря мемуарам?

– Очень интересные воспоминания оставил местный журналист Сергей Степанович Каныгин. Они хранятся в отделе письменных источников Ярославского музея-заповедника. Каныгин писал в местной прессе под разными псевдонимами, я их знаю больше двадцати. Название его очерка о Штюрмере говорит само за себя – «Ярославский Помпадур».