1612 год в Ярославле

Была ли столица в Ярославле в 1612 году?

Нередко бывает так, что какие-то идеи в истории после многократного повторения и воспроизведения в учебниках превращаются в штампы. Освободиться от таких исторических мифов бывает ещё сложнее, чем рассказывать о каких-либо событиях так, как их воспринимали современники. Все, кто интересуется историей города, знают, что ровно четыреста лет назад, в 1612 году, Ярославль был столицей во времена пребывания здесь народного ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. Сегодня, мне кажется, назрела пора скорректировать прежние представления. Ярославль действительно сыграл выдающуюся роль в организации земского движения. Однако надо хорошо себе представлять, что в то время было не одно правительство, а несколько центров власти. Главный из них по-прежнему оставался в Москве, где в условиях «междуцарствия» всем распоряжалась боярская дума. На самом деле она стала заложницей своих недальновидных решений. Сначала о призвании на русский престол королевича Владислава, а потом – допуска в Москву польско-литовского гарнизона под предлогом оказания помощи в борьбе с самозванцем Лжедмитрием II.

Под Москвой в то время всё ещё оставались полки Первого земского ополчения во главе с воеводами князем Дмитрием Трубецким и казачьим атаманом Иваном Заруцким, тоже получившими по земскому приговору 30 июня 1611 года право именоваться «Боярами Московского государства». К моменту сбора ополчения в Нижнем Новгороде в конце 1611 года существовало определённое двоевластие: боярам в Москве, получавшим свои чины ещё во времена Ивана Грозного и Бориса Годунова, противостояли другие «бояре», выбранные «всею землёю» у стен сожжённой врагом Москвы. И те, и другие власти – в Москве и в подмосковных полках – стремились обеспечить себя за счёт распространения влияния на как можно большую территорию русского государства. Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский изначально собирали силы всего лишь для помощи земскому ополчению в освобождении Москвы, а на звание бояр не претендовали.

Приход нижегородского ополчения в Ярославль тоже был связан с борьбой за власть в русском государстве. По первоначальному плану ополчение Минина и Пожар­ского должно было двинуться из Нижнего Новгорода на Суздаль. В конце января 1612 года в Ярославль обращались за поддержкой бояре из Москвы, а вскоре город попытались взять под свой конт­роль казаки, служившие в подмосковных «таборах». Вот тогда-то и проявился ярко стратегический талант князя Дмитрия Пожарского, направившего передовые отряды ополчения, со­бранного в Нижнем Новгороде, в Ярославль. С конца марта – начала апреля уже всё ополчение Минина и Пожарского оказалось в Ярославле, где было создано ещё одно, третье по счёту, земское правительство. Его власть признали те города, которые изначально участвовали в создании нижегород­ского движения – Нижний Новгород и Казань. К земскому правительству в Ярославле присоединились также города, стоявшие по пути нижегород­ского ополчения в Ярославль, в частности Кострома. Существенную поддержку городу оказывали города Севера – Вологда, Устюг и Сольвычегодск. Пользовались власти ярославского земского «Совета всея земли» казною Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей. А вот власти другого крупного монастыря – Троице-Сергиева, напротив, поддерживали стоявшего под Москвой воеводу князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Первый историк Смуты – троицкий келарь Авраамий Палицын очень нелицеприятно отзывался о «медленном» стоянии ополчения в Ярославле и неодобрительно говорил об усилиях земских воевод по удержанию собранного войска от банального пьянства и других грехов. Эти упрёки в адрес спасителей страны нельзя правильно понять без учёта столкновения интересов разных правителей российского цар­ства в 1612 году.

Переговоры с Новгородом

Вспоминая о Ярославле как «столице» в 1612 году, говорят ещё о том, что из Ярославля в Новгород было отправлено посольство земского «Совета всея земли» договариваться о призвании на русский престол шведского королевича. Напомню, что «Новгородское государство» в то время оказалось отторгнутым от России и попало под протекторат Швеции. Если в Москве бояре правили вместе с главой польско-литовского гарнизона Александром Госевским, то в Новгороде русские власти обязаны были управлять под контролем швед­ского воеводы Якоба Делагарди. Позднее стали говорить о том, что переговоры велись только для вида, чтобы обезопасить ополчение от удара в спину. Об этом говорил автор «Нового летописца» – памятника придворной историографии, создававшегося на рубеже 1620 – 1630-х годов в окружении патриарха Филарета Романова. Однако согласованная через обмен посольствами с Новгородом кандидатура шведского Карла Филиппа оказалась вполне реальной. Князь Дмитрий Пожар­ский, как человек слова, дер­жался этого решения даже на избирательном соборе 1613 года, что послужило причиной небольшого охлаждения к нему в начале правления Романовых.

Ярославская «копеечка»

Дополнительным аргументом в пользу того, что Ярославль – временная столица русского государства в 1612 году, считается и чеканка монеты в Ярославле. Однако здесь смешиваются две вещи: выпуск денег от имени суверенного правительства и сам факт изготовления монеты. Если бы земское правительство выпускало монеты со своей символикой (а она у него была), тогда бы это подтверждало версию о столичных функциях города. Однако чеканка ярославской монеты была проведена на грани представлений о фальшивомонетничестве. Сам «маточник» для чеканки монеты скорее всего был тайно вывезен из Москвы. На ярославских монетах-копейках традиционно помещалось изображение всадника с копьём и надпись с именем последнего, всеми признаваемого законного царя Фёдора Ивановича, умершего ещё в 1598 году. Особый знак, говорящий о том, что копейка выпущена на ярославском монетном дворе, честно присутствовал. Но в то время большее значение имело не это указание, а сколько весила сама «копеечка». В итоге зем­ское ополчение, уже находясь под Москвой, выпускало копейки даже с именем того правителя, которого пришлось свергнуть, – королевича Владислава (в подражание тем монетам, которые продолжали изготавливать в Москве). Вес же ярославской деньги тоже последовательно понижался следом за ухудшением качества чеканки московской копейки.

Следовательно, точнее будет говорить, что ярославское правительство «Совета всея земли» смогло создать важный центр земской власти в русском государстве в 1612 году. Оно поставило и начало разрешать важнейшие задачи, связанные с созывом земского собора и избранием нового царя. Вся эта кропотливая работа главных воевод ополчения, стоявшего в Ярославле, очень пригодилась, когда начались решающие бои за Москву, освобождённую объединённой земской силой под командованием воевод князя Дмитрия Трубецкого и князя Дмитрия Пожарского.

Мемориальные места

Скажем немного и о тех главных, существующих в Ярославле местах, которые тесно связаны с событиями стояния земского ополчения в Ярославле в 1612 году.

Во-первых – это Спасский монастырь, от стен которого ополчение пошло походом на Москву (а князь Дмитрий Пожарский поехал в Суздаль поклониться «родительским гробам»). Сам лагерь ополчения или его часть располагалась за пределами Земляного города. На это место указывает сохранившееся в городской топонимике название «Таборы» (Таборская улица). Место это ныне – в районе «Октябрьского» автомобильного моста через Волгу – выбрано было не случайно. Основная опасность Ярославлю могла угрожать со стороны Москвы, поэтому собранные силы стояли там, где начиналась дорога на дружественные ополчению города – Романов и Вологду. Учитывалась также и близость к Волге, где можно было устроить пристань и сообщение между разными городами. Кстати, слово «таборы» обозначало в годы Смуты казачий лагерь, но, видимо, оно было перенесено на все силы собранного в Ярославле ополчения.

Ещё один важный памятник – Спасо-Пробоинская обыденная церковь (рядом с Афанасьевским монастырём). В Сказании о видении иконы Нерукотворного Спаса протопопу Ярославской Успенской соборной церкви Илье приводятся сведения о том, что в дни стояния ополчения Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского город едва не постигла эпидемия. Не случайно, видимо, и ярославские «таборы», как говорилось, устроили в предместье. Однако наплыв большого числа людей в город всё равно не прошёл бесследно, в городе едва не случилось моровое поветрие: «Умножившихся грех ради наших около града Ярославля Божиим попущением смертоносная язва. И во граде Ярославле бысть велия скорбь и туга. И месяца мая с 15-го числа день от дне вельми множество народа внезапною тою смертию помираше. Чесого ради быша в недоумении и сего града людие». Избавление от эпидемии было приписано явившейся во сне протопопу Илье и обретённой им чудо­творной иконе Спаса Неруко­творного, в честь которой за один день 24 мая 1612 года была построена деревянная «обыденная» церковь.

К сожалению, само «Сказание» записано было поздно и вызывает сомнения в достоверности, потому что ростов­ским и ярославским митрополитом в нём назван не находившийся тогда в городе Кирилл, а сменивший его позднее на кафедре митрополит Варлаам. Возможно, составитель «Сказания» запутался в датах митрополичьего служения, потому что формально в 1612 году ростовским и ярославским митрополитом был всё ещё задержанный в польском плену Филарет Романов. Однако долгое время сохранявшиеся особенности управления этого храма и сама традиция почитания иконы может свидетельствовать о том, что в «Сказании» была своя историческая основа, связанная с участием города в земском движении.

Таким образом, 1612 год в Ярославле относится к числу самых важных вех во всей истории города. Помнить об этом тесном переплетении с историей страны важно во все исторические времена, а не только к юбилейным датам. Подвиг Нижнего Новгорода, Ярославля и других городов впервые показал силу и ответственность земства, взявшего на себя решение главного вопроса о существовании государства. Выход из Смуты окончательно был найден в Ярославле – и это неоспоримый факт. Зем­ство со своей «столицей» преподало тогда ещё и урок столице настоящей – Москве. Власть «Земли» оказалась выше и успешнее действий провалившихся бояр российского царства.