Участники поисковой вахты 2012 года отыскали в Новгородских болотах и подняли останки 32-х советских солдат и офицеров Великой Отечественной. На всех – только три медальона, из которых прочесть удалось лишь один – медсестры Тамары Быстровой. В июне сорок второго ей было всего двадцать лет. Несколько дней назад долгожданную весточку с войны получила её семья в Тверской области, которую тоже разыскали поисковики.
Мать ждала её до смерти...
Медсестричку Тамару 28 апреля нашли в болоте в районе, который поисковики называют «Дача», Надежда Савельева из Рыбинска и её юная помощница из Барнаула Юлия Шепилова. Просигналил миноискатель в руках Юли, а Надежда щупом отыскала маленький ботинок, в котором оказалась солдатская ложка, а потом в болотной толще, разобранной по клочкам, нашлись карманные часы, расчёска и медальон!
Маленький рулончик пожелтевшей бумаги, спрятанный в пластмассовый футляр, сохранил красивым почерком написанные слова – Быстрова Тамара Андреевна, 4 марта 1922 года рождения, Быстрова Мария Ниловна (мать), Быстров Андрей Николаевич (отец), и адрес – Калининская область, Медновский район, Мухинский сельсовет, деревня Мухино. Их без труда прочитал эксперт-криминалист Сергей Солодянкин, заместитель министра внутренних дел Республики Коми, который уже много лет работает в Сыктывкарском поисковом отряде «Связь времён». И тут же забрался на высокое дерево (связь – только на высоте), позвонил тверским поисковикам, которые взяли в оборот карту...
Работавший в «Гвардии» москвич Александр Додонов (его дядя тоже погиб в Мясном Бору) отправился в Тверскую область и скоро отыскал родных Тамары Быстровой. И вот передо мной – фотография красивой девушки, которой в июне сорок второго было всего двадцать лет. Фотографии и документы прислала нам племянница Тамары Лариса Быстрова и написала:
«13 мая 2012 года мне позвонила мама и сказала, что нашлась Тамара. Наши ощущения не передать словами. Эту весточку мы ждали всегда. Мама Тамары, моя бабушка ждала свою дочь до самой смерти, всегда молилась за неё, смотрела, как пролетали журавли, долго провожала их взглядом и плакала.
Семья, где родилась Тамара, обычная крестьянская. Мама – Быстрова Мария Ниловна, отец – Быстров Андрей Николаевич – прошёл две войны: Первую мировую и Финскую. Был награждён. Дети: Тамара, Виктор, Николай, Борис (умер в младенчестве), Екатерина, Антонина, Борис (мой отец, умер в 2011 году). На данный момент живы две сестры – Екатерина Андреевна и Антонина Андреевна, они живут в Севастополе.
В 1938 году она поступила в школу медсестёр и акушерок г. Калинина. В 1940 году окончила полный курс сестринского отделения и работала в больнице. В 1941 году у Тамары должна была состояться свадьба, но судьба распорядилась иначе. Тамару и её жениха, к сожалению, имени его не помню, забрали на фронт. Больше о её судьбе ничего не было известно. В 1942-м родителям сообщили, что Тамара без вести пропала... (В письме от 2 ноября 1942 года командир медсанроты 53-й отдельной стрелковой бригады военврач Медовщиков сообщил, что «при выполнении боевых заданий в июне месяце тов. Быстрова Т. А. обратно в часть не вернулась и в настоящее время считается без вести пропавшей». – Авт.).
Все, что осталось от Тамары, – обрезанные перед уходом на фронт волосы. Она не успела проститься с родителями, братьями и сёстрами. Думали, что она вернётся, но её сразу забрали.
Как оказалось, о войне мы ничего не знаем. Из д. Мухино и ближайших деревень без вести пропали 158 бойцов. Возможно, 157 человек покоятся где-то там... В июне мы собираемся съездить в Мясной Бор (где похоронены в братской могиле её останки. – Авт.) и на место гибели Тамары. Огромное спасибо всем, кто принимал участие в поиске. Низкий им поклон!»
Поиск – это тяжёлая работа
На небольшой территории леса диаметром километра в 3 – 4 в эту вахту кроме «Гвардии» базировались сразу несколько отрядов – из Барнаула, Тюмени, Ухты, Сыктывкара. В каждом – старшеклассники или студенты, которых регионы направляют в Мясной Бор по программам патриотического воспитания. Между командирами отрядов не утихает дискуссия о том, как набирать отряд. К примеру, Елена Родичева свой десант из Алтая каждый раз набирает из новичков, считая, что здесь должно побывать как можно больше молодёжи. Её коллега из Тюмени Артур Ольховский считает, что это неправильно. В Тюменский отряд – строгий отбор, и чтобы попасть в апреле в Мясной Бор, лучшие ученики, потенциальные медалисты ведут переговоры с преподавателями, чтобы сдать ЕГЭ в более поздние сроки. У тюменской молодёжи за плечами несколько вахт, причём в межсезонье дети изучают военную историю, знают, какие армии, какие дивизии здесь воевали и на каких фронтах, какие подвиги совершили, как развивались события Любанской операции, почему был таким тяжёлым этот прорыв из окружения. И что важно – дети перед своей вахтой умеют ориентироваться в лесу, ставить палатку, разводить костёр, оказывать первую помощь. Родители юных поисковиков на время вахты передают Артуру отцовские полномочия...
С Артуром согласны бывалые поисковики. Александр Савельев абсолютно уверен:
– Поиск – это не игра в войнушку для юных патриотов и отчётов чиновников. Это тяжёлая, совершенно осознанная работа, к которой порой не готовы большинство новичков в отрядах. Утром к девяти часам они с трудом продирают глаза, а мы в это время уже уходим на болото. Многие парни не знают, как и лопату в руках держать. А работать серьёзно на раскопе готовы вообще единицы «новобранцев»– такие, как сыктывкарец Гаврила Потапов, которого здесь любовно прозвали «Бульдозер»...
Тыл не обеспечен, нет поддержки с флангов
В прошлом году на встречах с поисковыми отрядами тогдашний Президент Медведев и премьер Путин называли их работу делом особой государственной важности для страны. Но тогда почему до сих пор продукты на всю вахту, палатки, экипировку, рабочий инструмент поисковики покупают только на свои деньги, многие оплачивают и расходы на дорогу до Новгорода и обратно или едут на своих колёсах? Лишь некоторым помогают региональные власти. Штаб поисковой экспедиции «Долина», который финансируется из бюджета Новгородской области, обеспечивает связь и доставку отрядов на базы и обратно на старых тягачах, которые всё чаще выходят из строя. Бывает, что экспедиции не на что купить соляры, чтобы вывести из болота останки солдат, и тогда поисковики снова пускают шапку по кругу. Потому что для них это важно.
А что же государство? В 1993 году принят федеральный закон «Об увековечении погибших», согласно которому руководство всей работой и её координация возложена на специальный орган при Правительстве Российской Федерации, который должен разработать порядок материально-технического обеспечения большой работы. Источником обеспечения поисковых отрядов техникой, обмундированием должно было стать Министерство обороны РФ. Но и до сих пор этот специальный орган при правительстве не создан, нет и материально-технического обеспечения. Обращения в Генштаб Вооружённых сил РФ и к командирам воинских частей остаются либо без ответа, либо поступают предложения о передаче бывшего в употреблении имущества по остаточной стоимости, которая иногда в несколько раз превышает коммерческую. Вот и получается, что снова проваливает страна Любанскую операцию, вновь теряя солдат – теперь уже безвозвратно. Уходят в прорыв поисковые отряды, но тыл, что называется, не обеспечен, и нет поддержки с флангов.
А вот в Белоруссии всю поисковую работу делают военные профессионалы. Так же и в Германии: поисковая работа – служба государственная, для специалистов, досконально знающих дело, работающих целенаправленно и методично. У нас же всё спущено на молодёжное воспитание, хотя порой и взрослые не понимают, зачем в лес пришли...
Пока не снят гриф секретности...
Александр Николаевич Орлов, командир «Гвардии» рассуждает:
– По этим вот находкам можно «читать» события сорок второго. Некоторые ветераны пишут – дескать, в мае 42-го здесь был хаос, никто никем не командовал, а генерал Власов там в своей землянке котлеты жрал... На самом деле всё крутилось-вертелось до последнего, армия прорывалась мелкими группами. Мой отец всю жизнь доказывал, что Власов не виноват в гибели 2-й Ударной армии. Советская пропаганда тогда распространяла информацию: дескать, Власов специально завёл армию в окружение и сдал немцам. Но ведь он прибыл сюда в апреле 42-го, когда армия уже пухла с голоду и была обречена. С Власовым армия продолжала наступать, но он видел, что это провал.
Пока у нас гриф секретности с военных архивов не снят, можно строить разные версии, а истина где-то там... И вопросы, вопросы... Почему, к примеру, на западном фронте немцы сдавались, а власовцы дрались до конца с американцами и англичанами. Почему их в советских лагерях держали отдельно, питание было другое, и даже жёны их посещали?
Есть у Орлова мечта – создать в Мясном Бору настоящий большой современный музей. С таким же предложением однажды приехал к нему бизнесмен из Санкт-Петербурга. Он уже выкупил для этого
8 гектаров мясноборской земли, заказал проект музея. Каким его видит командир «Гвардии» из поисковой династии Орловых?
Это должен быть большой зал под крышей, где будут собраны все свидетельства трагических событий 42-го, что за многие годы отыскали и сохранили поисковики. На улице будет стоять военная техника – танки, пушки, миномёты, полуторки... Здесь должен быть зал для конференций, небольшая гостиница для поисковиков и родственников найденных здесь фронтовиков, для туристов. Плюс мастерские для реставрации находок и хранилище. Весь проект оценивается в пять миллионов долларов.
Марина МОРОЗОВА.