«О злоупотреблениях в проведении террора»

Уничтожение классовых врагов велось по чёткому плану. Составлялись списки людей, подлежащих расстрелу, в них – «буржуи», интеллигенция, духовенство и «др. контрреволюционеры». Братские могилы заказывались сразу на 50 – 100 человек. Расстрельная команда в 4 – 5 штыков вместе с комиссарами шла по указанному адресу, производила обыск и конфискацию ценного имущества, а затем выводила хозяина (или несколько членов семьи) из дома под предлогом направления их в ЧК для допроса. Но арестованных вели в лес или сарай и там расстреливали. Часть их имущества становилась трофеями расстрельной команды, часть сдавалась в ЧК. Возвращаясь с кровавой расправы, команда обедала и напивалась до беспамятства.
Список из 29 рыбинцев, расстрелянных с 30 августа по 5 сентября 1918 года, после двадцатилетних поисков отыскал в архивах председатель Рыбинского ВООПИиК Евгений Розов. 29 имён были опубликованы в газете «Известия Рыбин­ского Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов» от 11 октября 1918 года. Подписали расстрельный список председатель Рыбинской ЧК Голышков, соратник видного большевика Нахимсона, которому было поручено формирование в Рыбинске частей Красной армии, и секретарь ЧК, старый большевик Жданов.
Впрочем, расстрелы самостоятельно проводил и местный военкомат во главе с начальником Рыбинского гарнизона К. Ферапонтовым, а также «неофициальные» группы, которые приводили приговор ЧК в исполнение, так и не протрезвев. Имена их жертв точно неизвестны, но среди них могла оказаться большая семья супругов Попёновых – купцов средней руки. Их расстреляли во дворе собственного дома вместе с 11 детьми, тела закопали в саду. Этот дом жив и поныне – здание бывшей больницы водников за Волгой. Возможно, останки расстрелянных и до сих пор там, во дворе. Как рассказывает рыбинский историк Виктор Назаров, их родственница гражданка Овчинникова в 1918 году обращалась в ЧК, в военкомат и другие инстанции с просьбой разрешить ей перезахоронить тела родственников. На её заявлении, сохранившемся в архиве, наложена резолюция «в прось­бе отказать».
(На одном из сайтов в Интернете я нашла сообщение о том, что Попёновых расстреляли не всех, а половину семьи. Оставшаяся из детей скончалась в 1990 году в Санкт-Петербурге.)
Об этом свидетельствуют документы из папки с грифом «секретно», которые в Рыбин­ском архиве разыскал историк Виктор Назаров. Среди них – протокол комиссии, приехавшей разбираться «с злоупотреблениями в проведении террора», от 11 сентября 1918 года. В июле 1919 года Москов­ский Ревтрибунал в течение восьми дней слушал дело о преступной деятельности исполкома Рыбинского совдепа. Среди осуждённых был и заместитель председателя исполкома, он же председатель Рыбинской ЧК П. И. Голышков. Его приговорили к расстрелу.
«Пусть наша память будет дольше нашей жизни», – говорили участники акции памяти. На чёрных камнях стены когда-то были высечены слова о том, что здесь в 1918 году большевики расстреливали русских офицеров. Но после сооружения набережной камни оказались под асфальтом. Значит, нужно высечь эти слова заново. Чтобы помнили.