О чём «Северный край» писал 110 лет назад

Эта грустная, полная житейского драматизма история невольно вызывает в уме вопрос: где же настоящий виновник того тяжкого преступления, в котором обвиняют только одну слабую женщину?
«Не длинен и не нов рассказ...» Крестьянская девушка Мария, 18 лет, вышла, или скорее была выдана, замуж за крестьянского парня Софронова. Прошло два года супружеской жизни, молодого мужа отправляют в солдаты. Грустное одиночество в чужой семье, сопровождаемое попрёками в дармоедстве, заставило молодуху Марию искать пристанища в качестве работницы в соседних барских поместьях.
Насколько тяжело было в чужой семье житьё молодухи, встретившей вместо мужниной ласки только нужду, достаточно вспомнить две строфы Н. А. Некрасова о доле русской женщины:
Вкусны ли, милая,
слёзы солёные,
С кислым кваском
пополам?
Проживши беспорочно три года, Мария на четвёртый, подчиняясь естественному влечению или силе сложившихся обстоятельств, отдалась человеку, искавшему, очевидно, в ней только «игры да забавы», и забеременела.
Сознание тяжкой преступности перед мужем, стыд перед роднёй и знакомыми, наконец, боязнь, быть может, за разбитую навеки семейную жизнь – всё это, вместе взятое, убило в ней даже материнское чувство.
Брошенная всеми в родильных муках, бежит она от люд­ских взоров в отдалённую ригу и там, потеряв рассудок в порыве животного чувства самосохранения, набивает рот народившемуся существу землёй, и, сдавив череп, лишает жизни невинное существо.
Закопав задушенный трупик своего ребёнка в куче мусора, Мария успокаивается, но ненадолго. Одновременно с Марией в этом же имении была беременна другая женщина и тоже от незаконного сожительства. За последней наблюдал урядник, который, заметив, что она, разрешившись от бремени, скрыла новорождённого ребёнка, заподозрил её в детоубийстве и начал производить следствие.
Мать показала, что рождённый ею ребёнок отправлен на воспитание в кашинский сиротский дом, но уклонилась указать лицо, отвозившее туда ребёнка. Урядник приступил к энергичному расследованию дела, результат которого выразился находкой задушенного Марией Софроновой ребёнка. Подозреваемая в детоубийстве мать и тут, несмотря на как будто бы явные улики преступления, упорно отказывалась, говоря, что её ребёнок находится в Кашине.
Но тут случилось что-то необычайное: из толпы присут­ствовавших при осмотре вдруг выступает молодая женщина Мария Софронова и с воплем, упав на колени, говорит: «Простите, православные… это я сделала… это мой ребёнок».
И вот эта-то, сознавшаяся из человеколюбия к другой, преступница и предстала перед судом присяжных, поведав заплетающимся от страха языком грустную историю своей ошибки и греха, повторяя слова: «согрешила – виновна».
К счастью, тяжёлое настроение слушателей было рассеяно здравым приговором господ присяжных заседателей, сказавших в своём вердикте, несмотря на сознание самой обвиняемой: «Нет, невиновна».
И нельзя не согласиться, что она действительно невиновна, что в этой драме есть лицо, на которое падает большая, чем на беспомощную женщину, нрав­ственная ответственность, но которого мы не видим на скамье подсудимых.