О чём писал «Северный край» 110 лет назад

На днях мне пришлось быть в театре. Шла пьеса Островского и Соловьёва «Светит, да не греет». Я поднялся наверх и очутился в коридоре, из которого вела дверь на галёрку. Галёрка была переполнена зрителями. Духота стояла невообразимая. Все зрители сбились в кучу, причём каждый из сзади стоящих без церемонии наваливался на плечи сидящих впереди.
– Тише, галёрка! – раздаётся чей-то внушительный бас из темноты.
Не имея возможности отыскать своего места, я остался в проходе. Действующих лиц не видать, со сцены доносятся только голоса артистов.
– Оля, я люблю тебя больше жизни! – несётся со сцены.
– Ах, медведь, нахал! – слышится со скамейки, – лезет прямо на голову!
Я взглянул по направлению голоса и при отблеске света со сцены заметил какую-то барышню, а сзади, совсем-таки на её плечах, примостился всклокоченный субъект в чёрном пальто. Очевидно, субъект по плечам соседей спустился из задних рядов райка в передние. Окрик барышни его нисколько не смутил, и он продолжал сидеть верхом на спинке скамейки, упершись локтями в барышню и весь обратясь в зрение.
– Ишь, подлая! – заметил он вслух, когда занавес опустился, спокойно слезая со своего места и направляясь в буфет. Однако эта брань относилась не к претендовавшей на его бесцеремонность барышне, а к помещице на сцене, которая решилась расстроить счастье влюблённых.
Вообще галёрка постоянно делала свои замечания во время спектакля. Если господин Карали-Торцов уступает ласкам кокетки Реневой-Анненской, «в раю» раздаётся негодующий возглас «куда»!
Наконец, драма окончена. Несчастная Оля утопилась, её возлюбленный тоже, галёрка начинает выражать артистам свои восторги. Анненская, Ольгина-а-а-а! – кричит раёк. Стучит, гремит, беспорядочно ревёт и снова повторяет: Анненская-я, Ольгина-а-а! Большаков! Занавес опускается после многократных выходов артистов на вызов «райка». Начинается антракт.
Антрактом галёрка пользуется различно. Зрители, сидящие и стоящие впереди, не выходят во время антракта, дабы не потерять насиженных мест, задние же отправляются в грязный буфет, устроенный в коридоре, где дым от папирос до того густ, что кажется непроницаемым облаком. Пришедшие в буфет усаживаются вокруг облитых пивом столов, и начинается «выпивание с заседанием». Оставшаяся на галёрке публика осматривает театр, закусывает яблоками и пощёлкивает подсолнухами.
– Смотрите, Елена Петровна, вон на занавесе надпись. Вы можете отсюда прочесть? – вопрошает какой-то длинноволосый молодой человек, очевидно, выгнанный гимназист, своему соседу. А Елена Петровна отлично видит надпись, но, стыдясь сознаться, что она вовсе читать не умеет, конфузливо заявляет, что не видит. Кавалер читает: «Feci, quod potui, faciant meliora potentes!» – это латинская пословица, – поясняет кавалер.
– Извините, – вмешивается семинарист, давно уже старавшийся привлечь внимание Елены Петровны, – это не пословица, это изречение Горация, да ещё, кстати, и переврано, ибо у Горация сказано: «Quod potui feci, faciant meliora potentes».
Учёный диспут экс-гимназиста с настоящим семинаристом был прерван, ибо занавес взвился, и начался пустенький водевильчик «Я большая». Галёрка высидела до конца и осталась очень довольна спектаклем.
*  *  *
ТЕАТР И МУЗЫКА. Добродетель рано или поздно восторжествует, а порок будет наказан и, если прибавить к этому неожиданную развязку, то получится основная и обязательная тенденция авторов разнообразных мелодрам, наводняющих книжные рынки, главным образом, Франции. Литература эта расходится в таком громадном количестве, по преимуществу среди рабочего населения, что в последнее время раздаются голоса, призывающие на борьбу с такого рода злом, постепенно, как яд, отравляющим широкие слои населения.
В угоду своим тенденциям авторы мелодрам преподносят читателям просто невероятные события, по преимуществу из области уголовной хроники, дополняя их неправдоподобными измышлениями собственной фантазии. Такая литература время от времени доходит и до нас. Шедшая на сцене здешнего театра в воскресенье 10 октября драма сочинения А. Д’Еннери и Э. Тарбе «Мученица» (перевод с французского) может быть без всякой натяжки причислена к названному типу литературных произведений.
Авантюристы – брат и сестра, незаконно получившие громадное состояние, ищут славы и титулов, не останавливаясь для достижения этого даже перед вторым преступлением. Они разбивают семейную жизнь графа Роже Д’Морея, и когда, казалось бы, все препятствия пройдены, неожиданный случай в лице Дракка разбивает все их замыслы.
Жаль делается исполнителей такой пьесы, силящихся передать фантастические, несуществующие типы, да и в зрителях такие произведения развивают нездоровое любопытство вместо того, чтобы помочь им в разрешении многих явлений жизни.
Госпожа Анненская, исполнявшая роль графини Роже, добросовестно постаралась своим исполнением приблизить тип мученицы к более правдивому типу. Нам кажется, что дирекция без ущерба могла бы и не показывать такие «новинки».