О чём писал «Северный край» 110 лет назад

- А ты горло-то не дери, - слышался ответ с каланчи, - лошадей запрягут, и мы зазвоним: после звонка, вишь, команде в пять минут надо выехать!
И обыватель спешил тушить пожар домашними средствами. Команда же поспевала обыкновенно к шапочному разбору, да и то не в полном составе. Несколько рабочих с лошадьми, как на грех, оказывались всегда на возке мусора за городом или на другой более мирной работе.
Ныне же с учреждением в городе вольной пожарной дружины антипожарные действия стали куда энергичнее. Пара лошадей стоит всегда наготове и по первому знаку с каланчи (на снимке) летит на место пожара «быстрее птицы от орла», теряя по дороге деревянные ручки качалки, рукава и ломы.
Очень недолго снаряжаются и остальные бочечные и багровые ходы. Но малая ли вышина каланчи как наблюдательного поста или другое что, не знаю, порождают по-прежнему массу недоразумений, ложных страхов и курьёзов.
Прежняя городская команда года три назад была поднята на ноги и выехала на пожар за казармы, где вместо огня перед пожарными предстала улыбающаяся спутница нашей планеты.
На днях же и вольная пожарная дружина попала в очень курьёзное положение. Не «на луну» выехала она в этот раз, но на пожар в Солдатской слободе и притом в десятом часу вечера.
«Где горит?» - грозно спрашивал член-распорядитель сторожа, въезжая в слободу. «Нигде не горит!» - «Проспал, каналец!» - заключила дружина и быстро ринулась вперёд, пока пожарные лошади не встали на самом берегу Согожи. Далее ехать некуда, но горит... Старый рыболов Осин выехал на реку с острогою и зажёг на лодке смольняк, показавшийся дружинникам грандиозным пожаром. По дороге были потеряны четыре палки, рукав и несколько гаек.
* * *
В последнее время по воскресным дням любопытные пошехонцы бесплатно наслаждаются интересным зрелищем. Вольная пожарная дружина, обзаведясь недавно красивой формой, проделывает в эти дни примерные опыты езды на пожар и тушение огня.
Часов около двенадцати дня по улицам города раздаются звуки сигнальных рожков, и дружинники, предупреждённые, впрочем, что имеет быть учение, спешат к городской каланче.
Здесь на самой вышке и у ворот пожарного здания также дудят, возвещая, что наступило наконец время отличиться пожарной братии. Любопытных тут уже масса, и пока за неимением, конечно, лучшего праздная толпа наблюдает самих сигналистов.
- Ишь, как надувается, а не лопнет, - говорят пошехонцы, указывая на физиономию кума-пожарного.
- Чего ж ему лопнуть-то? Чай, не лягушка перед волом. Аль не все собрались, что гудят ещё?
- Не все, - решает всезнающий голос, - двое в трактире на бильярде жарят!
Наконец пискливые звуки рожков смолкают, и толпа любуется новой формой пожарных. Каски производят неподдельный энтузиазм. Более всего нравятся две головы, сплошь отделанные под золото и серебро.
«Ту-ту-ту!» - пискнула золотая голова, и ворота пожарного депо моментально растворяются, а из них вылетают три запряжённые лошади. «Ехать рысью, направо кругом!» - раздаётся повелительный голос. Последние слова команды означают, что спасители от стихийной силы должны ехать вправо и, обогнув кругом квартал, возвратиться на почву родного двора.
Две лошади вкупе с прислугой при них поняли приказание начальства в точности и быстро пошли по нужному направлению. Но вожжа, очутившаяся в незаконном месте, помешала третьей лошади хорошо усвоить слова команды, и, выехав со двора, бестолковое животное сделало «кругом» тут же перед публикой. На поощрение кнутом лошадка выразила признаки дурного тона, чем снискала в отзывчивой на всё публике большие к себе симпатии.
- Ведь не на пожар, чай, торопишься, милый друг, - взывала публика к кучеру, старательно дарившему лошадь ударами кнута. - Животное, а понимает тоже, что нигде не горит.
Наконец, заартачившаяся лошадь уведена во двор. По возвращении первых лошадей из проездки проделывается примерное тушение пожара. Лезут по лестницам на крышу полицейского управления, где заботливая рука отцов-распорядителей ранее насыпала песочку, льют воду, работают ломами, топорами.
После учения дружинная челядь получает «на чай» и уходит в трактир, а в вечерний час перед своими домашними пускается в рассказы о небывалых, но очень занимательных подвигах своей дружины. И так играючи мы мирно засыпаем.
* * *
В Пошехонье по реке Согоже прибыл на зимовку пароход местного купца Копошилова «Василий». Буксированный им другой пароход «Пошехонье» стал на мель близ села Покров-на-Клину в двух верстах от города. Вода в Согоже за последние дни убыла значительно, и снять обмелевший пароходик трудно. Корма затонула, нос на камнях и корпус близок к перелому.