«Новые условия подорвали все прежние традиции...»

Трудно переоценить значение трудов и наследия губернской учёной архивной комиссии, 120-летие со времени создания которой в Ярославле будет отмечаться в ноябре этого года. Основанная в 1889 году, она входила в первую десятку подобных комиссий, создание которых в России началось с 1884 года. Уже к 1917 году их было по всей стране около сорока. Архив­ные комиссии являлись учреждениями полуофициальными, трудившимися под «непременным попечительством» губернаторов. Несмотря на этот «контроль» по линии Министерства внутренних дел, бесправность и отсутствие сколько-нибудь дос­тойных средств для своего существования, комиссии всё же создавались и действовали благодаря энтузиазму и горячей преданности делу сохранения историко-культурного наследия местных знатоков и любителей старины.
В Ярославле всегда были те, кто в историческом городе свои досуги посвящал «собиранию» и изучению прошлого родного края. Вспомним хотя бы учёного-юриста, директора Демидовского лицея Сергея Михайловича Шпилевского, земского служащего, поэта и литератора Леонида Николаевича Трефолева, купца-миллионера, ярославского городского голову Ивана Александровича Вахромеева, простого преподавателя духовной семинарии Николая Николаевича Корсунского, архивариуса Илариона Александровича Тихомирова... Их трудами, а также трудами их многочисленных соратников и последователей, была создана и действовала на протяжении почти тридцати лет Ярославская губернская учёная архивная комиссия.
На рубеже XIX – XX веков, в длительный период «архивного нестроения» в империи, когда архивы губернских учреждений, принадлежавшие различным ведомствам, из-за отсут­ствия единого подхода и достойной государственной политики, безвозвратно уничтожались, появление архивных комиссий оказалось хотя и полумерой, но своего рода «скорой помощью» гибнущим в провинции архивам. Этим и занималась многие годы ЯГУАК с немалыми трудностями и проблемами, но неустанно составляя бесценный исторический архив, а затем ещё и музей древностей – «Древлехранилище». Достаточно сказать, что нынешние областной архив и музей-заповедник в Ярославле началом своего существования обязаны именно учёной архивной комиссии, чьи богатейшие документальные и вещественные фонды послужили основой для создания этих учреждений уже в советское время.
Архивариусу Илариону Александровичу Тихомирову, прослужившему в комиссии един­ственным штатным сотрудником за весьма символическую плату, мы обязаны едва ли не всем ею созданным – заботливо со­бранным и сбережённым. Имя Илариона Александровича у многих наших современников на слуху – в честь его названа краеведческая номинация губернаторской премии за развитие культуры и искусства в Ярос­лавской области, в музее-заповеднике проходят Тихомиров­ские чтения. Не будь его бесчисленных трудов на благо своей родины, мы бы многое в нашей истории потеряли, многих бы фактов не досчитались и не узнали бы их никогда. Теперь они запечатлены в архивном и музейном наследии Ярославского края.
Публикуемый ниже документ, автограф которого был обнаружен среди бумаг архивной комиссии в ГАЯО, это своего рода воззвание Тихомирова от имени ЯГУАК к населению Ярос­лавской губернии.
Текст тихомировского обращения, предназначавшийся, очевидно, для публикации в губернской прессе, но так и не появившийся в печати, был составлен в феврале 1899 года. В ноябре того же года, когда отмечалось 10-летие ЯГУАК, председатель комиссии, профессор Демидовского юридического лицея Э. Н. Берендтс не без гордости заявлял: «Мы, старьёвщики, как нас иногда называли, думаем, что обирание исторического хлама слишком живое дело, чтобы заглохнуть. Мы знаем, что говор исторических событий не знает скуки, и наши скромные стремления воскресить память о временах прошедших не могут быть поставлены на одну доску с многими общественными увеселениями, с помощью которых убивается время настоящее». Мысль учёного-«старьёвщика» нисколько не перестала быть актуальной и в наши дни.

После освобождения кресть­ян от крепостной зависимости и вызванного этим актом монаршей воли коренного изменения жизни всех слоёв русского общества, особенно же его дворянского сословия, большин­ство земельных владельцев или покинули свои усадьбы, переехав в города и столицы, или и вовсе продали их. Родовые гнёзда дворян остались в запустении со всею их былою обстановкою. Новые экономические условия подорвали все прежние традиции и двинули жизнь по совершенно иному направлению, чем то, которого она дер­жалась до 1861 года. Народились новые стремления, новые понятия и взгляды, сложились совершенно иные условия. Началась новая историческая эпоха, представители которой – поколение, народившееся вместе с нею и уже успевшее вырасти и возмужать, – смотрят на недавно минувшее как на что-то совершенно им чуждое и даже не вполне понятное. Оно отошло в область истории и даже стало уже задёргиваться туманной дымкою сказания, стало приобретать облик легенды. Это только что прошедшее для многих уже превращается в то «свежее предание», которому, несмотря на его свежесть, «верится с трудом». Таким коренным образом переменилась русская жизнь, а потому нисколько и неудивительно, что дети потеряли всякую связь с отцами и дедами, смотрят на них критически и посмеиваются над их былыми святынями, которых более не могут уважать.
Однако сохранить память об отжившем необходимо, ибо есть история, для которой оно дорого. Ярославская учёная архив­ная комиссия, посвятившая себя местной истории, исходя из последнего положения, употребляет все зависящие от неё меры для подобного сохранения отжившего и отживающего. Но одних её собственных сил слишком недостаточно для этого, и потому она обращается вообще ко всему населению губернии, и особенно к его дворянскому сословию, и другим образованным и интеллигентным людям, с прось­бою о содействии себе всем, чем кто может.
Так, например, известно, что при спешной распродаже дворянских имений в конце 60-х годов помещичьи усадьбы продавались со всем имуществом и обстановкой, не исключая ни родовых библиотек, ни семейных архивов, ни фамильных портретов. Связь с прошлым рвалась резко и бесповоротно. Новые владельцы, среди которых немало и крестьян, поселяясь в этих «дворянских гнёздах», все такие предметы, как совершенно для них чуждые и ни на что ненужные, выносили на чердаки, в амбары, сараи, продавали с пуда и гуртом, и наконец жгли и уничтожали всякими иными способами, и не одни новые владельцы, но и наследники преж­них хозяев вынуждены были нередко действовать подобным же образом.
Много, очень много погибло таким образом, но, к счастию, ещё не всё. Вот это оставшееся ещё комиссия и хлопочет спасти от гибели, призывая к содей­ствию себе всех образованных людей края, всех тех, для кого существуют не одни материальные интересы. Конечно, будь в распоряжении комиссии большие денежные средства, достигнуть благоприятных результатов в этом отношении было бы легко и можно бы скоро. Но, к сожалению, комиссия не располагает такими средствами и потому по необходимости должна обращаться иск­лючительно к чувству народной гордости, к чув­ству уважения к науке и ссылаться на свою компетенцию и назначение, т. е., другими словами, ставить на вид то, что она учреждение официальное, не имеющее и не преследующее никаких частных выгод и доходов и заинтересованное в деле лишь настолько, насколько вообще всякий добросовестный исполнитель должен быть заинтересован вверенной ему и принятой им на себя добровольно обязанности.
Комиссия работает на общую пользу и притом совершенно бескорыстно, и её состав не пользуется за свои труды не только никаким денежным вознаграждением или какими-либо наградами, вроде чинов и орденов, но напротив, он сам ещё должен нести материальные жертвы в виде ежегодных членских и разных единовременных денежных взносов. А при таком положении дела, понятно само собою, о крупных суммах не может быть и речи, и хорошо уже то, что средств хватает на по­крытие необходимых потребностей. Но вместе с тем это же положение дела должно побудить и население нашего края к поддержке комиссии в её начинаниях, к дружной помощи ей кто чем может, тем более что комиссия просит не драгоценностей и редкостей, а просит она то, что уже сделалось ненужным, что брошено и валяется.
Так, например, всем известно, сколько семейных портретов гниёт, сжигается в печах, служит покрышками кадок и исполняет другие, подобные же, – с понятием портрет несовместимые, – назначения. Зачем это? Разве это не оскорбляет памяти тех, кто изображён на этих портретах, и разве это, вместе с тем, не бросает тени на тех, кто так по­ступает? «Кто не привык уважать предков и чтить их памяти, тот сам не заслуживает уважения». Многие в подобных случаях ссылаются на то, что им не до того при нынешних обстоятель­ствах, другие, что портретам и тому подобным вещам места нет и т. д. К сожалению, это совершенно верно, и этому нельзя не верить, но вместе с тем нельзя дела и так оставлять, ибо такое положение этого дела неестественное; будет время, когда горько пожалеют о содеянном.
И вот комиссия, смотрящая на дело шире и глубже, хочет помочь и современникам, и будущим поколениям и говорит, и просит всех: шлите и несите в комиссию всё, что кому не нужно, что устарело, вышло из моды, за что нельзя взять денег больших, не смущаясь тем, что оно выгорело, полиняло, обломалось, испорчено. Комиссия всё примет с великой благодарностию и сама уже разберёт, что годно для неё, а что нет; в ней всё найдёт подобающее себе место и соответствующую оценку. Портрет поместится в портретную галерею с надлежащею надписью на ярлыке; какой-нибудь стол, стул, скамья, прялки, комод, шифоньерка, диван и т. п. – встанут, где следует; миска, стакан, тарелка и т. д., рукопись, дневник, письма, хозяйственные записки, стихи; календари, святцы, книги, картины, рисунки и пр., даже обрывок кружева, материи, набойки и т. п., изразец из старой печи, глиняный кувшин, кринка, кубышка и т. д., – всё разместится, всё найдёт приют и всё расскажет свою скромную историю любознательному исследователю, – всё сослужит, и брошенное, свою службу, да ещё и какую службу! И сколько благодарности будет слаться жертвователю, сколько раз помянут добром его имя, ибо это имя будет связано навеки и неразлучно с его даром!
Так шлите же в комиссию всё, что не нужно, что устарело, что уже негодно, помогайте и помогите ей сохранить память о минувшем, восстановить историю края.