Именно такие дежурства полны бестолковой беготни. В момент, когда закипает чайник, прибегают испуганные родственники, просят помочь маме, которую при весе 140 кг беспокоит одышка.
– Она у нее впервые?
– Нет, уже несколько лет.
– А почему вы заволновались сейчас, в три часа ночи?
– Я подумала, что лучше сказать, вы же доктор.
Затем у кого-нибудь поднимается давление. Назначаешь таблетки, ждешь 30 минут, измеряешь давление, даешь еще таблетку, ждешь еще 30 минут.
Потом кто-то пожалуется, что у него колет в левом боку, когда он поворачивается на правый бок и сгибает левую ногу. Несильно, но колет.
Поэтому я была даже рада, когда меня вызвали в приемное отделение. Я шла и просила у какого-то незримого покровителя врачей, чтобы поступающий не оказался завшивевшим, чесоточным бомжом и осмотр не пришлось проводить в респираторе, а потом отдавать халат на дезинфекцию. И чтобы это не была глубокая старушка, дезориентированная в простран-стве, времени и своих многочисленных болезнях, и чтобы... Но я уже пришла.
В приемном отделении сидел красивый молодой человек, он нежно обнимал левую перебинтованную руку. Врач «скорой помощи» быстро отрапортовал, что здесь резаная рана, низкое давление, и отбыл. Трудности возникли сразу: парень не давал разбинтовать руку, кричал, просил его обезболить, вырывался, хотел другого док-тора, стонал и ненадолго потерял сознание. Это не удивило: все его франтовское пальто и джинсы были промочены кровью, давление у него было 90/70 – не критическое, но заставляющее задуматься.
Рана была глубокая. На разрезе, как на анатомическом препарате, виднелись мышцы, сухожилия, пораненные сосуды. Мы заказали операционную и стали делать опись его вещей. Из карманов достали удостоверение топ-менеджера какой-то неизвестной мне фирмы, а дальше пошли мятые день-ги, русские и американ-ские, мы их честно пересчитали, расправили, сложили. И повезли уже очухавшегося топ-менеджера зашиваться. Что с ним случилось, мы так толком и не выяснили. Упал, разбил стекло... Какое стекло, где – непонятно.
Чудеса начались позже, когда я уже сшила длинный сгибатель большого пальца. Парень вдруг спросил меня: «А ты кто?» Потом он посмотрел на свою руку и заорал: «Что вы со мной сделали! Куда я попал? Ты мне ответишь!» Спрыгнув с каталки, голый, окровавленный, он бросился на меня, отрезав мне путь к отступлению. Надо сказать, что рядом была только операционная сестра, вес которой вместе с бахилами и стерильным халатом не дотягивал до 50 килограммов. Мы кинулись в разные сто-роны.
Наверное, я впервые в жизни порадовалась, что кровопотеря пациента достигла полутора литров, когда он грохнулся в обморок от резко упавшего давления. Все оказалось весьма тривиальным: красивый топ-менеджер – наркоман со стажем. После дозы ему привиделись «чужие», и он разбил окно рукой, отмахиваясь от нападающих.
Нас с медсестрой Татьяной еще долго била нервная дрожь, и вдвоем на первичную хирургическую обработку мы больше не ходим. В чем-то хирургия все-таки мужская профессия.
Ольга КАЛИНИНА.