В ней доживала свой век Зинаида Михайловна Чиркова, 1925 года рождения. С младенчества она была глухонемой, общалась в основном с родителями, людей сторонилась. В юности и молодости, впрочем, постоянно привлекалась начальством местного колхоза на сельхозработы: косила сено, заготавливала дрова, окучивала картошку, выполняла простейшую работу на ферме. И все это, как тогда было принято, за пресловутые «палочки». Никто особо не задумывался о будущем крестьянки, документально ее трудовая деятельность нигде не фиксировалась, так что когда пришло время оформлять Зинаиде Михайловне пенсию, то оказалось, что никакой пользы она Родине не принесла...
Умерли родители. Какая-то мизерная пенсюшка все же была после долгих ходатайств почти посторонних людей З. М. Чирковой назначена, но ее едва хватало на оплату единственной в доме электролампочки (ни радио, ни телевизора, ни холодильника в избе никогда не водилось), да на хлеб с подсолнечным маслом. Остальное приходилось добывать своим трудом: кормилась с огорода, спасали дары леса.
Все привычки, вкусы, навыки бабы Зины застыли где-то на уровне 40-х годов. Она все так же (как мама делала) ходила за километр полоскать белье в местной родниковой речушке Песколдыш, сажала все тот же заведенный матерью еще до войны сорт огурцов. Баловала себя изредка конфетами-«подушечками». Ни вина, ни пива никогда не пробовала.
Дом Чирковой стоит рядом с кладбищем. Там давным-давно родные похоронены. Зинаида привыкла за десятилетия жить одна. Почему-то ни кур, ни собак не заводила. Даже, говорят, и кошки-то не было. Ни часов, ни будильника. Раз в месяц в гости к ней заходил почтальон – пенсию приносил (газет никогда не выписывала, писем за всю жизнь ей никто ни разу не прислал). Ставила Зина загогулину, получала пенсионные гроши. Но счета деньгам не знала. Каждую среду ровно в 13 часов выходила на дорогу и ждала автолавку. Разные были шоферы и продавцы из райпотребсоюза, но никто никогда, говорят, не обсчитывал старушку.
В деревне сейчас четыре дома, летом они заселены, но осенью, когда дачники уезжали в город, баба Зина оставалась одна. Ходила в лес по дрова. Возьмет старые, еще дедовские, топор и ручную пилу, веревку, санки конструкции аж позапрошлого века и айда в лес на заготовки. Так она делала и в 50, и в 60, и в 70 лет... Рубила только старые, высохшие деревья. Была, по сути дела, санитаром леса.
Осенью и зимой помимо фургона с продуктами гостями деревни были редкие похоронные процессии да грабители из окрестных деревень, выгребавшие плошки-поварежки из пустующих дачных домов. Но нынче Зинаида оказалась вовсе оторванной от мира, поскольку в соседнем сельхозпредприятии последний трактор, сказывают, «помер», так что дорогу к кладбищу чистить было нечем.
Не скажешь, что местные власти вовсе поставили на Чирковой крест. Время от времени заместитель главы администрации по Воскресенской волости Людмила Ивановна Вагина наведывалась в Парфеньево. Зинаида гостей не жаловала, но для знакомой почтальонши и Людмилы Ивановны исключение делала: надо только помахать перед окном кухни или горницы «условной дубиной», стоящей возле крыльца... Теперь этот секрет можно раскрыть, поскольку недавно бабы Зины не стало...
Вагина в очередной приезд застала ее нездоровой. Местной властью было принято решение отправить на зиму Зинаиду Михайловну в Закобякинский дом престарелых. Но поскольку сначала положено пройти медосмотр, привезли Чиркову в любимскую райбольницу. Оказалось, что не в богадельню надо старушке, а на операционный стол. Что-то с кишечником серьезное. Прооперировали. Вроде бы и операцию хорошо перенесла Зинаида, но, видно, закончился жизненный ресурс у последней жительницы деревни Парфеньево.
Похоронили З. М. Чиркову, что называется, за счет бюджета. Но погребли не на кладбище, рядом с которым она прожила всю жизнь, а на погосте в деревне Михаил Архангел, что примерно, в пяти верстах от Любима. Что поделаешь, российские дороги и летом-то не особо хороши, а зимой, в снегопады, в особенности...
Валерий ПРОХОРОВ.