«Солдат удачи», обожженный Чечней

ни работы. Можно было бы еще добавить «ни кола, ни двора», если бы не поддержка со стороны Национального военного фонда. Николай – младший из пятерых братьев и сестер – родился в 1965 году. Детство прошло в тихом и живописном селе Великом, здесь же и десятилетку закончил. Никогда раньше Николай не замечал, какой покой царит в бывшем купеческом селе, чьи добротные каменные дома до сих пор отражаются в сероватом зеркале сонного пруда. А вот когда в первый отпуск из «горячей точки» приехал на побывку, впервые в жизни оценил мирную, благостную сельскую тишину. До Чечни Николай успел послужить водителем в одной из частей войск РЭБС (радиоэлектронная борьба с самолетами) в Улан-Удэ. На дембель ушел в 1986 году, познакомился с будущей женой Татьяной, она закончила Собиновское училище, преподавала в Гаврилов-Ямской музыкальной школе. Поженились в 1988-м. Семейную жизнь пришлось начинать в общежитском «шалаше» со 100-процентной аварийностью... Перестройка сильно ударила не только по умам, но также и по экономике, а в конечном итоге и по судьбам людей. На вопрос, как жилось-моглось в материальном плане Николаю и его семье в те годы, он сегодня только руками разводит. И безработицу пришлось испытать, и отчаяние от безысходности посещало. Когда огород постепенно становится основной доходной статьей, любой кормилец семьи начинает по сторонам озираться, где бы подзаработать детишкам на молочишко. Николай выделяет два мотива, подвигших его отправиться на войну. Когда в Чечне заварилась каша, а доблестный воевода Грачев уже через пару недель собирался рапортовать о победе главнокомандующему, многие «старики», знавшие истинные возможности нашей армии, с тревогой наблюдали за событиями. «Блицкрига», естественно, не вышло. Засуетились военкоматы, ведь на место погибших требовались новые штыки... Было больно смотреть, как спешно забривали затылки юных земляков. И тогда, и сейчас Николай считает, что не вчерашние школьники, а лишь понюхавшие пороху (если уж иного выхода нет) должны идти под пули. Это один мотив. В то же время не сбросишь со счетов и некоторый материальный расчет, вполне извинительный для полуголодной семьи из провинциального городишка. Так что не очень-то долго пришлось гаврилов-ямским военкоматчикам уговаривать молодого отца (в семье появился сын) податься в контрактники. Попал Николай в тверскую гвардейскую мотострелковую бригаду. И почти сразу – в Чечню. А там на самую что ни на есть передовую – «боевые» зарабатывать. С июня 1995 года Медведев начал свою контрактную эпопею. Разную работу приходилось выполнять. – Если на блокпосту стоишь, то моя задача, как водителя, держать машину в полной готовности. Мотор, электроника – все должно быть на взводе. В любую минуту могла последовать команда двигаться. Напряжение постоянное. Приходилось и в караул заступать, и собровцев подстраховывать, если те в заваруху со стрельбой попадали. – А как обстояло с обещанными «боевыми»? – Десять штук сигарет в день на бойца – это да. А «боевых» лично я не видел семь месяцев, пока в отпуск не уехал уже в начале 1996 года. Да и те сильно обкорнали: за семь месяцев всего 9 миллионов тех еще, неденоминированных рублей заплатили. Вместо обещанных двадцати. После короткого отпуска вернулся в часть. И тут новый обман: оказывается, контракт продлевается еще на два года. И если его прервать, то никаких выплат. Если бы не надули с «боевыми» в начале контракта, Николай, возможно, и продлил бы его. Итак, в сухом остатке у Медведева получилось – пустой карман и неслабая царапина на боку... Дома немного отдохнул, мало-помалу чеченские кошмары отодвинулись на задний план. А материальные проблемы, напротив, выдвинулись на первый. И уехал он летом 1996 года на Кавказ во второй раз. Теперь уже воевать пришлось в составе 205-й мотострелковой бригады. Задача – охранять Северный аэропорт, другие объекты в полуразрушенной столице Чечни. В огневые схватки с боевиками приходилось вступать чуть ли не каждый день. – Мне еще повезло, – считает Николай. – Я в Ханкале стоял. До августа относительно спокойно было. А потом началось! Боевики, воспользовавшиеся широкомасштабным выводом федеральных войск, на прощание устроили нам «день возмездия». Прошел слушок, что второго августа, в День десантника, собирается просочиться в Грозный небольшая группочка боевиков. Но, как оказалось, «группочка» состояла из 5 – 6 тысяч вооруженных до зубов бандитов. Грозный был полностью ими захвачен. Их поддержали местные жители и чеченская милиция, перебежавшая на сторону боевиков. Обстановка становилась угрожающей, почти все блокпосты были сметены. Дни и ночи шли бои. Николай на какое-то время замолк, темные стекла очков повернулись к окну. Мужика можно понять, ведь здесь в своих воспоминаниях он подошел к одной из самых критических точек своей жизни. Просто слушать все это – и то нелегко, а Николай был в самом пекле, откуда очень немногие вернулись. – Генерал нашей МСБ говорит: прорываться надо к своим в город, доставлять на бээмпэшках боеприпасы, продовольствие, потом раненых из-под огня вывозить. Построились в колонну и поехали. Идем к вагонному депо, с обеих сторон дороги обгоревшие машины, дома, кучи трупов. Начался обстрел колонны. В высотках снайперы засели, мы на дороге – идеальные мишени. Сплошного фронта, конечно, не было. Наши десантники малыми группами пытались что-то сделать. Но в итоге получался только колоссальный прирост убитых и раненых. – Сколько ребят сгинуло, – вздыхает Николай. – На моих глазах срочник из Брянска, мальчишка совсем, страшно погиб: граната попала ему в грудь, а паренек к себе автомат прижимал. «Калаш» прямо вплавился в тело. Так и похоронили. Я был старшим машины. Из самого пекла натаскали раненых, всех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни, погрузили на борт и, выполняя приказ, поехали назад. Под ураганным обстрелом. Не поймешь, где наши, где боевики. Это хуже всего. Уже с обеих сторон по нашей колонне лупят. И вдруг меня долбануло... Очнулся Николай на броне. Левая половина головы – сплошное месиво. Как по конвейеру, передавали израненного сержанта Медведева из госпиталя в госпиталь, пока не бросил он якорь в Самаре. Хирург-травматолог открытым текстом сказал: «Благодари бога, что хоть один глаз остался». А когда вернулся домой... – Кому я такой после нескольких пластических операций, нужен? Пенсия – 400 рублей, инвалид, по сути без жилья. С женой, конечно, расстались. «Сердобольные» местные власти, войдя в положение разведенных супругов, дали им ордер в одну квартирку (у Николая – шестиметровая комната). Ясно, что оба отказались. – Эти годы прошли как в тумане – то госпиталь, то деревня Холм-Огарево, где живет мой брат Андрей. Потом – опять госпиталь. Орден Мужества нашел Николая через 15 месяцев... В 2001 году пообещали квартиру. Ордера, правда, пришлось долго ждать: что-то там напутали с оформлением документов в костромской КЭЧ. Но все равно Николай, которому наконец в ноябре прошлого года был вручен ордер на однокомнатную квартиру, очень благодарен Национальному военному фонду и руководителю ярославского отделения Владимиру Губаренко, который постарался сделать все возможное, чтобы пробить положенные Медведеву льготы. Сейчас у Николая достойная пенсия, ему выделена материальная помощь на лечение... *** Стараниями ярославского отделения НВФ, действующего с 1999 года под патронажем главы государства (фонд имеет статус благотворительной организации, поддержку которой оказывают многие предприятия, акционерные общества, частные лица. Среди них НПО «Сатурн», ОАО «Техуглерод», «Красный маяк», КБ «Югра»), улучшены жилищные условия вдове капитана милиции Геннадия Лезговко – старшего оперуполномоченного ОУР Заволжского РОВД, который погиб в октябре 2001 года на ФКПП Кизляр, подорвавшись на гранате. Трагически погиб в ноябре 2001-го в результате диверсионного акта со стороны незаконных вооруженных формирований милиционер-водитель Константин Бабенков. Ордер вручен его вдове Елене Юрьевне. На средства Национального военного фонда приобретена квартира и для вдовы командира отделения ППСМ Заволжского РОВД Эдуарда Куренева. Ирина Владимировна и ее несовершеннолетние дети, сын Дима и дочь Светлана, теперь будут жить в трехкомнатной квартире. И таких примеров уже много. И к счастью, и к глубокому сожалению одновременно. Ибо никакими компенсациями и квадратными метрами не восполнить боль утрат в сердцах осиротевших родных и близких.