И тут ка-а-ак ухнет!

– С началом выздоровленьица! Рассказывай, что с тобой приключилось. – Да что там! – засмущался вниманию Федяев. – Шел по ледяному тротуару на Комсомольской, поскользнулся и дарбалызнулся головой. – И все? – огорчились соседи. – А мы думали, необычное расскажешь. Вон в углу Вася Кандидат пластом лежит. Так его на Первомайской улице сосулькой с крыши насквозь пронзило. В макушку вошла, через причинное место на волю выбралась. Чудом выжил. Кандидатскую диссертацию по нему сразу трое пишут. Потому у него и прозвище – Кандидат. Вася усек, что разговор о нем, приподнял голову с подушки и бессильно уронил обратно. – А меня на Советской улице снегом с крыши завалило, – похвастался один выздоравливающий. – Иду себе, посвистываю, и вдруг как ухнет на голову лавина! Несколько часов откапывали. Специальный отряд МЧС. С разных сторон ко мне пробивались, используя самые современные спасательные средства. Тому, кто до меня первым добрался, с юго-запада, ценный подарок вручили, лично от Шойгу. – Подумаешь, снегом, – хмыкнул другой сосед. – Заурядный, ординарный несчастный случай. Со мною произошел сдвоенный инцидент. Я на Депутатской распластался, а на меня, как нарочно ждала, сосулька спикировала. Только не по вертикали проткнула, как Васю, который тогда еще вертикально передвигался, а в горизонтально лежащего вонзилась. Чтобы меня с тротуара в неотложку перебазировать, пришлось эту сосульку растапливать паяльной лампой. Их теперь на такой случай в неотложках возят. Я хотел на ДЕЗ в суд подать, но адвокат рассоветовал. Вопрос, дескать, сложный. Если бы ты, говорит, не поскользнулся, то сосулька бы мимо пролетела. А если бы не пролетела, ты бы тогда уже не поскользнулся. Тут Вася Кандидат снова поднял голову с подушки и что-то невнятно забормотал. – Ты, Кандидат, растягивай слова, – посоветовал ему спасенный из-под снега. – Все э-то се-ме-чки, – по слогам заговорил Вася. – Про меня всего только кандидатские пишут, а про того, который еще в реанимации, докторскую, на нем тройная комбинация сошлась. Он грохнулся на улице Ушинского, в него сосулька прямым попаданием, а сверху еще и лавина. Место теперь флажками обнесли, в качестве заповедной зоны, где стеклись обстоятельства. Туристам демонстрируют. – А сам тот как? – Плох. Отошел было, но узнал, что от его падения, а у него вес многопудовый, произошел оползень с крыши и еще нескольких засыпало, так что ему отвечать придется, и снова в беспамятство впал. Тут все сразу загомонили, загалдели, рассказывая другие случаи, аж стена в палате затряслась. – Вы, друзья, не все хором, – попросил Вася. – Орете – в соседней палате слышно. А там, может, больным тишина прописана. – Не волнуйся, – успокоили соседи. – Та палата пустая. – Как? – удивился Федяев. – Здесь друг на друге, а там пустая? Вышел он, пошатываясь, в коридор, заглянул в соседнюю палату: и правда, никого. Всего две кровати, аккуратно застеленные, чистота, телевизор, холодильник и на тумбочке цветы. – Нельзя ли мне сюда? – спрашивает Федяев у медсестры. – Ну что вы, – отвечает она. – Эта палата зарезервирована для начальника отдела, отвечающего в нашем городе за уборку снега с крыш и скалывание льда с тротуаров. Вдруг на него тоже сосулька упадет или лавина спустится. И тогда, если он, конечно, возражать не будет, мы вас на вторую кровать в его палате переведем. За соответствующую, разумеется, плату. Так что только его привезут, мы вам сообщим, надейтесь и ждите. – Вы что! – возмутился Федяев. – Великий грех – ожидать, когда человек поскользнется или под ледопад угодит! – Да вы не беспокойтесь, – улыбнулась медсестра. – Ничего с этим человеком не случится. Он ведь по улице пешком не ходит.