Вначале разводили тут судака и щуку. С 1996 года предпринималось несколько попыток развести и выпустить в Волгу стерлядь. Но ихтиологов преследовали неудачи. Как только сеголетки (мальки, родившиеся тем же летом) попадали в большую реку, тут же будто растворялись в ней без следа.
В этом году предпринята новая попытка. На этот раз с учетом прежних ошибок.
Стерлядь – рыба местная
И вот мы с инспектором Ярославской инспекции «Верхне-волжрыбвода» Василием Семушкиным стоим на берегу одного из двух нагульных прудов, вырытых неподалеку от берега Черной речки. Вода в нем чистая. Но лишь по неуловимому движению на дне, у самого берега можно угадать, где роятся в поисках рачков трехсантиметровые стерлядки. 50 тысяч мальков этого представителя осетровых выпущено в пруды нынешним летом. Привет, стерлядки! Почитай полвека не видели вас на Верхней Волге.
Еще две недели предстоит им нагуливать вес и набираться сил, учиться прятаться и увертываться от многочисленных врагов, чтобы затем отправиться в самостоятельное плавание по Волге и ее притокам.
В отличие от «дикой» стерляди, эта родилась не на нерестилище, на песчаном или галечном перекате реки, а как цыпленок, в инкубаторе.
Шеренги этих инкубаторов, стеклопластиковых бассейнов и более громоздких аппаратов – гидроциклонов Василий Борисович и начальник отдела рыбоводства «Верхневолжрыбвода» Светлана Орлова (на снимке) показывали в производственном помещении рыборазводного завода «Черная заводь». В цехе идеальная чистота, белый кафель, ряды ванн из нержавеющей стали. В одной – обычные эмалированные тазы.
– Это еще зачем? – спрашиваю Светлану Сергеевну.
– Здесь мы вручную смешиваем неоплодотворенную икру с молокой. Осетрам-производителям, которых мы в этот раз привезли из-под Нижнего Новгорода с Оки, делают инъекцию для ускорения созревания икры и молоки. Затем берут у рыб то и другое. Брюхо у рыб зашивают, чтобы ценное маточное стадо использовать еще и еще раз. А оплодотворенная икра направляется в аппараты «Осетр» на инкубацию. В них моделируются условия, характерные для природных нерестилищ. Дело в том, что стерлядь может жить и нагуливать вес и в стоячей воде волжских водохранилищ, но для размножения ей нужна текучая, чистая, постоянно обновляю-щаяся вода, такая, как на речных перекатах. В инкубаторах тоже циркулирует специально очищенная вода. Когда из икринок появились личинки, мы их стали выращивать сразу тремя методами, чтобы выбрать наиболее эффективный. Часть личинок сразу выпустили в нагульные пруды, часть вот в эти стеклопластиковые ванны, а еще часть выращивали в гидроциклоне.
Этот аппарат, разработанный в Борке ученым ИБВВ РАН Юрием Герасимовым, позволяет искусственно воссоздать для стерляди, только что проклюнувшейся из икринки, условия быстротекущей весенней реки, такой, какой была Волга и ее притоки до постройки плотин. Тогда, вплоть до сороковых годов минувшего столетия, стерлядь в ярославских и нижегородских краях довольно часто попадалась в сети рыбаков. А полтораста лет назад это была такая же распространенная в Верхней Волге рыба, как лещ, чехонь или синец, но имеющая к тому же замечательные вкусовые качества, которые ценил и простой люд, угощаясь в трактирах стерляжьей ухой и расстегаями, и высшая знать, вплоть до императорского дома.
Государева уха
Прямо на царский стол поставляли стерлядь рыбаки Нор-ской слободы, которым Екатерина Великая даровала Верхний остров в Ярославле для устройства стерляжьих тоней.
Наш земляк, писатель, ихтиолог-самоучка Леонид Сабанеев в середине XIX века писал: «Первое место по изобилию стерляди занимает Волга со всеми главными и второстепенными притоками, реки бассейна Оби и Енисея, затем реки, впадающие в Черное море и Дон»... «Держится (стерлядь. – Прим. ред.) постоянно в самых глубоких местах реки на дне и очень редко попадает в сети. Только по вечерам и ночам выходит на мелкие места – в траву и к берегам и обыскивает все углубления и норки побережья».
Однако уже в конце поза-прошлого века орудия лова усовершенствовались, и некогда многочисленная популяция трудноловимой, деликатесной рыбы стала стремительно убывать из-за хищнической добычи. В исторических документах приводятся свидетельства о том, что в те годы в Казани сеголеток стерляди с палец величиной продавали возами на корм скоту. Уловы ее только на Волге достигали полутора тысяч тонн в год. Сегодня вся Россия вылавливает лишь половину этого количества волж-ских осетровых рыб, а верхне-волжская популяция полностью исчезла после заполнения Горьковского водохранилища.
Доктор биологических наук, академик РЭА, всю жизнь посвятивший изучению физиологии волжско-каспийских осетровых, Владимир Лукьяненко вспомнил, как в 1980 году, переехав из Астрахани, где он руководил лабораторией Центрального института осетрового хозяйства, в папанинский Борок, вознамерился продолжить «стерляжьи» экспедиции, проводившиеся им в низовьях Волги.
– Когда команда узнала, зачем мы отправились, – рассказывает он, – то весь экипаж очень удивился. «Вы, Владимир Иванович, лет на 30 опоздали, – заявил мне главный механик. – У нас сейчас здесь стерляди нет. Редко у плотины браконьерам попадается». Впрочем, у станции Волга в трал попалась-таки стерлядка сантиметров 30 в длину. Но и та оказалась нижневолжской. Ее пытался разводить тогда тверской «Центррыбвод». Но вся эта рыба ушла на места своего постоянного обитания под Волгоград и в Астрахань.
Точно такую же ошибку повторил в 1996 году «Верхневолжрыбвод», пытаясь развести в Рыбинском и Горьковском водохранилищах стерлядь, доставленную из низовьев Волги. Она ушла в свои родные места. Странно, что ихтиологи не прислушались к предупреждению Сабанеева, который за полтора века до этого отмечал, что в верховьях Волги водится своя популяция тупорылой стерляди, называемой в народе «стоялой» за то, что придерживается определенной местности, почему бывает сытее и желтее. Шекснинскую стерлядь (она же рыбинская, ярославская) за этот цвет называли золотой.
Остроносая же, нижневолж-ская, постоянно переходит с места на место.
Впрочем, Сабанеев сам никакой другой стерляди, кроме верхневолжской, не наблюдал и о других популяциях знал лишь понаслышке или догадывался о них интуитивно. Может, потому и ученые двадцатого столетия ему не поверили.
– Информация Сабанеева, – считает Владимир Лукьяненко, – была объективной и полной по тем временам. Современные ему ихтиологи еще не владели методами определения популяций. Действительно ли нижневолжская стерлядь поднимается вверх по Волге чуть ли не до Твери, или на всем протяжении реки существуют разные ее популяции, на этот вопрос ученые XIX и начала ХХ века ответить не могли. И лишь в 1972 году наша лаборатория в Астрахани не только доказала существование нижневолжской – дельтовой, средневолжской – окской и верхневолжской разновидностей, но и подала три докладные записки в Министерство рыбного хозяйства России, рекомендовав начать искусственное воспроизводство стерляди для бройлерного выращивания. Дело в том, что стерлядь, хотя она и речная, не прудовая, в нашей зарегулированной Волге прекрасно нагуливается. Кстати, особый деликатесный вкус царской верхневолжской популяции как раз и объясняется особенностями местной кормовой базы, имеющейся и сейчас в изобилии. У стерляди дельтовой грубый корм – моллюски. У нашей более нежная пища – мельчайшие рачки, мошка, мятлик. Поэтому мы предлагали построить на Волге заводы, где воссоздать условия нерестилищ, а затем выпускать рыбу для нагула в Волгу и ее притоки. Но доклады эти угодили под сукно.
Мечты сбываются
И вот проект Владимира Ивановича начинает сбываться. Удачно прошли эксперименты с окской стерлядью в Волгореченске, где ее нагуливали в теплых прудах, созданных на базе Костромской ГРЭС. Здесь, в Черной заводи, условия несколько иные. Продержав личинки в начале лета две недели в искусственных условиях, крошечных мальков выпускают в нагульные пруды, где они начинают самостоятельно кормиться мельчайшими рачками «артемия селина», завезенными с Азовского моря. Этот корм на стадии вскармливания мальков в закрытых водоемах предложили костромичи. В частности, специалист Волгореченского рыбхоза Сергей Серебрянников. Он делится своим опытом с главным куратором «Черной заводи», ихтиологом Ярославской областной инспекции «Верхневолжрыбвода» Владимиром Некрасовым.
– Своего штатного расписания у нового завода пока нет. Это объект федеральный. В него государство уже вложило около 10 млн. рублей. Но средства на зарплату обслуживающему персоналу дадут только осенью, – пояснила Светлана Орлова. – Поэтому всех нужных людей мы отвлекаем из нашего отдела рыбоводства, из рыбоохраны. А работа тут очень ответственная. Случались и беды одна за другой: то выйдет из строя водонапорная башня, то вода пойдет не того качества. Наши специалисты срочно чистили воду, спасали, лечили мальков. Сейчас все идет нормально. Стерлядки уже в прудах. Василий Борисович печется о них, следит, чтобы подача воды не сорвалась. В августе мальков отсюда заберем и выпустим в самых чистых водоемах, притоках Волги. Я считаю, что в первые годы размножения популяции никакой промысловый лов разрешен не будет, а любительский строго ограничен. Большие надежды у нас на особо охраняемые Черную речку и Соть, где стерлядь сможет благополучно выжить.
Проектная производительность завода 130 – 150 тысяч мальков в год. По мнению Владимира Лукьяненко, такая мощность удовлетворяет лишь на стадии эксперимента. Он надеется, что со временем подобные заводы смогут выпускать миллионы мальков в Волгу именно для целей любительского лова и обеспечения ярославцев ценным деликатесом.
– Искусственно разведенная стерлядь в стоячей волжской воде сама размножаться не будет, – считает он, – но нагуливать вес сможет. А верхневолжская стерлядь быстро, в первые же годы набирает вес от 1 до 2 килограммов и через два-три года достигает полуметра в длину и более. Размножать ее и выращивать мальков будут заводы на Волге. Вот это я и называю бройлерным рыбоводством. Надеяться же на самостоятельное восстановление популяции осетровых при сохранении плотин вряд ли стоит.
Как бы то ни было, а начало положено. Хотя бы одна разновидность волжского осетра будет спасена от вымирания и занесения в исчезающие виды. Правда, это будет «одомашненный» осетр, но не так ли спаслись на Земле сотни видов животных и растений?
Андрей СОЛЕНИКОВ.