До чего у нас, братцы, власть вороватая! Не успеешь оглянуться, как что-нибудь сопрут. Втроллейбусах-автобусах, правда, тоже воров вдосталь. Но там, если руками и зубами в кошелек свой вцепиться, то еще можно при портмоне домой прибыть. Ас властью никакая бдительность не поможет.
У Ивана Петровича Иванова поначалу четверть страны сперли. У него в квартире на стене карта висела. А как-то просыпается: е-мое! И запад, и юг пообкорнали, только север и восток пока целы.
Иван Петрович давай было недовольство выражать в адрес власти. А она ему втык:
– Зря, гражданин, пенишься. Ты нынче заживешь припеваючи. Тебе будут принадлежать полезные ископаемые. Раньше их раздавали направо и налево тем странам, которые слепо отпочковались. А теперь им фиг с два, все повалит тебе. Жить станешь что арабский эмир.
Утихомирился Иван Петрович, сидит, ждет, когда к нему нефтедоллары в карман хлынут. Вместительный кошелек загодя купил в шопе. Но как ни распахнет кошелек – пусто. Снова расстегнет – еще пустее.
Кинулся выяснять, в чем дело. Оказалось, его ископаемые власть сперла. И нефтедоллары между своими распределяет.
Смекнув, что баксов не видать, посунулся Иван Петрович в Госсбербанк: кровные свои рубли на неотложные нужды снять. Прежде банк в ветхой лачуге ютился, столы были колченогие, исцарапанные, стены пошарпаны и кассирши с птичьей тоской в глазах. И вдруг на месте лачуги терем, на стенах затейливые вензеля, стройные кассирши вширь раздались, благосостоянием сияют, операторами величаются.
«Ну,– думает Иван Петрович,– верно, и мой вклад распух. Зря я свой новый шоповый суперкошелек не захватил, а старый магазинный, маловместительный».
Гордо протягивает оператору сберкнижку и слышит:
– Вклад ваш обесценился.
– Как же он в госкассе обесцениться смог! – восклицает Иван Петрович.
Бежит к власти качать права и получает от нее пространное объяснение:
– Не в деньгах, уважаемый гражданин, счастье. Они сегодня есть, а завтра тю-тю. Плюньте и разотрите. У вас есть две непреходящие ценности – льготы и свобода слова. Льготы вам заменят деньги материально, а свобода слова – духовно. Раньше вам по всем телеканалам одно и то же красное талдычили, а теперь по одному будут толковать белое, а по другому – черное. Это сделает разнообразной вашу жизнь.
Иван Петрович как раз на пенсию вышел, живет по льготам, в трамвае ездит на халяву, лекарство, электричество и телефон за полцены имеет. Короче, умудряется как-то жить, хоть и на уровне ниже допустимого минимума. Закусит вечерком, чем бог пошлет, вызовет в телевизоре черный канал – повозмущается. Вызовет белый – успокоится.
Но вот однажды включает Иван Петрович черный, а он... белый! Ну, думает, местами поменяли. Переключил. Нет, белый так и белый. По обоим каналам, хотя ведущие и разные, одно и то же толкуют: как жизнь стала веселее.
Не к добру это, обеспокоился Иван Петрович. И чисто в воду глядел. Утром, когда трясся на дальний рынок, где куриные окорочка на пять рэ дешевле, сперли у него пенсионное удостоверение. Кошелек-то он рукам и зубами сжимал, а на пенсионное уже зубов не хватило: вставлять их теперь дорогое удовольствие.
Как не нащупал Иван Петрович пенсионного, так сердце у него и захолонуло. Ведь без этого документа на дальний базар катать смысл отпал. Те же пять рублей туда, так еще надо столько же обратно! Сплошной убыток. И другие льготы без пенсионного поминай как звали.
Поскакал Иван Петрович к власти – новое пенсионное выправлять. Сидит власть в новом кабинете, с новой мебелью. На стене портрет президента в золотой раме. Задумался о народном благе.
– Зря, гражданин, паникуете, – говорит власть. – Далось вам это пенсионное. До нового года вам льготу в транспорте и аптеке седина обеспечит. И коммунальные поблажки будут автоматически идти вплоть до января. А дальше вам украденный документ вообще не понадобится, поскольку никаких льгот не даст. Деньгами станете получать через наш надежный Сбербанк.
Как услыхал Иван Петрович про Сбербанк, так больше уже ничего и не услыхал. Хоронили его по льготному тарифу. Успел.
Герберт КЕМОКЛИДЗЕ.