Реалии нашей действительности таковы, что жизни за квартиру можно лишиться запросто. Поскольку официальные лица, которые участвуют в процессе купли-продажи, вдруг становятся очень близорукими и не замечают явных странностей клиентов. О причинах подобной близорукости догадаться несложно, однако не пойман – не вор.
На днях Красноперекоп-ский суд рассмотрел дело по обвинению Клейменова, Гончарова и Городова в вымогательстве и похищении человека. Парни молодые, старшему, Клейменову – 27, а младший, Городов – совсем юн, в момент совершения преступления ему стукнуло лишь 18 лет. (В этом деле замешаны еще двое, но они до сих пор в бегах, поэтому назовем их Петров и Морозов.)
Жил-был на свете Щербаков. Мужчина уже немолодой, одинокий, от неустроенности жизни склонный предаваться извечному русскому пороку. Для окружающих малоприметен и неинтересен. Однако наших «героев» он весьма заинтересовал, поскольку являлся хозяином однокомнатной квартиры на улице Гагарина. «Для чего козе баян?» – подумали друзья, посчитали квартиру Щербакова легкой добычей и взялись за дело. Городов был знаком с будущей жертвой, когда как бы случайно Гончаров и Городов встретили Щербакова и предложили приятно скоротать время, последний не имел ничего против. Гончаров от компании отказался, зато возник Морозов, тоже якобы случайно встреченный. Зашли к Щербакову, предались ве-селью. Водки, как известно, много не бывает, поэтому вскоре Морозов ушел за добавкой, а вернулся в компании Клейменова и Петрова. Веселье продолжилось. Когда компаньоны посчитали, что хозяин достиг нужной кондиции, они стали убеждать его, что и в коммуналке жизнь хорошая, а отдель-ная квартира – пошлая роскошь и излишество. Мол, скромнее надо быть. Однако несмотря на размягченность, тот проявил упрямство и предложение отверг. Поняв, что словами ничего не добьешься, решили перейти к более доходчивым аргументам. Когда Щербаков наклонился над раковиной попить водички, Клейменов стукнул его по голове, в результате нос хозяина изрядно по-страдал. Старт был дан. Клейменов и Городов схватили жертву за руки, а Петров стал душить. Потом повалили на пол лицом вниз, прижали. Тут им попался на глаза утюг. Вспомнив действенность этого орудия рэкетира времен перестройки, привели его в дей-ствие. Сначала прижигали спину жертвы чуть-чуть, тот кричал, но не сдавался. Тогда утюг приложили основательно, Щербаков потерял сознание. Когда очухался, мучители приволокли его в ванную и стали окунать головой в воду, пока тот опять практически не сомлел. В результате Щербаков понял, что гости готовы продолжать и разнообразить свои развлечения до тех пор, пока он не отдаст богу душу. Их аргументы показались жертве более чем убедительными, и он выдал-таки желаемые документы на право собственности.
С этого момента начался процесс пленения Щербакова, который продлится ни много ни мало почти две недели. Друзья рассудили, что без пригляда его оставлять нельзя и фактически взяли под стражу. Чтобы закрепить свой успех, вывезли из квартиры стиральную машину. Мол, будешь себя вести хорошо – вернем.
На следующий день, внимательно оглядев Щербакова, поняли, что после их физических упражнений вид у жертвы далеко не товарный, поэтому стоит немного привести его в порядок. Решили отвезти на дачу в Заволжском районе. Щербаков ехать не хотел. Ну побили его, конечно, как без этого? Согласился. На даче по-прежнему он был под стражей, охранники меняли один другого. Потом все же решили вывести пленника на природу и чуток расслабились. Клейменов пошел купаться, Морозов отвлекся, и Щербаков бросился бежать. Однако далеко не ушел, Морозов до-гнал его и так душевно врезал, что разорвал жертве губу, за что друзья его долго ругали. Правда, сами понимаете, не за жестокость, а за то, что процесс приведения жертвы в товарный вид явно пошел прахом.
Решили в конце концов на этот вид плюнуть и заняться оформлением бумаг. Щербакова привезли к нотариусу Федорову. Несмотря на то, что лицо клиента носило явные признаки неласкового постороннего воздействия, а сам клиент молчал как рыба (на все вопросы за него отвечал сопровождающий), господин Федоров без проблем оформил бумаги. Молчание Щербакова и его отказ от попытки воззвать к помощи, потерпевший объяснил тем, что ему было сказано: «В конторе все наши люди». Так это или не так, но, мягко говоря, странное поведение нотариуса было особо отмечено судьей в ходе процесса. Не меньше вопросов вызывают и действия доктора Зайцевой из стоматологической поликлиники, куда Щербакова привезли зашивать губу. Она также не обратила внимания на странное поведение по-страдавшего и на то, что на все вопросы, адресованные Щербакову, за него отвечал «заботливый» друг. Про доктора было сказано, что она тоже «свой человек». В этом мнении Щербаков укрепился, когда больничный лист, выписанный в день обращения, вдруг чудесным образом превратился в другой, датированный четырьмя днями раньше. (Это было нужно для того, чтобы в случае чего доказать: мол, Щербаков был бит и увечен еще до роковой встречи с «друзьями».) Доктор потом говорила, что якобы просто пожалела Щербакова, у которого могли быть неприятности на работе из-за прогулов. Ну-ну, добрый доктор Айболит...
Оформление документов шло своим чередом. Уже был найден риелтор, готовый выложить 10 тыс. долларов и даже заплативший в качестве аванса 500. Со Щербакова по-преж-нему не спускали глаз, но и он не оставлял попыток вырваться на свободу. Однажды ухитрился передать записку с призывом о помощи соседке. Но та элементарно струсила, записку спрятала и решила жить по принципу «моя хата с краю». (Интересно, а если бы Щербакова в результате сделки отправили к праотцам, мучила бы добрую соседку совесть?) Однако не все соседи столь тщательно берегли свой покой, и на тринадцатый день заключения Щербаков все-таки ухитрился, увидев в окно другого соседа, бросить послание и ему. Тот тут же отправился в милицию. Стражи порядка отреагировали мгновенно, поспешили на квартиру Щербакова, после чего наконец узник и обрел долгожданную свободу, а находившийся там же Клейменов, наоборот, ее лишился. Двух других друзей – Гончарова и Городова задержали на следующий день, когда они караулили Щербакова возле поликлиники, куда тот должен был прийти на прием. Морозов и Петров, как я уже говорил, подались в бега и числятся в федеральном розыске.
Можно предположить, что Щербакову, хотя и претерпевшему немалые муки, все же повезло. Поскольку никакой комнатки в коммуналке ему, похоже, не светило, а полагалось другое помещение – два метра в длину, метр в ширину, полтора в глубину. Хотя, впрочем, это не более чем предположение.
Судья Красноперекопского суда Наталья Донцова вынесла приговор: Клейменову, как ранее судимому, – 8 лет строгого режима, Гончарову и Городову – по 6 общего. Моральные и физические мучения потерпевший оценил в 100 тыс. рублей, и суд с ним согласился.
Имена потерпевшего, врача и нотариуса, а также двух сообщников Гончарова и Клейменова изменены по этическим соображениям.
Владимир НИКОЛАЕВ.