По собственному желанию военкома

Николай Сергеевич коренной ярославец, после окончания Ярославского медицинского института мирно трудился врачом «скорой помощи» и ведать не ведал, что судьба уже поджидает его за поворотом. Судьбу звали Людмилой, и встретился с ней Николай Сергеевич в совершенно банальной обстановке: приехал на вызов – и встретил. Людмила, как оказалось, учившаяся когда-то в той же самой, что и он, ярославской школе, давно проживала на Украине, в Ярославль приехала навестить родных. Нечего и говорить, обратно в город Кировоград на берега Южного Буга они отбыли уже вместе. В те почти «времена былинные» (в 1985 году) Украина жила спокойно и сытно. Больше всего сразил Николая Сергеевича такой факт: утром к магазинам подвозили молокопродукты и сгружали прямо перед крылечком, не дожидаясь появления продавцов. И никому из местных не приходило в голову эти брошенные без присмотра продукты «приватизировать». А если и брали по крайней нужде, то деньги там же у крылечка и складывали. – К языку долго привыкал, – вспоминает Николай Сергеевич. – Вот перукарня – що це таке? А парикмахерская! Он работал по прежней специальности, врачом «скорой помощи», когда грянул Чернобыль. «И взошла звезда полынь...» От Кировограда до Чернобыля не то чтобы очень уж далеко. Близковато даже. Но в зону официально признанного заражения не попали, и на том спасибо. В ту зону на самый «саркофаг» Николай Сергеевич угодил не сразу, только в январе 1988 года. Однажды после работы на вызовах его попросили на 10 минут забежать в военкомат. Вспоминает об этом Николай Сергеевич с привычным юмором, такой уж он человек. – Забавно получилось. В военкомате встречают меня капитан и майор. И сидят двое каких-то штатских. Майор им и говорит: «Ну чего вы боитесь? Вот человек добровольцем в зону едет!» – это про меня. «Как так добровольцем?» – спрашиваю. «Да так, все вы добровольцы, по собственному желанию военкома едете!» Судьба забросила его в поселок Рудню, в 17 километрах от АЭС. Морозы стояли под двадцать, но снег еще не выпал. Жили солдаты в палатках и каждое утро на плацу под «Прощание cлавянки» сапогами взбивали радиоактивную пыль – маршировали. – Я, как медик, сказал было об этом, но один загадочный старлей отозвал меня в сторону и показал свои «корочки» – молчи, мол. Людей «с корочками» в зоне катастрофы хватало, правда, на самом саркофаге их видно почему-то не было. Зато контрольный милицейский пост перед АЭС носил красивое название «Лубянка», выразительнее не скажешь. Николай Сергеевич в составе бригады ликвидаторов регулярно выезжал на 4-й блок бывшей АЭС, а в остальное время работал начальником Рудненского медпункта. Однажды залетный генерал из Киева, усмотрев в медпункте нарушение – неподписанные койки и стаканы, определил Николаю Сергеевичу 10 суток киевской гауптвахты. По сравнению с 30-километровой зоной АЭС – чистый курорт, но на «курорт» Николай Сергеевич так и не съездил. Лишних денег на командировку до Киева в воинской части не оказалось. Он «оттрубил» свои 104 дня от звонка до звонка, набирая «арифметическим» способом положенные 9,9 рентген. Откуда взялась «арифметика» – понятно. За одноразовое посещение саркофага ликвидатор не имел права «получить» дозу больше 0,2 – 0,3 рентген, за соответствующими записями строго следили люди «с корочками». Так вот и «плюсовали» разрешенные дозы... Итоги ликвидаторы подвели потом, дома. Многих из тогдашних товарищей Николая Сергеевича уже нет в живых. Сам он уцелел, наверное, только благодаря неунывающему характеру и американской диете. – Американские ученые на саркофаг приезжали, я пообщался с ними. Они дельный совет дали, я потом целый год жил на сухом вине и морской капусте (в ней йода много). Тогда этой капустой весь Кировоград был завален, – рассказывает Николай Сергеевич. – А вообще радиацию каждый по-своему чувствует, у меня был постоянный металлический вкус во рту. И «бьет» она по самому больному месту у человека – у кого кишечник отказывал, у кого зубы болели. Были случаи, некоторые сходили с ума от вечного напряжения. Зато у лысых начинали расти волосы, вот какой был плюс! Самое обидное, что с 5 марта 1988 г. допустимую дозу облучения снизили до пяти рентген. Но ликвидаторы, призванные «по старому нормативу», под это понижение не попадали и оставались в зоне дольше вновь прибывавших. Николай Сергеевич уехал с Украины в 1989 году, когда в Кировограде стали собирать деньги на памятник Петлюре. С женой Людмилой он к тому времени уже развелся. Родина встретила его не слишком ласково. Он опять работал, прибаливая и перемогаясь, на «скорой помощи». У него ведь не было необходимых бумаг, а без них у нас даже жертву бомбежки Хиросимы объявят симулянтом и лодырем. В 1994 г. Николай Сергеевич узнал, что президент Ельцин своим указом приравнял граждан, работавших в 1988 году на самом саркофаге, к ликвидаторам 1986 – 1987 годов. Тогда-то и появилось у него это странное хобби – письма писать. Сперва – в Кировоград, в украинский научный центр «Укрытие» (саркофаг, если попросту). Николаю Сергеевичу требовались справки, подтверждающие чернобыльский стаж. Не получив ответов, он стал забирать повыше, добрался до Ельцина и даже самого Кучмы! Толку – чуть. Ни справок, ни сколько-нибудь обоснованных отказов он так и не дождался. Впрочем, инвалидность Николай Сергеевич все-таки получил – совсем по другому поводу. На выезде у больного пьяный отец пациента ударил доктора несколько раз ножом, за что получил в Ярославском областном суде 2 года условно, как ветеран войны, а Николай Сергеевич, после реанимации и потери трудоспособности, – пенсию по инвалидности. К тому времени он в очередной раз не дождался ответа на свои запросы на Украину и в Москву. Это можно понять, как-никак ликвидатору-чернобыльцу причитаются годовое денежное пособие (в то время в размере 200 рублей), бесплатные лекарства и предоставление квартиры в трехмесячный срок! Были основания не выдавать нужные документы. Мытарства Николая Сергеевича кончились неожиданно, минувшей осенью, когда ему вручили наконец-то справки о чернобыльском стаже и зарплате. А вот положенную квартиру Николай Сергеевич до сих пор не получил. Он по-прежнему обитает в частном домишке вместе со стариками родителями. Фото Людмилы ТИХОНОВОЙ.