Тамара Константиновна родом из Рославля, со Смоленщины. Там застала ее война. И осталась незаживающей раной на всю жизнь. Шестеро братьев отца не вернулись с фронтов Великой Отечественной. Отец – директор местного железнодорожного ремзавода – сделал все, чтобы успеть эвакуировать жену и детей. Машина уже подъехала к дому, как послышался крик соседки: «Немцы идут!»
Фашисты выгнали семью Алексеевых на улицу, под яблоню. Распахнули окна и начали барабанить по клавишам пианино. Потом повесили на площади двоюродную сестру матери Тамары.
– Закрою глаза и вижу, как ветер раскачивает ее тело, которое не снимали с виселицы несколько дней. А нас прогнали к болоту. Там мы соорудили землянку и жили в ней, как кроты. Здесь, в промерзшей землянке, привязался ко мне ревматизм, – вспоминает Тамара Константиновна, – и не отпускает до сих пор.
– Папа погиб под Сталинградом. Последнее письмо написал за несколько часов до смерти: «Пишу на колене. Идем в бой». Когда после битвы хоронили погибших, нашли у него солдатский медальон. Он и послужил позднее основанием для надписи на монументе Мамаева кургана «Константин Алексеев», к которому я часто ходила, когда переехала в Сталинград.
Но до этого еще будут страшные годы оккупации. Колонны русских пленных, которых вели через Рославль. Алексеевы бегали к ним с надеждой, а вдруг увидят отца. Не встретили. Не сбылись последние строчки его письма: «Вернусь, расскажу».
В один из таких дней немец-конвоир ударил Тамару прикладом в живот. Боль была страшная.
– Когда немцы начали отступать, полицаи пытались угнать и нас. Пришлось спасаться от угона в немецкое рабство.
Окончилась война. Дальняя родственница написала маме Тамары в Рославль: «Пришли дочь в Сталинград!» Так девушка стала жительницей города на Волге. Здесь встретила любовь, парень работал на героическом заводе «Баррикады». Зажили дружно. И вдруг катастрофа на шоссе – погиб муж. Затем пять лет ухода за больной мамой и злополучное письмо из Тутаева от сестры: «Меняй квартиру, приезжай сюда».
– Не стану описывать, какую глупость я совершила с переездом в Тутаев. Климат не по мне. Квартира плохая. А тут еще по доброте душевной дарственную на жилье отписала племяннице, злоупотреблявшей спиртным.
...Однажды та пришла в непотребном виде с бутылкой в руке и начала кричать: «Сейчас разобью бутылку и тебя зарежу!»
– У меня отнялись ноги. Прислонилась к стене, где иконка висела. А племянница кричит: «Еще богов своих развесила!» Ударила по иконе, но промахнулась. Отлетела щепочка – и в лицо племяннице. Кровь фонтаном. Я выползла из квартиры, позвонила соседям. Те «скорую» вызвали... Пришлось мне бросить жилье.
Девятый год Алексеева в интернате. Живет – не нарадуется. Считает, что Бог даровал ей жизнь и прожить ее следует достойно. По откликам «проживающих», Тамара Константиновна святой человек. Она на редкость интеллигентна, заботлива, скромна. Люди, завершающие свою долгую и нелегкую жизнь, идут в трудный час к ней за советом. И встретив лучезарный, обнадеживающий взгляд, еще раз убеждаются: надо жить, несмотря ни на что!
Владимир ШИРЯЕВ.