Беспокойное хозяйство

Мария Яковлевна уже давно стала местной достопримечательностью. Хоть и ехали мы с весьма расплывчатым адресом – «где-то в Шевелюхе» – нашли ее с первой попытки. У крайнего же дома сидевшие на завалинке стар и млад дружно указали нам квартиру на первом этаже. Подобная известность часто выходит боком нашей героине. Сколько раз грабили ее хозяйство, не пересчитать. Потому давно уже успела она завести обширные знакомства в милиции, где ее узнают издалека. Во всемогущество органов верит она всенепременно, говорит, что пропажи всегда находились. Соседи к популярности бабы Мани относятся с определенным недовольством: не такая, как все. За три часа нашей беседы «пейзаж» на скамеечке у дома напротив не менялся. Те же люди, словно и работать никому не нужно. Сидят, судачат. – Я, доча, на лавке никогда не сижу, времени нет. Встаю в три утра, запрягаю лошадь и еду сено косить. Приезжаю, надо скот накормить. Три ведра с утра и три вечером. Потом прибраться нужно, поесть приготовить. За день и не присядешь ни разу. Убедительнее любых доказательств хозяйственные постройки, притулившиеся неподалеку от дома Марии Яковлевны. Их сторожат две собаки, Рекс и Бим. Едва завидев нас на подходе к их угодьям, подняли лай. Да так, что даже хозяйка едва утихомирила. Здесь все по пословице: люблю как душу, трясу как грушу. У Марии Яковлевны рука тяжелая, ежели что не по порядку, ею заведенному, влетит, да так, что мало не покажется. Рекс забивается в конуру. Но каждое утро не забывает баба Маня своих сторожей. В собачьем рационе обязательно присутствует молоко – свежее, только что из-под козы. Неподалеку лениво жевал траву и еще один сторож, а по совместительству извозчик – осел. Его охранять не нужно, сам за себя постоит. Если подойдешь, так может лягнуть. Вообще, как считает баба Маня, пока он себя оправдывает мало. Старый он, да и стоил немалые деньги, навряд ли за несколько лет окупится. Во время нашей экскурсии под ногами шныряли куры, а неподалеку в клетке сидели их собратья – индоутки. На вопрос об индюках баба Маня вздохнула: слишком сложные условия ухода. Времени не хватает. Зато недавно взялась она разводить уток. На подоконнике в доме разместилась клетка с желто-коричневыми толстопятыми комочками. – Ой, беда только, – искренне причитала хозяйка. – Взяла их вместе с уткой, а та чуть было не улетела. По другую сторону забора еле поймали. Пришлось крылья подрезать. А она после этого перестала утят принимать. Четырех затоптала. В следующем сарае разместился хлев. Здесь в окружении ко всему любопытных, старающихся залезть в любую дырку поросят расхаживают две взрослые свиньи. Всех их баба Маня, особо не мудрствуя, называет Машками. Зачем придумывать разные имена, всех ведь не упомнишь. Тем более что и поросячьи мордочки одинаковые. Сколько мяса сдала за советские времена Мария Барыгина! Четыре тонны. По ее горячему убеждению, должны были ей за это дать «Волгу». Но, видно, кому-то машина оказалась нужнее. Так и катается баба Маша до сих пор верхом на лошади. Может, потому и здоровье такое, что на автомобиле не разъезжала. Честно сказать, ехали в гости к Марии Яковлевне с потаенной уверенностью: не может быть, чтобы в таком возрасте да с таким хозяйством управлялась сама. Наверняка есть кто-то «за кадром». Да и мыслимое ли дело, чтобы восьмидесятилетняя бабуля вела бухгалтерскую документацию и сдавала отчеты в налоговую. Поэтому практически первый вопрос был из раздела насущных, о том, что волнует предпринимателей и помоложе бабы Мани: как всю отчетность ведете да декларацию сдаете? На что баба Маня махнула рукой и сказала с достоинством: – Ходила я в налоговую. Говорю, давайте мне налог, платить буду. Меня спросили, сколько лошадь стоит, оправдала ли потраченные деньги. Интересовались доходом. Спрашивали, нужен ли мне стаж. А у меня его и так 47 лет. Рассказала им, что пони у меня сбила машина. В общем, поговорили да и отпустили. Мол, ничего, бабка, платить не надо. Видно, хитрит баба Маня, не хочет выдавать своих секретов. А может, и правда, глянули на такую раритетную предпринимательницу да и освободили. Тем более что особых доходов у нее нет. Лошадей всего две – Майка и Орлик. С весны прибавился еще ослик. На нем с большой охотой малыши катаются, взрослая-то лошадь их еще пугает. Со своими работницами – молоденькими девчонками, занимавшимися раньше в конно-спортивной школе, – она все делит поровну. Это и сами девчата подтвердили. Баба Маня для них – просто находка. Ведь остальные предприниматели больше двадцати – двадцати пяти процентов не платят. А они еще и едят два раза в день. И опять же никакого отчета за съеденное «босс» не спрашивает, говорит скупо: «Пусть едят, им расти нужно. А что останется, то и разделим поровну». Все свое многочисленное хозяйство Мария Яковлевна ведет опять же не для продажи. Многочисленное потомство: троих детей, шестерых внуков и пятнадцать правнуков – обеспечивает мясом. И с детской гордостью распахивает перед нами холодильник... Несмотря на прямо-таки заразительный энтузиазм, пережить Марии Яковлевне пришло много. И прежде всего войну. Муж – офицер, партийный. До войны служил в Белоруссии. Запомнился ранний подъем 22 июня и указание мужа ехать к родителям, в небольшой городок недалеко от Киева. Спустя несколько недель узнала Мария Яковлевна, Маша, что муж ранен, и, несмотря на приближающиеся роды, отправилась в тыл врага. Все-таки спасла его, выходила. А дальше – долгие годы оккупации, когда страшно было не столько за себя, сколько за родившегося сына. Как вспоминает баба Маня, для нее есть только один праздник – День Победы: – Бывает, что забуду о Пасхе или Новом годе, не отмечаю их, но не День Победы. Обязательно всех погибших родных вспомню, о каждом погорюю. С победой полоса препятствий не закончилась: муж сошелся с другой женщиной. Но уж тут Маша не отступила, показала свой боевой характер. Явилась к его новому месту службы в Коми вместе с детьми – выбирай: или мы, или она. И выиграла-таки в споре, вернула мужа в семью. После войны, вспоминает баба Маша, однажды сердце по-настоящему ушло в пятки. Когда подъехал к дому «черный воронок». Разбирались около месяца – донос был, что помогала немцам она во время оккупации, но все же правда восторжествовала, выпустили ее. И здесь счастье длилось недолго. Когда вновь поселились в Белоруссии, с мужем приключилась беда. Пошел в поле работать, и его случайно затянуло под сенокосилку. У матери сразу разрыв сердца – так и хоронили вместе, а Машу парализовало. В больнице пролежала больше года, а так как за детьми смотреть было некому, их отдали в детдом. Только спустя несколько лет, когда брат перевез сначала ее, а потом и детей в Ярославль, жизнь более или менее наладилась. Здесь Мария Яковлевна сначала устроилась стрелочницей на станцию Филино, а потом освоила кар на вагоноремонтном заводе. Умудрялась еще и подрабатывать в столовой посудомойкой. Сначала смену отработает на станции, а потом бежит посуду мыть. А большое хозяйство всегда при ней было. В былые годы помимо нынешней живности числились в ее «активе» коровы, бараны, овцы и даже нутрии. Заняться предпринимательством баба Маня решила самостоятельно: чего лошади без толку стоят? А так, глядишь, прибыль тысячи в две получается. Баба Маня все соответствующие термины неплохо разумеет. Такие слова, как конкуренция, налоги, декларация, у нее, что называется, на языке. А с конкуренцией пришлось бабе Мане столкнуться напрямую: людные места в центре города наперечет. Привилегированное положение занимает конно-каретный двор. Но по-настоящему привелось конфликтовать бабе Мане с другой предпринимательницей. – Шустрая какая, привела с собой милицию. Мол, незаконно я здесь стою. А я им все бумаги показала. Так она опять ко мне заявилась. Я и отходила ее связкой ключей. Пусть знает, – с явным удовлетворением и гордостью замечает она. Давнишнее знакомство у бабы Мани и с Кировской администрацией, для которой все эти конные аттракционы что бельмо на глазу. Проку никакого, только лишние хлопоты. Лошади газоны топчут, асфальт подковами выбивают. Вот и наложили на всех штраф по тысяче рублей. С фактом штрафа Мария Яковлевна согласна, но не устраивает ее коммунистический принцип распределения наказания. У нее всего две лошади, а у кооператива – тридцать. Почему же всем платить по тысяче? Снарядилась предпринимательница на прием в администрацию. Там посмотрели на раритет, посочувствовали, но штраф снимать не стали. С тех пор ходит туда баба Маня регулярно. Там к ней, как и в заволжской милиции, уже привыкли. Даже вот с приближающимся днем рождения поздравили. Но при всем уважении советуют бабе Мане облюбовать для катания на лошадях территорию где-нибудь в Заволжском районе. Но та тоже не промах, понимает, что там прибыли будет меньше. Потому и отказывается. Очень печалится бабуля о пони, год назад попавшем под машину. Взрослая лошадь случайно отвязалась, а этот глупыш и рванул за ней. Носились по всей Шевелюхе. А потом пони случайно вылетел на дорогу, где и сшибла его машина. Поэтому мечтает баба Маня написать на «Поле чудес» письмо, чтобы Леонид Якубович прислал ей пони. Худо-бедно, но благодаря своей хватке умудряется бабуля прожить, не расходуя пенсию. Чуть меньше двух тысяч каждый месяц исправно откладывает на книжку. – А зачем же деньги тебе, баба Маня? – спрашиваю. – А, – загадочно протягивает та. – А вот день рождения у меня 18 июля. Чем гостей кормить буду? Тридцать человек ведь соберется. Не посадишь же за пустой стол. Удивительный человек баба Маня. Вот и на свои болячки не жалуется. Говорит, что не болеет никогда. Времени хворать нет. Правда, рассказывает, прихватило спину как-то. Отправилась в больницу. А там врач, парень молодой, велит раздеваться. – Так неужто, – удивляется, – я перед ним раздеваться буду? Вот и считает наша героиня, что главное лекарство от всех болезней – труд. А там, говорит, уж сколько бог лет даст, столько и даст. «Хочешь жить, надо трудиться», – не раз за разговор повторяла она. Вот и опять неймется ей. Купила весной шесть соток земли под картошку. Нынче не сажала, но луговину каждый день ездит обрабатывать. А на следующий год будет картошку сажать. Планы у нее большие. Так что умирать некогда. С днем рождения вас, баба Маня! Марина НИКИТИНА.