Мастера убойных дел

Царство мертвой плоти Раздолбанные проезды с ухабами и ямами, в которые ручьями стекает свежая, еще теплая кровь. Кошки лакают ее, словно вампиры. Из убогих дощатых пристроек время от времени выходят мрачные, забрызганные кровью мужики с большими ножами в окровавленных руках. На середине главного проезда – тракторная телега, наполненная «благоухающими» кишками. У стен сараев – огромные кучи навоза, мусор, смрадная свалка обрезков, мириады мух и прожорливых чаек. После дождя «авеню» превращается в грязное вонючее болото. Это обыденная жизнь поселка и его обитателей, пять лет назад потерявших работу на свинокомплексе. Так начинается конвейер Несколько лет назад мы много писали о забастовках дюдьковских свиноводов, которые перекрывали ярославский тракт телегами с дохлыми и еще живыми свиньями, орущими от голода. Комплекс тогда оказался на грани банкротства, люди – за воротами. Многие специалисты, воспитатели детсада и прочие сокращенные, устав ждать обещанной властями работы, стали частными предпринимателями. Официально в списках Ломовской администрации их значится 35, фактически – гораздо больше. И всех объединяет один бизнес – торговля свининой на городских рынках. В начале недели в поселок приходят две-три фуры из Вологды, Череповца, Пензы, Костромы, Ростова–на–Дону, Волгограда и других городов России, в каждой – по 70 – 80 свиней. Огромные и успешно работающие свинокомплексы этих регионов охотно сбывают дюдьковским предпринимателям живой товар, сопровождая его всей необходимой санитарно-ветеринарной документацией с пометкой в пункте назначения: «поселок Дюдьково для забоя». Все поголовье ровное, наилучших для забоя кондиций. «Гостей» тут же разгоняют по частным сарайкам, где хрюшки и боровы ждут своего смертного часа. В Дюдькове у мясных бизнесменов нет специально отведенного и оборудованного по всем правилам места для забоя скота в большом количестве, и высокотехнологичные хрюши заканчивают век в жуткой антисанитарии. Забой новой партии начинается в тот же день и растягивается на неделю. Так действует мощный мясной конвейер с оборотом в месяц 700 – 800 голов и объемом реализации около 4 миллионов рублей, если верить числу официально выданных ветеринарных справок, разрешающих реализацию свинины за пределами округа. Но в Дюдькове говорят, что фактический оборот куда больше бумажного. Забой Мастеров убойных дел – резаков и обработчиков – в поселке больше трех десятков. И для них это – главная работа и главный, а чаще всего единственный источник средств существования. Каждый выдает за смену от двух до восьми свиней. В тесной грязной клетушке с тусклым светом из крохотного окна (электричества здесь нет) и утопающим в луже крови зыбким полом забитое животное лебедкой подвешивается на крючок под потолком. Шкура опаливается с помощью простейшей газовой горелки. Потом опалина тщательно счищается и смывается (воду нужно привезти из поселка) до розовой кожи, выпотрашиваются ненужные внутренности. Еще полгода назад их, с позволения сказать, утилизацию отдавали на откуп матушке природе и местной фауне, вываливая тонны свиной требухи на дорогу и в канавы. Лишь с недавних пор для этих отходов местный тракторист из частников ставит телегу, которая наполняется доверху за пару – тройку дней. Телега с отходами раз или два в неделю вывозится на соседнюю птицефабрику, где их перерабатывают. Впрочем, зачастую предприниматели не платят положенный «стольник» с каждого в неделю, и тогда телега застревает надолго. Дети В отряде матерых обработчиков три пацана тринадцати – четырнадцати лет. Самый заправский из них Мишка. В его семье – девять человек, а кормилец фактически он один. Мать больна, не работает. Отец-инвалид пять лет назад научил пацана резать скот. «Нормальная, – говорит Мишка, – работа. Тяжело, конечно, зато деньги живые». Детские руки каждый день режут живую плоть... Человек нездешний ужасается: «Боже, кто из него вырастет?» Хозяйки–предпринимательницы парируют: «Вырастет нормальный, работящий мужик, который деньги в семью приносит! Или лучше воровством ему промышлять, как его сверстники из города? Другой-то работы здесь не найти!». Парень работает наравне со взрослыми, летом с двенадцати часов дня до восьми – девяти вечера, зимой – после школы, где закончил семь классов. Сейчас легче – каникулы. С тушей управляется на удивление ловко, ни одного лишнего движения. Пока мы разговаривали, он не оставил своего занятия – торопился. И здорово порезал руку. Но ни бинта, ни допотопной зеленки на рабочем месте не оказалось. «Ерунда, – говорит, – так пройдет...» Рыночный рэкет Обработанные туши на простейшей тележке или на плече забойщик доставляет в гараж предпринимателя, где мясо остывает до следующего утра. Работник получает расчет наличными – от 50 до ста рублей за тушу. Рано утром – в четыре-пять часов легковушки с прицепами и «газели» стартуют в Ярославль, на рынки. Предприниматели торгуют сами, и здесь их рабочий день начинается с большой очереди в контрольную лабораторию, где мясо клеймят спецы. По словам дюдьковцев, обычно от туши отрезают кусок для анализа в несколько раз больше положенного. Тут же снуют рыночные рэкетиры, которые раз в месяц исправно собирают с каждого предпринимателя дань. Сегодня это семьсот рублей с торгового места. Мясной бизнес приносит солидный доход и «крыше», и предпринимателям, поэтому все «схвачено». Власти, похоже, не особо рвутся взять под контроль этот промысел. Великим завоеванием контролеров можно считать, что отходы забоя теперь вывозятся на переработку, а свиные горла перерезают в закрытых, хоть и безобразных и необорудованных пристройках. Раньше бойня происходила прямо на улице. Санитарные правила однозначно запрещают вести забой скота в таких условиях. Но специалисты местной ветслужбы все пять лет без проблем выдают свидетельства, разрешающие реализацию привозной свинины. Выражение «культура производства» здесь незнакомо, хотя сами предприниматели – не алкоголики, не темные провинциалы, забитые нищетой. Еще недавно все они работали специалистами на комплексе, в учреждениях соцсферы. Грамотные, предприимчивые, напористые. И что интересно, на рынке они беспрекословно подчиняются общим, весьма строгим правилам, которые обсуждению не подлежат. Не выполняешь – освободи помещение. В Дюдькове этих правил никто не устанавливал. Ясно, что организация цивилизованного чистого забоя и обработки требуют вложения средств, оборудования убойной площадки или цеха, обеспеченного необходимыми коммуникациями. А это – землеотвод, проект, согласования, стройка, содержание, контроль. Кто ж будет тратиться на все это, если есть возможность и так вот, «по-черному», с минимальными затратами получать немалый доход! Сами люди называют свой бизнес «подворный убой». Дескать, мы содержим скот и забиваем его, как все частники. Но зачем лукавить –«подворно» забивается несколько голов скота два – три раза в год, причем летом, как правило, происходит только вынужденный забой. И при этом не остается гор грязи и гниющей плоти. Свиной бизнес на птичьих правах В хозяйственном массиве поселка давно царит анархия. Оказывается, сарайки, где содержится и забивается скот, и земля под ними вообще никак не оформлены – ни в аренде, ни в собственности предпринимателей. Выходит, что фактически они ведут незаконную деятельность на чужой земле, никак не отвечая за ее негативные последствия. До сих пор ни одному из хозяев сараев не выдано ни единого предписания санэпидслужбы, комиссии по благоустройству, не составлен ни один протокол об административном нарушении, хотя такие полномочия есть у местного главы. Вся эта покрытая кровью и гниющими свиными внутренностями земля принадлежит сельской администрации, а посему районная санэпидстанция выдает предписания и штрафует хозяина земли – главу местной власти Валентина Белякова. А тот разводит руками – что я могу! Предприниматели крепко наезжают на местную власть – дескать, пусть нанимают трактор, чтобы замостить проезды, убрать общие помойки, вывезти навоз. Вода, электричество, канализация большой хозяйственной площадки – это забота муниципалов. Когда в затянувшихся переговорах с предпринимателями представителей аграрного департамента, государственной санэпидемиологической и ветеринарной службы всплывает слово «закон», за которым неизбежно следует запрет, бизнесмены идут на уступки, выражая готовность в течение месяца вычистить территории у своих сараек, подумать над утилизацией кровяных стоков, поучаствовать в вывозке большой помойки и рабочей силой, и деньгами, профинансировать даже строительство убойной площадки или цеха. Об этом они сами заявили на недавней встрече с руководством аграрного департамента и госветслужбы. Айболит под колпаком Немало встревожились дюдьковцы и наездами на «конвейер» местной милиции, которая первой отважилась привлечь нарушителей к административной ответственности. Как сообщили нам в пятом отделении окружной милиции, ОБЭП проверяет, законно ли выдаются ветеринарные справки специалистами ветслужбы ЗАО «Залесье». Одного из местных врачей подозревают в завышении тарифов на свои услуги и в том, что справки выдаются без надлежащего контроля. Более того, по закону контролировать этот частный и весьма объемный забой должен государственный ветеринарный врач. Выполнить это требование силами сотрудников рыбинской госветслужбы, донельзя сокращенной, физически невозможно. Рыбинские власти отказались финансировать дополнительные ставки госветврачей специально для поселка, ссылаясь на дефицит финансов. Нарастающий скандал вокруг дюдьковского частного забоя заставил директора «Залесья» запретить ветеринарным специалистам ЗАО выдачу ветсправок предпринимателям – кому нужны лишние проблемы! Заместитель главного ветврача района Марина Пушкарева весьма озабочена ситуацией, поскольку запрет на контроль частного сектора со стороны ведомственных «айболитов» больно ударит по ветеринарному обслуживанию обычных частников в деревнях и селах. Запрет – не выход Без строительства убойного цеха или площадки от главной беды – антисанитарии – не уйти. Ясно, что бюджет не возьмется финансировать частный убойный цех. Ему бы справиться с возведением котельной для замерзающего поселка. Главный санитарный врач Рыбинского района Алла Волкова сообщила, что вопрос о запрете незаконного массового забоя скота в Дюдькове в ближайшее время будет вынесен на заседание рыбинской «чрезвычайной» комиссии. Ситуация сложнейшая. Запретить забой – значит лишить дюдьковцев работы, оставить и без того проблемный поселок без средств к существованию. К тому же мясной бизнес все равно не прекратится, так как он слишком прибылен. А, значит, уйдет в «тень», в леса, на глухие окраины. Предприниматели, которых призывают к соблюдению санитарных, ветеринарных и экологических законов, совершенно справедливо кивают на экологический беспредел с давно неработающими очистными сооружениями огромного свинокомплекса, опасные отходы которого прямым ходом стекают в Волгу. И на это власти и государственные контролеры просто закрывают глаза. Марина МОРОЗОВА. Фото Дениса МАКСИМОВА.