Разговор наш тянулся долго, с перерывами, с мучительными пау-зами. Казалось, что этот еще не старый, но истощенный и больной человек с кривой палкой в руке и медлительной походкой, так же неуверенно складывает из полузабытых деталей свою печальную жизнь.
Назвав имя – Моржухин Владимир Сергеевич, 1937 года рождения, – он потом долго вспоминал что-то, будто искал давно забытые слова. Рассказал, что родился в Рыбинске, было две сестры – сейчас их уже нет, окончил 10 классов, потом техническое училище при шинном заводе. Получил профессию – технолог-оператор агрегата резинового производства. На работу был направлен в девятый цех, был на хорошем счету и даже был бригадиром. Говорит, делали камеры для покрышек к легковым автомашинам.
Подошла отправка в армию. Владимиру Моржухину выпало служить на подводной лодке. Говорит, за четыре года избороздил два
океана и одиннадцать морей, Северный морской путь прошел. Пять дней рождения встретил в морской толще. Вернулся в тот же самый девятый цех на шинном.
– Был на хорошем счету, – единственная нотка гордости прозвучала в неровной речи. – На очень хорошем.
Но тут подвернулся друг – сослуживец по флоту. Бросай, сказал, ЯШЗ, вредное тут производство. Перешли вместе на завод резиново-технических изделий, потом – в связь. По всей области ездили, линии связи прокладывали. Моржухин вспоминает: бывал и в Москве, и в Горьком, и в Вологде.
В двадцать семь лет женился, сын появился. Назвали Сергеем в честь деда. Двенадцать лет жила семья, а потом распалась. Жена ушла, Сергея оставила Владимиру Сергеевичу. Выпивал, что ли, спрашиваю. Не больше других, объясняет, в аванс да в получку. В общем, воспитывал сына в своей коммунальной квартире, в армию провожал, из армии встречал и жену его с малышом прописывал. Потом молодые уехали искать работу в Подмосковье. Сначала писали, но года четыре назад письма перестали приходить, связь прервалась.
Владимир Сергеевич жил в своей коммуналке. Потом появились шустрые, огнеглазые молодцы, «наехали», пригрозили и подтолкнули к обмену на Карманов-ский поселок.
Там сосед-пьяница в отсутствие хозяев запалил сигаретку и сжег весь дом, с вещами, одеждой и документами Моржухина, да и сам сгорел.
Оказался Владимир Сергеевич под открытым небом. Где работал и работал ли в то время, мы так и не установили, хотя утверждает, что рабочий стаж 40 лет. Похоже, просто слонялся по городу, то там, то тут. Пригрела было его добрая женщина, да кончила она плохо – убили бедную. А Моржухин снова ушел куда глаза глядят.
Был конец лета, и он нашел себе пристанище за Волгой, у теплых карьеров. Однажды холодной уже ночью слишком близко придвинулся к запаленному костру и сильно обжег ногу. Два дня в больницу не шел, но ожог оказался серьезным, пришлось туда проситься. Пролежал там сорок дней. Вспоминает, что радости у врачей его появление не вызвало, но... «вошли в положение». Единственное светлое воспоминание – в ванной повезло помыться. А с тех пор, похоже, помыться ему так больше и не удалось. Так и ходит, с обмотанной грязным бинтом ногой, с прикрученной к ступне подошвой от ботинка.
После больницы еле живой дошел до дома 5б на улице Собинова, который знает «наизусть». Поблизости когда-то на задворках тогдашнего областного суда жили дружки по юности. К несчастью, старый этот дом подъезды не отапливает, на бетонном полу холодно зимой. Там однажды и обнаружила его у своего порога пенсионерка С. Ю. Синицына, бывший милицейский работник, биографией его грустной заинтересовалась, подкармливать его стала. Ужаснулась, что нет у старика ни единого документа, а потому и пенсии он не имеет.
И не собирается о ней хлопотать, потому что убежден: сил на это у него уже не хватит. В груди у него все хрипит, натужный кашель душит. А главное, жить ему уже давно надоело. Была бы отрава – с ходу бы покончил все счеты. А пока он носит с собой все свои недуги и свои богатства. Показал пожитки в полиэтиленовом мешке: запасная старая шапка, стеклянная банка, стакан. В кармане сокровище – пара дешевых сережек, значок-кораблик да пара ножниц. Еще один кораблик – татуировка – плывет по запястью бомжа, напоминая о далеких морях и океанах.
Сам Владимир Морхужин как бы давно растаял в призрачной дали – нет у него ни прописки, ни крыши, ни документов, ни денег, ни желания бороться за свою жизнь. Так записала я его рассказ. В рассказе много многоточий и неясностей. Но сам-то человек вот, перед нами...
Инна КОПЫЛОВА.