Виталий Лебедев: "Все заложники хотели выжить..."

В "застенках Бараева" томились и пятеро жителей нашей области. Сразу после первых публикаций в "Северном крае" о заложниках-земляках ("Юрия Жаботинского не спасли" и "Вернувшиеся из ада" - номера за 29 и 30 октября) на редакцию обрушился шквал звонков читателей газеты, просивших подробнее рассказать о том, как ярославцы пережили эти кошмарные 56 часов. В конце минувшей недели мы побеседовали с Виталием Лебедевым, стоматологом врачебно-косметического кабинета первой клинической больницы. Во вторник вечером вместе с женой Ларисой он вернулся в Ярославль, а уже в четверг вышел на службу, поскольку за время его недельного отсутствия скопилось изрядное количество клиентов. Виталий вел прием, и мы остались ждать на синем клеенчатом диване в крохотном изящном "предбанничке". Когда довольная пациентка, полюбовавшись на себя в зеркало и белозубо улыбнувшись во весь рот, ушла, Виталий пригласил нас в кабинет. Нет, это не шутка Для себя мы заранее решили, что поскольку Виталий Лебедев - врач, то в сравнении с "рядовыми", обыкновенными заложниками он должен сохранять большее самообладание в стрессовой ситуации. Как оказалось, мы были правы: Виталий сохранял присутствие духа и поэтому многое подметил в отличие от быстро ушедших в стрессовую "нирвану". - Виталий, когда вы почувствовали, что все происходящее и впрямь не шутки? - Практически сразу. В начале второго действия была сценка: летчики, танцующие степ. Вдруг выходит на сцену какой-то мужик в маске с автоматом и дает очередь вверх. Дырок, впрочем, в потолке нигде не было. То есть вся первая стрельба - это холостые выстрелы. Возможно, они боялись подстрелить друг друга. - Многие заложники потом говорили, что восприняли это как эпизод спектакля. Почему вы решили, что это всерьез? - А вот почему. Время действия мюзикла - предвоенные годы. А в руках мужиков, стрелявших в потолок, автоматы Калашникова. Это надо, чтобы как минимум зав. реквизитом был в стельку пьян, таких автоматов и в войну-то не было. Но большинство зрителей поначалу действительно ничего не поняли. Даже когда один из бандитов дал очередь в оркестровую яму, артисты продолжали плясать. - А дальше? - Мы с Ларисой и дочкой Томочкой сидели у выхода из зала. Вдруг вбегают какие-то тетки. Причем они были не в черных нарядах смертников, а в обычной гражданке. Бросилось в глаза, что одна блондинка (о ней потом много говорили) была явно родом с Кавказа, если судить по чертам лица, а волосы крашеные. У нее были два пистолета на поясе и огромная спортивная сумка нараспашку. Ага, думаю, попали: ограбление по-американски, знаете, как у них там, судя по боевикам, принято грабить в подземке, в самолетах... Дочка встала и пошла - Потом началась эта стрельба. У меня дочка на руках сидела. Я Томочку закрыл, чтобы она не видела, что вокруг происходит, не поняла до поры до времени. Кстати, тогда ведь трудно было определить, холостые или боевые раздаются выстрелы - свет был сценический, в зале полумрак. И вот на сцену вышел Бараев, сказал: дескать, вы все знаете, что у нас происходит в Чеченской республике. И тут я понял, что, возможно, мы здесь будем находиться очень долго. Жена сидела рядом, держалась вроде молодцом. Единственное, чего я боялся - за дочку. Бараев сказал: "Грузины, ингуши могут вставать и уходить". Потом он спросил: "Иностранцы есть?" На нашем ряду сидела дама из французского посольства. Она встала, взяла за руки двоих своих детей. И я рефлекторно - рука в руку - передал женщине Томочку. Француженка только тихо спросила, как зовут девочку, и назвала свой телефон. Говорила она по-русски. - В нескольких газетах, в телесюжетах было про этот эпизод: мол, девочку вашу иностранка не хотела сначала брать, а потом, когда согласилась, то предупредила вашего ребенка, чтобы она молчала - ни слова по-русски. - Ничего подобного не было. На все про все у меня было 2 - 3 секунды. Больше всего я боялся, что дочка не пойдет с чужой тетей. Тем более что Томочке очень понравился первый акт и она, конечно, хотела смотреть продолжение. Тем не менее беспрекословно встала и пошла с чужим, совершенно незнакомым человеком. - Где дочка была потом до вашего освобождения? - Приехали из Ярославля друзья и сразу ее забрали. В Ярославле все время она была среди людей, с дедушкой Иннокентием, которому, конечно же, стало полегче. Иннокентий Константинович - тесть Виталия. Приехал в Ярославль с Севера погостить. А тут - такое. Накануне мы беседовали с ним по телефону. Он произвел впечатление спокойного, даже бесстрастного человека. - Ага, бесстрастного, щас! - возразил Виталий. - Когда мы наконец вернулись с Ларисой из Москвы, он выскочил встречать нас во двор в домашних тапочках на босу ногу. - Хоть теперь-то дочка знает, что там, в Москве, на самом деле произошло? - До сих пор ничего не знает. Читать она не умеет. От новостных телепередач стараемся ее ограждать. А сейчас они с мамой и вовсе в лесу живут. Как-то, правда, проморгали. Увидев по телевизору Бараева, дочка радостно закричала: "Вон тот дяденька нас провожал из театра!" - А с той француженкой виделись? - Ее зовут Кэтрин. Она мою жену Ларису из больницы потом забирала. Обменялись телефонами, адресами. Кэтрин обещала как-нибудь всей семьей приехать к нам в гости в Ярославль. - Многие заложники рассказывают о тягостной атмосфере страха, всеобщей подавленности в зале. Так? - И так, и не так. Поначалу все, кто хотел, звонили по сотовым домой родным и близким, это не пресекалось. Даже потом, когда телефоны собрали в коробку (во многих аппаратах сели батарейки), если оттуда раздавался настойчивый звонок, кто-либо из боевиков спрашивал: чей, мол, звонит - ответьте. Разговоры о том, что у заложников отбирали дорогие вещи - сумки, часы, не имеют под собой почвы. Мародерства однозначно не было. - Виталий, вот схема зала, которая была изображена в "Комсомолке". От одного взгляда на нее жуть берет: в каждом углу, посреди зала, под балконом - взрывчатка, канистра с бензином, виселица в центре... Виталий внимательно рассматривает схему. - Вот здесь, - говорит, - мы сидели - 27-й ряд, места с 8-го по 10-е. Канистра-муляж, театральный реквизит. Далеко не на всех изображенных на схеме стульях сидели смертники. Вот на этом, например, висел на спинке пояс шахидки, но проводки ни к чему не были присоединены. - Какие эпизоды особо запечатлелись в памяти? - Приход в зал 20-летней девушки Ольги Романовой и мужчины, который искал якобы своего 18-летнего сына. Поступок Ольги был наивен, безрассуден. Ее боевики приняли за лазутчицу. Они вывели ее в боковую дверь. Потом раздались 2 - 3 выстрела, но самого расстрела лично я не видел. - Вы видели мужчину, который искал своего сына? - Да, видел. Совершенно неожиданно в зале появился мужик с желтым пакетом. Бараев сказал: "Вот он - живой труп". Боевики думали, что это лазутчик. Его спросили, зачем он сюда залез. Он говорил невнятно, я только услышал: сыну 18 лет. Тогда Бараев сказал, если есть в зале сын, пусть встанет. Никто не встал. У мужчины взяли пакет и высыпали его содержимое на сцену. Там было печенье. Потом его увели. Через некоторое время какой-то парень с последних рядов побежал прямо по спинкам кресел к центру. Боевики стали стрелять, но попали не в бешавшего по креслам, а другому парню в глаз и женщине в живот. Бежавшего отвели в сторонку. Бараев сказал: "Если есть еще нервные, пусть выйдут, мы их аккуратненько расстреляем". Это был единственный раз, когда стреляли в зале. Парня увели, но выстрелов мы не слышали. Штурма хотели далеко не все - Как люди отреагировали на приход доктора Рошаля? - Он сумел успокоить, вселить надежду. Его приход сопровождался раздачей лекарств, воды. Но даже мы там понимали, что все эти визиты - способ оттянуть время, дать возможность подготовиться спецслужбам к решающему штурму. Не стану лукавить, штурма далеко не все хотели, поскольку понимали, что горы взрывчатки, опутанные разноцветными проводами, готовые к смерти шахидки - все это всерьез. - Значит, вы лично считаете, что штурм был оправдан? - По-моему, другого выхода просто не было. Боевики с каждым часом теряли терпение. Бараев нервничал. Вечером в пятницу объявил, что если после приезда полпреда Президента РФ по Северному Кавказу Казанцева не последует никаких действий, они приступают "ко второму этапу операции". - Как вы перенесли газовую атаку? - Лично я никакого запаха не почувствовал. Очнулся уже в реанимации, когда из двух бутылок капельницы одна уже была пустой. Так что самое интересное - когда меня тащили из зала и везли в больницу - я пропустил (смеется). - Потом вы интересовались, как действовали врачи после газовой атаки? - Говорят, капали реополизмоким, давали активированный уголь, солевые растворы. Может быть, еще что-то новенькое применяли, все-таки столица... Была жажда жизни - Виталий Николаевич, вспомните, как вели себя окружающие вас люди? - На выстрел все реагировали одинаково: сразу начинали пригибаться, хотя, понятное дело, от автомата никакая спинка кресла не спасет. Напряженная обстановка была, когда захватчики начинали нервничать. Но были и светлые проблески. Люди читали газеты, даже смеялись. Чтобы все трое суток сидели, сжавшись в комок, - такого не было. - На ТВ выступал министр здравоохранения и подробно говорил о разрушениях в организме человека, которые наступают при отсутствии еды и воды. Как вы на себе это ощущали? - Есть не хотелось, это однозначно. Пили по глоточку. Никто из окружающих особо не страдал от отсутствия курева. - Появлялось ли состояние апатии, когда уже все равно - будь что будет? - Была, наоборот, не апатия, а жажда жизни. Состояния полной прострации я что-то ни у кого не замечал. Все много спали, но это от усталости. Сидишь, спишь, вдруг шум, стрельба. Все сразу начинают смотреть: что происходит и где. Когда все утихнет - дальше спишь. - Как решалась проблема с туалетом? - Надо было поднимать руку. В ответ махали: дескать, вставай, иди. Ходили в оркестровую яму, которая быстро превратилась в выгребную. Пока ждешь, когда подойдет очередь, сидишь где-то рядышком, в яме или на лестнице. В мокрой яме начались короткие замыкания, загорелась проводка. Георгий Васильев - автор проекта мюзикла - с боевиками сходили за огнетушителем. Когда потушили пожар, Васильев оперся на огнетушитель, обдав пеной боевика, что вызвало смех у окружающих. - А сами боевики уходили спать? - Поначалу они сидели по четыре, потом по двое. Значит, менялись. - Когда люди попадают в экстремальную ситуацию, у них начинают проявляться качества, которые в обычной обстановке незаметны. Одни впадают в истерику, другие становятся чрезвычайно нервными, а кто-то берет на себя роль лидера. Среди заложников не замечалось такого? - По-моему, все вели себя одинаково. Правда там была одна журналистка, которая подходила к сидящим сзади меня трем женщинам, сотрудницам префектуры. Эта журналистка составила обращение об окончании войны. Потом этот лист запустили по залу, люди подписывали. Я так и не понял, всерьез они восприняли обращение, или это был психологический прием, направленный на успокоение людей. Мы писали также номера своих паспортов. Я подписал обращение, чтобы в худшем случае хоть какие-то концы остались - могли бы найти потом следы... Или же, чтобы могли нас сосчитать. Потом я видел, как эти листы валялись. Отдали их или нет, не знаю. - Как вы думаете, почему люди просили своих родственников участвовать в демонстрациях против войны в Чечне? - Люди опасались, что начнут расстреливать партиями. Все хотели, чтобы переговоры шли быстрее. Накануне штурма, вечером, по залу ходила записка, что в 10 вечера, по сообщениям СМИ, расстреляют 20 человек. Обстановка сразу же накалилась. А в это время Бараев и его окружение смеялись. - А о переговорах с парламентариями вы знали? - В зал никто из них не заходил, но мы знали, что на переговоры приходила Хакамада. По сцене ходил небритый мужик, который, мы это знали, разговаривал с Немцовым. В зале висели две веревки... - Виталий Николаевич, в газетах писали, что боевики кидали людям в зал еду, как собакам. Кто поймал, тот и ел. Лично вам что-нибудь доставалось? - Цирка, конечно, не было. Все, что находилось в буфетах на втором и третьем этажах, захватчики собрали и поставили на сцену, в проходы. Когда люди шли в туалет по проходу, они могли попросить, например, соку. Боевик, который находился на сцене, кидал пакет в зал. Был такой момент: боевик кинул коробочку с соком и попал парню в голову. Тут же последовало извинение. Была ли такой инструкция, но вели себя захватчики довольно корректно. Разговаривали на чистом русском языке. - Правда ли, что в зале висела веревка, на которой собирались вешать людей? - Разговоров о повешении не слышал. А в зале, кстати, висели две веревки, а не одна, как это было нарисовано на схеме в "Комсомольской правде". И зал неправильно изображен: нет там боковых проходов. Банка с зарядом лежала за нами, а не впереди, как это изображено на схеме. Потом бомбу перенесли под балкон и провода туда провели. - В последнее время участились случаи захвата заложников. Профессионалы говорят, что в такой экстремальной ситуации нужно правильно себя вести: не подвергать себя излишнему риску, не усиливать агрессивность захватчиков, не вызывать их на конфликт, быть спокойными и миролюбивыми. Судя по вашему рассказу, люди вели себя правильно? - А что делать, если на тебя наставлен автомат и ты можешь получить прикладом или пулю. Здесь выбирать не из чего. Другое дело, когда есть хотя бы малейший шанс, ты взвешиваешь свои возможности. Когда была возможность убежать из окна туалета на третьем этаже - люди убежали. Беседовали Валерий ПРОХОРОВ, Зинаида ШЕМЕТОВА. На снимке: Виталий ЛЕБЕДЕВ и его дочь Томочка. Фото Станислава ЛЕБЕДИНСКОГО.