Дачный автобус
средь утренней рани
Стирает с деревней
и городом грани.
Дачный автобус,
полный в субботу.
Все – отдыхать,
а я – на работу!
Так было 20 лет назад. Молодой детский врач Багарский только-только начинал свою медицинскую карьеру после окончания Ярославского мед-института. Ездить на работу ему приходилось шесть раз в неделю, из Ярославля в Диево-Городище. Почти в экстремальных условиях, которые он прекрасно описал в стихах. Сегодня у сельского доктора свой дом в Городище. Через забор от родной больницы. Ближе не бывает. Окна в окна. То есть в принципе получается дом врача общей практики, который Минздрав рекомендует всем поселениям с малым числом жителей.
– Кому-то приходится далеко до работы добираться, а мне нет. Поэтому я «живу» на работе! – улыбается мой собеседник.– Если требуется моё присутствие в больнице – на сборы у меня 15 минут.
Что повлияло на выбор профессии? У меня мама была учительницей биологии. С детства видел пробирочки, микроскопчики... Поэтому, наверное, и стал врачом.
В своей «прошлой жизни», то есть в студенческие годы, увлекался Константин Багарский детской реаниматологией. Кружки посещал, научные общества, активно занимался вопросами спасения жизни… А вот такие предметы, как диетология, курортология, вызывали у многих студентов, и у него в том числе, смех. Это сейчас он понимает, что широкие медицинские знания всегда пригодятся, особенно на селе. Со-курсники Константина Константиновича работают и лорврачами, и рентгенологами, и психиатрами – такую обширную подготовку получали раньше врачи-педиатры в нашем медицинском институте.
– Даже знания, полученные на военной кафедре, оказались мне нужны. Я помню, как рисовал когда-то карты, как это делается, и это пригодилось при составлении плана больницы.
КЛИНИЧЕСКИЕ ПОДВИГИ
Второе медицинское образование у Константина Константиновича – терапевт, третье – организатор здравоохранения, четвёртое – онколог. Вот сколько! Но таким и должен быть настоящий сельский врач – знать всё и уметь быстро поставить правильный диагноз, чтобы в случае необходимости отправить пациента точно по адресу, в нужную клинику. Ведь промедление в этом вопросе действительно иногда смерти подобно.
В подчинении у Багарского всего два врача, поэтому ему тоже приходится и обходы делать в больнице, и на приёмах больных работать, и дежурить в стационаре по ночам. Кстати, таких ночных дежурств набегает у него по 300 часов в месяц!
Вот и в день нашего приезда он был после очередного такого дежурства, оказавшегося на этот раз беспокойным. У одной пациентки, Прасковьи Васильевны Гомыриной из деревни Меленки, случился сердечный приступ. Я заглядываю к ней в палату и вижу – сухонькая, маленькая старушка уже сидит, и не в кровати, а на стульчике рядом. «Как дела?» – спрашиваю.
– Сейчас хорошо. Мне ведь в октябре 85 лет исполнилось, я с 23-го года. Сильные боли ночью были, думала, умру. Целую ночь со мной врачи возились. Вызвали Константина Константиновича. Спасли!
– Да, ночью она с нами прощалась, а сейчас ожила и уже домой просится, – улыбается доктор. – Форму нам здесь терять нельзя.
Константин Константинович считает, что он давно вышел из возраста «клинических подвигов», когда молодой врач испытывает эйфорию от того, что правильно поставил диагноз, назначил лечение и больной поправился. Это обычное дело. Повседневное. Но я с ним в отношении «подвигов» врачей, особенно сельских, не согласна.
Вот, к примеру, прошлогодняя история. На грузовом судне, следовавшем в Чебоксары, один из членов команды, старпом, потерял сознание. Корабль не мог причалить к берегу, так доктору Багарскому пришлось практически вплавь и на руках переправлять грузного, обмякшего из-за приступа моряка в санитарную машину. Потом сестрички приёмного покоя областной больницы, куда доставили этого пациента, посматривали с улыбкой на врача в мокрых насквозь брюках, но абсолютно сухих ботинках.
ТАК ДОЛЖНО БЫТЬ
В диево-городищенской участковой больнице никому не откажут в помощи. Хотя от 20 до 25 процентов обратившихся – люди без полисов. А ведь зарплату получает персонал именно из фонда обязательного медицинского страхования. Так что четверть своего труда медики фактически выполняют без оплаты. Вот где настоящее милосердие!
– Мы первичное звено, – объясняет главный врач. – Гастарбайтеры, дачники без полисов, бомжи – всё равно мы идём на вызов и, если нужно, госпитализируем людей в нашу больницу. Мы как врачи не имеем права отказать никому. Травматолога у нас нет. Сложных мы отправляем в Соловьёвскую больницу, а «простым», в нарушение «лицензионной деятельности», приходится раны ушивать здесь. Ну, к примеру, человек наступил на стекло. Или сел на него на пляже. В Соловьёвку его отсылать? У нас маленькая больница. У нас, как в армии, у каждого свой сектор обстрела.
– Мне государство доверило участок, – продолжает он, – и надо сделать так, чтобы всё было нормально – не было вспышек инфекционных заболеваний, любой медицинский эксцесс гасился профессионально. То есть нас никто не похвалит, если я, допустим, здесь сделаю операцию по пересадке органов или аортокоронарному шунтированию. Зачем? Для этого существуют специализированные клиники. А человека подготовить к такой операции в медицинском плане – это наша обязанность. Гордость моя – на участке есть 88-летняя бабушка, ей месяц назад поставили кардиостимулятор. Теперь она не умрёт от приступа аритмии. Мы её направили в областную больницу на консультацию, мы её наблюдали, мы ей операцию эту посоветовали. Сейчас она самостоятельно ходит в магазин, на клиросе поёт! Приятно об этом говорить, но это не является «клиническим подвигом». Так должно быть.
ПРОФЕССИОНАЛ
В диево-городищенской больнице четырнадцать коек терапевтического отделения и шесть коек сестринского ухода. На «сестринских» лежат престарелые люди, парализованные, те, кто не может принимать лечение дома, тяжёлые онкологические больные. Эти коечки остались от хосписа, который находился здесь с 2001 года. К сожалению, пролицензировать в 2005-м отделение как хоспис не смогли. Но койки сестринского ухода хотя бы частично решают очень значимую современную проблему пожилых и недужных граждан.
– Есть момент, где кончается здравоохранение, а «собес» ещё не начался, – поясняет врач Багарский. – К примеру, человек после инсульта. Себя обслуживать не может. Пока его в дом инвалида оформляют, он сам и таблетку не выпьет. Или, хуже того, уйдёт из дома и забудет, где живёт. Он представляет собой опасность для окружающих. Был случай, когда старушка захотела варёной картошки, поставила на газ пластмассовое ведро с водой! Ещё бы немного, и могло произойти несчастье. Хорошо, что соседи заметили. Но такое состояние – не повод для госпитализации. Сестринский уход и помогает. Часто встречается у врачей в последнее время такое отношение к престарелым – я своё сделал, и трава не расти. А люди остаются… Мы же с себя не снимаем ответственность за социальную реабилитацию больных.
Кстати, на сестринский уход приезжают в диево-городищенскую больницу и из Ярославля. Ярославне Галине Фёдоровне Закатовой 78 лет, у женщины болят суставы. И хотя у неё двое взрослых детей, ухаживать за ней некому – целый день сыновья и невестки на работе.
– А здесь мне очень хорошо, сёстры такие внимательные! – делится со мной она. – Телевизор есть в палате. Я все сериалы смотрю, словно дома. И питание, как домашнее.
Приходится сельскому врачу собственноручно и гайки на трубах крутить, и в кочегарке котлы ремонтировать, сантехнические работы срочные выполнять. Ближайшая служба ЖКХ только в Красном Профинтерне. А больным тепло и уют нужны круглосуточно. Благо ему два водителя больничного «уазика» помогают.
Пришлось доктору Багар-скому и избранником народным два созыва быть.
– Но депутат – это не профессия, – говорит он, – пусть депутаты на меня не обижаются. Депутатом может стать любой. Врач – это профессия. А я – профессионал!
Светлана КРУПИНА