Чтобы все сразу стало ясно: не надо путать транссексуалов с трансвеститами, например мужчинами, которые получают удовольствие от ношения женской одежды. Некоторые из них идут на эстраду. Это актеры вроде Верки Сердючки или «новых русских бабок», цель которых – смешить непритязательную публику. Здесь все очевидно и особых проблем не вызывает: нравится такая эстрада – ради бога, смотрите, слушайте и хохочите над тем, что они и вы считаете юмором.
С транссексуалами все куда серьезнее. В принципе-то тут ничего необычного нет. В каждом из нас есть что-то от противоположного пола, только в мужчине – в норме – больше от мужчины и меньше от женщины, а в женщине, соответ-ственно, меньше от мужчины. Иногда мы, досадуя, говорим о мужчине, что он – «не мужик, а баба», а о женщине, что она – «мужик в юбке». Это значит, что в таком человеке больше от противоположного пола, чем нам хотелось бы. Но это все-таки пока нормальный человек. А у транссексуалов все это доведено до крайности, выходит за пределы нормы. Получается третий пол: внеш-ние половые признаки говорят об одном, а по сути он – другой.
И надо же, такой человек тоже хочет быть счастливым! Ему бы спрятаться в норку и не высовываться, так нет же, он хочет любить и быть любимым, он хочет общаться, и не просто, а именно в том качестве, в каком он себя ощущает, а не в каком его определили при рождении. Я видел таких людей много лет назад, когда ни о каких операциях по перемене пола не было и речи, когда они были самыми настоящими изгоями, особенно в деревнях. Их презирали и боялись, могли побить, а то и убить.
Сейчас их счастье стало возможным – пусть неполным, пусть они должны пройти через многочисленные сложные операции, но теперь мальчик, чув-ствующий, что он на самом деле девушка, может действительно стать девушкой. Все равно жизнь у них будет тяжелой, но это будет их, а не наш выбор.
Боже мой, с каким шквалом ненависти обрушились на них наши благополучные, благонравные сограждане, пришедшие на телепередачу! «Выслать их на 101-й километр!» – кричит одна участница встречи. «Поставить им клеймо на лбу!» – визжит другая. Плачет мама, у которой сын говорит, что чувствует, что он – женщина. Маму можно понять, беда тут большая, но если она любит своего ребенка, ей придется принять его таким, какой он есть. Хотя на экране мы видели хорошенькую девушку, которая прежде была мальчиком и от которой родители отвернулись. Она их по-прежнему любит, а они ее – уже нет. Логика тут простая, как валенок: она – не такая, как мы, значит, она плохая, потому что мы твердо знаем: мы хорошие!
Да какие вы после этого хорошие?! Если вы способны даже отказаться от собственного ребенка! Если вы, глядя на несчастье другого, не в состоянии понять всю глубину его страданий!
Впрочем, что я говорю: всю глубину страданий транссексуала не способен понять нормальный человек. Но хоть попытайтесь войти в его положение. Так ведь нет, солидные люди, даже специалисты, называющие себя врачами, убеждают себя и других, что перед нами какие-то выродки. Особенно запомнился депутат Думы. Думец вел себя развязно, по-хамски, всех присутствующих транссексуалов он в лицо назвал полудурками. Между тем сам он производил весьма неадекватное впечатление, казалось, что ему недостает не только знания проблемы, но и элементарного интеллекта. О культуре тут можно было вообще не говорить. Успокаивало лишь то, что он – представитель партии Жириновского, это многое объясняло.
А симпатичного юношу – бывшую девушку – пугал уже не только тупой думец, но и военный чин, и врач. Военный, видимо, решив, что так будет звучать убедительнее и остроумнее, сказал, что юноша похож на Гарри Поттера, и пригрозил, что, поскольку ему придется идти в армию, там его могут «опустить». Не совсем понятно, почему имя смелого и благородного героя романов Роулинг вдруг стало использоваться как оскорбление. Может, дяденька военный книжку про Поттера и не читал, только рисунок на обложке видел? А что до «опускания» новичков, то, может быть, стоит исправлять не мальчика, а армию?
То, что транссексуалы не побоялись прийти на это шоу, вселяет надежду: они уже меньше чувствуют себя изгоями, они пытаются постоять за себя, за свой выбор. Хочется от души пожелать им успеха. Давайте все мы оставим их в покое, пусть себе живут, никому не мешая. Надо думать, большинство из них именно этого и хотят.
А в следующий «вечер» у Малахова говорили про российских детей, которых иностранцы увозят за границу. Впрочем, говорили – не то слово: орали, вопили, рычали, размахивали руками и микрофонами, а между ними метался встрепанный и растерянный Малахов. Тон задавал Андрей Разин, который хорошо поставленным голосом уверенно заглушал всех остальных, особенно женщин. Когда смысл его слов удавалось разобрать, становилось очевидно, что это была гремучая смесь невеже-ства, популистской демагогии и просто глупости. Ему вторила пенсионерка с поджатыми губами, удивительно напоминавшая старуху Шапокляк, и еще многие, убежденные, что наши дети должны жить в детских домах, отпускать их к приемным родителям за границу нель-зя ни под каким видом.
Нам показали мальчика с нередким уродством – так называемой волчьей пастью. Мальчишка, умственно совершенно нормальный, содержится в интернате для неполноценных детей, родители-алкоголики от него отказались. Но вот нашлась итальянская семья, где муж и жена – врачи по этому самому недугу, они готовы взять ребенка и вылечить, а это стоит безумных денег, необходимо до двенадцати операций, делать которые у нас никто не спешит. Но нет! Мы категорически против! А вдруг его там, на гнусном Западе, разберут на органы?
Между тем среди россиян тех, кто желал бы сделать членом своей семьи чужого ребенка – тем более больного! – практически нет: все боятся хлопот, больших трат или дурной наследственности.
Не выдержав потока беззастенчивого популизма за счет несчастных детей, демонстративно покинул встречу знаменитый композитор Александр Журбин, один из немногих здравомыслящих участников дискуссии.
А мне, ей-богу, хотелось бежать на студию и бить, бить, бить эти гладкие, самодовольные, тупые рожи, озабоченные тем, что ребенок в Италии, видите ли, может забыть родной язык. Наш генофонд мы никому не отдадим, пусть лучше дети погибнут. Сотни тысяч детей у нас беспризорники, таких сейчас много больше, чем даже сразу после войны, громадное количество не ходят в школу. Ну и что? Станут преступниками? Это, конечно, не совсем хорошо, но... все равно не отдадим.
Это мы так о них проявляем заботу.
Слушайте, кто из нас здесь ненормальный: транссексуалы, те, кто хочет дать несчастным детям детство, или все наше общество?
//Владимир ЖЕЛЬВИС, профессор ЯГПУ.
