за тобой: «Крошка, у тебя классная фигура, зачем еще фитнес?» Ты даешь ему свой телефон.
Он улыбается, громко шепчет тебе на ухо:
«Созвонимся!» и, демонстрируя шикарную
мускулатуру, направляется в спортзал.
Ну, подумаешь – «созвонимся», неправильное ударение уже почти не коробит твой нежный филологический слух, ведь сейчас так многие говорят. На следующий день он звонит: «Приветик! Ну че, сходим завтра в кино? Все, пока, времени децл, я ложу трубку!» Да уж, «ложу». Но зато он симпатичный и обходительный. Назавтра ты в самом сногсшибательном своем наряде встречаешь его у кассы кинотеатра. Он уверенно чмокает тебя в губы и заглядывает в окошко кассы: «А че стоит?» Это он, наверное, цену билета спрашивает, мысленно предполагаешь ты. Фильм оказывается незатейливым боевиком, и обсуждать его не хочется. На обратном пути вы выпиваете по нехилому алкогольному коктейлю, а потом до часу ночи целуетесь у подъезда твоего дома. Молча.
С тех пор вы вместе. Он все так же мил и далеко не глуп, но... Тебя смущает его разговорная речь: «И я понял – дело труба», «Чего ты с меня смеешься?«, «Брательник ушибнул ступень ноги», «Хочу купить тебе хорошую шампунь» и т. п. Ты стесняешься знакомить его со своими друзьями, не говоря уж об очной ставке с родителями, – засмеют, спросят: «Ты где такой экземпляр достала? У него слово слову костыль подает, да и то не всегда».
Что же делать? Расстаться? Или каждый раз поправлять его? Но ты же взрослая девочка и знаешь, что умничать неприлично. Нельзя указывать малознакомым людям на их ошибки в речи, иначе они сочтут тебя занудой-воображалой. Кстати, исправление чужих речевых ошибок – это типичное поведение студентов-первокурсников филологического факультета. Остатки юношеского максимализма плюс минимальные новые знания в сфере русского языка дают в результате надменно-презрительное отношение к людям, говорящим не совсем правильно. Но ведь он уже не малознакомый человек! А говорит так, что ты иногда с трудом его понимаешь. Ну ладно, был бы он подростком – у них свой сленг, без которого никуда. Ты и сама в шестнадцать лет «тусовалась» и «колбасилась» на дискотеках, а родителям говорила: «Мы с девочками идем на танцы». Значит, уже тогда умела различать разные уровни общения. А он этой разницы до сих пор не чувствует.
Конечно, он не один такой, сейчас многие говорят на «ломаном русском». И вообще за последние 10 – 20 лет наш язык, к ужасу русских ученых-лингвистов, претерпевает значительные изменения, даже мутации. Расшатываются нормы языка, жаргон и бранная речь наступают, о речевом этикете и разговора нет. Основными виновниками случившегося ученые называют средства массовой информации.
Во-первых, теперь на телевидение, радио и в газеты пускают не только вышколенных и правильных с точки зрения соцзаказа журналистов, но и всех остальных.
Во-вторых, отсутствие официальной цензуры и свобода слова позволили всем желающим, независимо от возраста, образования и культуры, громко заявить о себе.
В третьих, теперь большинство журналистов пишут и говорят, исключая разве что дикторов новостей, в стиле дружеской беседы или даже «трепа с пацанами».
И в-четвертых, расширились способы общения: пейджер, сотовый телефон, Интернет – все это сделало речь людей более раскованной, живой. К тому же открылись международные границы, и страна с радостью приняла множество иностранных слов за свои: монстр, менеджер, киллер и т. д. А еще в моду вошел тюремный жаргон, особенно в песенном виде. И радио «Шансон», любимое радио всех водителей маршрутных такси нашего города, живет и процветает.
Есть также любимые певцы и певицы, которые учат нас, как «правильно» говорить. Вот, например, Таня Овсиенко с душевной песней про шофера-дальнобойщика: «Опять глядятся в ночь усталые глаза...» Глаза могут глядеть, но «глядеться»?..
Про политиков и говорить нечего. Их высказывания сразу после выступлений идут в народ в качестве анекдотов: «Глядя на эту ситуацию, у меня рука не поднималась критиковать местные власти» (Чубайс), «Белорусский народ будет жить плохо, но недолго» (Лукашенко).
Журналисты же в своих ошибках бывают просто очаровательными. Обозреватель газет с утра пораньше сообщил радиослушателям: «Все прочесть не успеваю, оставляю вас на брудершафт с газетами». Оговорка почти по Фрейду.
Правда, не будет лишним проверить и себя, любимую, на знание правил русского языка, по крайней мере на знание верных ударений в словах. Перелистывая словарь, ты делаешь интересные открытия.
* * *
Оказывается, правильней говорить не брачующиеся, а брачащиеся, не бредовый, а бредовой. Правда, эти слова не возбраняется произносить и так, как мы все привыкли, но в неофициальной обстановке. Так что можно «брачащимися» язык не ломать. Зато «взбалмошный», «гофрированный», «запломбировать», «фетиш», «щавель» и многие другие слова со «спорным» ударением нужно говорить только так, а не иначе.
Хорошо еще, что есть такие словечки, как «лягушачий», «лягушечий» и «лягушиный». Как ни скажи, все правильно. Ура, хоть с лягушками можно не церемониться!
* * *
После долгих сомнений ты все-таки решаешься на откровенный разговор со своим парнем. При встрече, когда он в очередной раз произносит «ложу», ты поправляешь его: «Не ложу, а кладу». «Да я знаю, но мне так удобней», – невозмутимо отвечает он. «При чем здесь «удобней»? – вскипаешь ты. – Надо говорить правильно!» «А зачем? Тот, кто захочет, меня поймет! И вообще, кто ты мне – мамочка? Вот и не учи меня жить!» И ты вдруг понимаешь совсем другое, а именно: вы никогда не будете вместе. Потому что ты действительно не мамочка, а настоящей маме надо было больше заниматься ребенком, когда он ходил пешком под стол, и не «ложить» ему в тарелку кашу, а накладывать...
Ирина ТРУБАЧЕВА.