Павел Семенович – автор учения о ландшафтных зонах земного шара, получившего мировое признание. Плодом его долгого, кропотливого труда является объемистая монография «Рельеф СССР», на которой базировались несколько поколений вузовских учебников.
Наша первая встреча состоялась на третьем курсе, когда он, придя в аудиторию к незнакомым студентам, чтобы сосредоточиться и преодолеть барьер отчуждения, стал пристально смотреть в одну точку на полу и ей же рассказывать все, что наболело у него на душе. А наболело – огульное поклонение теории оледенений, которую он аргументированно критиковал. Некоторые наивные студенты, сидящие за первыми столами, стали искать глазами на полу что-то, что могло привлечь внимание профессора. Постепенно, раз от разу Макеев обретал ниточки-связи с аудиторией, увлекался, говорил ярко, образно и убежденно.
По его мнению, теория оледенений, господствующая в науке столь долго, всего лишь миф, на котором построены сот-ни докторских и кандидат-ских диссертаций. В пластах земной коры, соответствующих очередному периоду оледенения, тогда находили скелеты лягушек, теплолюбивых животных и даже кости мамонтов. Лягушка, имеющая влажную кожу, никак не может жить среди льдов, хрупкие раковинки улиток были бы раздавлены, а огромному мамонту не хватило бы и 24 часов в сутках, чтобы прокормить себя тундровой травкой. Макеев считал, что валуны могли переносить вовсе не ледники, а, скажем, бурные реки во время разливов и наводнений. Ученый до известной степени допускал лишь глобальные похолодания. Дей-ствительно, новый, свежий взгляд на вещи. Оригинальный, но опирающийся на факты.
В жизни Павел Семенович был простым, очень скромным и даже застенчивым человеком. Вся его профессорская зарплата уходила в семью. Сам он рано потерял родителей, был какое-то время беспризорником, но Макеева всегда отличало упорство в достижении цели и целеустремленность. Без копейки в кармане он по-ступил на геофак Ленинград-ского государственного университета и вытянул только благодаря тому, что совмещал учебу с работой в библиотеке минералогического музея Академии наук СССР. Это давало небольшой заработок. Зато любознательному юноше открылся мир научных книг во всем своем многообразии. Так формировалось мировоззрение будущего ученого.
По окончании университета талантливый выпускник – уже аспирант. Наркомом труда был направлен в cовет по изучению производительных сил страны при АН СССР. В 1930 году молодой ученый получил назначение на должность начальника южнокаракумского отряда туркменской экспедиции. Далее – Кызылкумы, Таджикистан и т. д. Возглавляя научные изыскания, он взад и вперед исходил всю Среднюю Азию и слыл одним из самых крупных специалистов по Среднеазиатскому региону. Президиум АН СССР в 1955 году за исключительную ценность и выполнение научного исследования присвоил ему ученое звание без защиты диссертации.
Как-то к нам на полевую практику приехал сам профессор Макеев. Он был уже в солидном возрасте, ходил с палочкой, но держался бодро. С собой всегда брал войлочную кошму, которая исправно служила ему еще в Средней Азии. У него болели ноги.
В одном из походов мы вышли к берегам Рыбинского водохранилища. Представилось удивительно удручающее зрелище: кругом умирающая, затопленная природа. На подходах к советскому рукотворному морю мы видели массивы мертвого леса и на корню гниющие деревья. Вода у берега, видимо, тоже была отравлена продуктами распада. Несмотря на застенчивость и скромность, профессор Макеев был очень смелым человеком и всегда говорил то, что думает, без оглядки на властей предержащих. Он пояснил нам: в данном случае погублены огромные природные ресурсы, пахотные земли, леса, города и села, не говоря уже о том, что в одночасье лишили родного жилища многие тысячи жителей, не спросив их согласия. Ущерб от этой новации намного превышает полезную работу ГЭС.
Павел Семенович очень любил разводить костры и подолгу любовался последними языками угасающего пламени. Впрочем, в этих случаях он подбрасывал немного сухих веточек и старался продлить жизнь умирающего огня. Наш руководитель рассказывал про былые походы и научные экспедиции, но редко. Чаще бывал задумчив и погружен в свои мысли.
Если бы Павел Семенович был сейчас жив, ему бы исполнилось ровно сто лет. Без преувеличения можно сказать, что вся его жизнь без остатка была отдана науке. Он успел очень много сделать, оставаясь на редкость скромным и, как мне кажется, не вполне оцененным не только современниками, но и потомками.
//Юрий ПОРЕЦКИЙ,член Союза журналистов России.
* * *
Автор выражает благодарность за консультацию при подготовке материала кандидату географических наук В. Л. Рохмистрову.
