Господин Хонг Са Джонг не просто координатор творческих проектов, он – фанатичный поклонник русской культуры. Писатель, называющий свое огромное, с натуральными лесными фрагментами, водоемами, мостиками имение «Ясная поляна». Публицист, пишущий еженедельные обзоры культурной и общественной жизни в ежедневной газете «Донг-А», распространяемой по всей стране. Отличает пятидесятилетнего чиновника от искусства весьма приличное знание мирового культурного опыта (задает вопросы в храме Ильи Пророка о византийском влиянии на фресковую живопись и изразцы, сравнивает православную «версию» «Отче наш» с григорианским хоралом).
Генеральный директор назначен в государственный театральный центр около года назад. Ему нужно, чтобы не просто известные режиссеры из России ставили произведения русской классики (Кузин – «Ревизора», Фокин – «Женитьбу»), но чтобы сама система творческой подготовки актеров была поставлена на основы, сходные с тем, как это было в России времен расцвета ее театра.
Особая причина интереса к русскому режиссеру – в оценке профессионализма и самой системы отношения к работе («вы знаете, Александр Сергеевич, пока репетировал, никуда надолго не ездил, все время работал»). Это для них – «русское чудо».
Но есть и «корейское чудо». Манера работы «там» – тщательность, ответственность, пунктуальность. График предстоящих репетиций в Корее и график пребывания корейского гостя в России составляется заранее. При информации о ходе работы в Корее они сообщали не только номер рейса и время его отправления из Москвы и прибытия в Сеул, но и такие же сведения – на два почти месяца вперед – относительно обратного пути. Очень серьезно принимали к исполнению все пожелания, обеспечивающие необходимый творческий результат; не стоит нервировать читателей и называть сумму, которую заплатило руководство театрального центра за приобретенный в антикварной лавке старинный телефонный аппарат. У нас эта сумма составила бы бюджет спектакля в провинциальном театре.
Чувство долга – и национальная черта, и свойство деловых людей, хоть и от искусства – неукоснительно диктует беспрекословное соблюдение договоренностей. Если возникает форс-мажор, который у нас в этом качестве никто и не воспринял бы (неполная готовность костюмов к моменту премьеры), то компенсация помимо моральной носит и вполне определенный материальный характер, вкладываются дополнительные средства в то, чтобы создать особые удоб-ства гостям и так скрасить их возможное недовольство.
У них «там» семья не менее важна, чем творчество. Особое значение, а не просто внимание – детям. Культ не просто детей, а действий, направленных на обеспечение детям профессионального, интеллектуального процветания в их будущем. Самые дорогие квартиры, даже если в неудобных домах, непрестижных по условиям содержания, – поблизости от хороших школ. Жена генерального директора в сложный, кризисный период жизни страны, какой там был некоторое время назад (нам-то отсюда не видно было, у нас своих кризисов выше головы и постоянно), твердила: «Можно экономить на всем, отказывать себе и детям во всем, но на одно тратить столько средств, сколько необходимо, – на образование». И потому – колоссальное уважение к носителям интеллектуального потенциала. В Южной Корее учитель, профессор – это не просто авторитет, а объект восторженного поклонения.
Самый старший «ребеночек» господина Хонг (ему весной исполнилось 17, но в Корее возраст считают с добавлением года, поскольку жизнь начинается еще в материнской утробе, до рождения, так что ему по местному счету уже 18) – это, судя по всему, собрание талантов и умений. Кроме родного языка владеет английским и учится в Кентукки на дипломата, а также китайским и японским. Серьезно занимался восточными, как у нас принято говорить, единоборствами, умерив пыл только после того, как он, необычно для своей нации рослый, хорошо тренированный, получил удар в скулу с синяком и болью в виде напоминания о возможных страданиях соперников. Играет на разных музыкальных инструментах. В загородной резиденции отца почти не бывает, но родители терпеливо ждут, когда дети (есть еще и младшая дочь) почувствуют родовое поместье, доставшееся от предков, своим подлинным домом.
И вот – встреча «здесь». Тон общения – без попыток дать оценку чужой жизни, чужим нравам, без предложений по изменению мирового государственного или нравственного устройства. Но – традиционная для Востока самодостаточность: даже классический «международный» язык, английский, знают не очень хорошо, а уж о других языках говорить не приходится. Переводит выпускница петербургского (не лингвистического) вуза, жена театрального педагога. Она не знает театральной специфики и не очень хорошо владеет русскими реалиями, поэтому ее перевод – живой, не лишенный юмора и беглых комментариев от себя, – оказывается длиннее, чем реплики собеседников. Хотя, как говорят аборигены, корейский язык «короче» русского.
Приехав к нам в разгар трагедии в Беслане, гости то и дело задают вопросы о политике: почему Латвию и Эстонию «отпустили», а Чечню не хотите? почему развился терроризм? Обсуждая эти больные и глобальные вопросы, не задаем свои, которые напрашиваются со всей очевидностью: почему в Южной Корее, которая настойчиво «американизировалась» на протяжении нескольких десятилетий, в такой цене русский, пусть только – но и это немало – художественный продукт? Ибо на этот вопрос ответ складывается исподволь.
Очень вежливые гости. У себя они показывали досто-примечательности, возили за город, поражали красотами современных строений мегаполиса. Здесь они деликатно отводят глаза от замызганного тротуара Первомайской улицы и обшарпанных стен домов на Большой Октябрьской, с облегчением и искренней радостью восхищаясь видом со Стрелки: «У вас очень красивый город с прекрасной душой». Запала им в душу русская душа, и каждый раз, когда нет возможности похвалить что-то другое, делают комплимент ей, не боясь ошибиться. «Ваша душа совпадает с душой этого города», – говорят они уважительно.
Что можно показывать, чем можно гордиться в Ярославле? Храмы показывать, храмами гордиться... «Почему здесь сохранилось так много храмов? В других русских городах они не так заметны». В ответ – история спасения храма Ильи Пророка вопреки отданному «сверху» приказу о его уничтожении. А дальше – вполне, наверное, логичный для них вопрос: «Вы часто ходите в церковь?» И слегка ироничная информация старшего коллеги о младшем, заместителе (о себе директор Хонг не говорит, поскольку, вероятно, в храмах не бывает): «Он и в буддийский храм ходит, и в ваш – то есть не ваш, а в христианский, протестантский храм». Между прочим, одна из непременных составляющих любого, в данном случае «корейского чуда» – терпимость к разным верам, разным интересам, умение привлекать и использовать (не стесняясь этого и умея за это благодарить) разные источники духовного или материального богатства.
Путешествуя по чужой стране и находясь у себя дома, они – фанатики фотографирования. Не стараясь выглядеть особенно хорошо, не делают постановочных кадров, не ловят особенно красивые или необычные моменты, они просто фиксируют детали жизни. Как фиксировала их на протяжении «русских» репетиций в Корее ведущая актриса театра Ми Ок, подарившая режиссеру на прощание вместе с другими сувенирами рукотворный альбом с массой фотографий.
И здесь – еще о важном элементе «корейского чуда». В театре, играющем мировой репертуар, существует своеобразная система руководства-наставничества, когда есть главная по положению актриса и такой же по положению актер; правда, в «Ревизоре» им достались роли далеко не главные: ей – унтер-офицерши, а ему – вовсе почти бессловесного лекаря Гибнера. Надо сказать, что такой, характерный для России сугубо художественный, нечиновничий подход к распределению ролей корейские актеры приняли мужественно, проявляя активность во время работы и выражая после премьеры благодарность, которая могла бы соответствовать ведущим ролям.
Впрочем, там и губернатор одной из провинций Сон Хак Кю, игравший в университете в студенческом театре, тоже по-просился на роль, старательно репетировал и успешно сыграл трактирного слугу. Для трудолюбивых и дисциплинированных корейцев, как в великом русском театре, нет маленьких ролей.
Непонимание возникает только по одному поводу. Это – немыслимая для нас, в постсоветской стране, где все приоритеты деформированы или разрушены, – государственная забота о так называемой непроизводственной сфере. Строятся музеи и театральные здания. Благоустраивается прилегающая к ним территория. Весной достраивалась подземная автостоянка перед театральным центром, зданием многофункциональным и требующим для своей нормальной работы возможности, чтобы сотрудники и публика могли комфортно парковаться. Сейчас, рассказывают корей-ские гости, стоянка достроена.
– На чьи деньги? (Вопрос этот вызывает замешатель-ство у гостей.)
– Как «на чьи», в каком смысле?
– Ну, кто оплатил строительство?
– Государственные деньги, – с неисчезающим недоумением (а что, может быть иначе?) отвечает господин генеральный директор.
Действительно, государство Южная Корея оплачивает (по нашим меркам – щедро, по соб-ственным меркам – адекватно) все то, что имеет смысл для здоровья, духовного и физического, нации. Другого рецепта никто не изобрел и вряд ли сумеет: «корейское чудо», как прежде японское, – это результат постоянного и ответственного внимания государства к людям и благодарного, не менее ответственного отношения людей к своему долгу, семейному, профессиональному... Жаль, что это далеко, а не близко.
//Татьяна Злотникова.
