Подписчики с вековым стажем

в семье выписывают "Северный"... с 1905 года, а почин положил еще ее дед по материнской линии Николай Галактионович Кишкинов. Подписчиками с такой родословной, что и говорить, не всякая газета может похвастать. Так что пришлось, не откладывая, напроситься в гости к большесельским старожилам. Коротенькое письмо дома у Светланы Александровны перечитывали со многими остановками. А начали, само собой, с деда Николая Галактионовича. Нагайка просвистела мимо Уроженец Большого Села, он мальчишкой уехал на заработки в Питер. Приживался там трудно, даже задумал уйти в монахи. На чем он в Соловецкой обители обжегся, история умалчивает, только вернулся вскоре в северную столицу безбожником. Поступил слесарем на Путиловский завод, женился. Занимался политагитацией. За участие в событиях Кровавого воскресенья был наказан высылкой в родную Юхотскую волость. На столе появилась вырезка с публикацией из "Северного". Речь идет в ней о "лиге самообразования". Под таким прикрытием в начале позапрошлого века в Большом Селе при вольном пожарном обществе действовал нелегальный кружок молодых политиков. Кто их литературой из Питера снабжал? Путиловский рабочий Николай Кишкинов. Что читали? Маркса, Лассаля, либеральную прессу - общероссийскую "Думскую речь", ярославский "Северный край", который с 29 декабря 1905 года, после приостановки его издания, стал выходить под названиями "Северная область", "Северная газета", "Северная мысль" и так далее. Вольнодумцы оказались такими ушлыми конспираторами, что местный пристав так и не сумел поймать их с поличным. Собирались то в пожарном сарае, то по домам, а в ягодную и грибную пору обменивались литературой в лесу. На Соловках дед, как известно, пробыл недолго. На снимке питерских времен у молоденького безусого Николая уже вполне мирской вид. Женился он все-таки на дочери священника, было у них четверо детей. Семейная обитель, однако же, не защитила Кишкинова от бурных ветров века революций, тем более что жили они в казенной квартире при заводе. Дед, видимо, был связным у бывших агентов "Искры" Калинина и Землячки. Так большесельские конспираторы называли между собой те посылки из Питера - "от Землячки". И о Кровавом воскресенье Светлана Александровна знает больше по материнским рассказам, чем из книг. Как 9 января 1905 года шла многотысячная толпа к царю с петицией о правах и свободах, как от Дворцовой площади солдаты начали стрельбу. Люди падали, ползли по снегу, и снег был весь в крови. Демонстранты спасались кто как мог, увидев конницу с саблями наголо, скачущих галопом казаков с нагайками. Дед чудом остался жив. Спасло его то, что он на бегу случайно споткнулся, и казачья плетка просвистела у него над головой. Чтобы больше неповадно было юхотскому питерцу ходить на поклон к самому государю, отправили его вместе с семьей восвояси. В Большом Селе купил он землю, построил дом в три оконца. Имел и столыпинский отруб ближе к лесу - с ригой и сараем. Хотел было даже туда переехать жить, да с бабкой не сумели договориться. Кормились от огорода - он и сегодня подкармливает Осиповых картошкой. В сараюхе была у Николая Галактионовича слесарная мастерская. Косы правил, отбивал, сельхозинвентарь ремонтировал, самовары лудил, ножи точил для колбасной. Питерская закваска сказалась и в том, что следил за новостями, и не только местными. Аккуратно выписывал губернскую газету, делал вырезки. Постепенно собрал хорошую библиотеку: с подшивкой "Нивы" за много лет, книгами властителей дум своей молодости Короленко и Горького, любимого писателя Льва Николаевича Толстого. А "Избранное" стихов опального Есенина было у него рукописное. Кишкинов был человеком общительным, говорил всегда коротко, но веско, к его мнению прислушивались. Советскую власть вслух не ругал, хоть так и не стал членом партии. Однажды перед собранием об увеличении продналога уполномоченный из области, отведя Кишкинова в сторонку, настоятельно упрашивал его как человека авторитетного поддержать официальную точку зрения. Кишкинов выступить согласился, но говорил совсем о другом - о том, сколько можно обдирать колхозника как липку. В ту же ночь его взяли. Библиотеку погрузили на телегу и увезли. С того летнего дня тридцать седьмого года Николай Галактионович как в воду канул. Семья распалась. Взрослые дети, две дочери и сын, разъехались кто куда. В Большом Селе на свой страх и риск осталась лишь матушка Светланы Александровны, счетовод по профессии. Директор школы был не из пугливых Перед нами старая фотография середины 30-х. Все на ней молодые и красивые: мама Муза Николаевна (четырех дочерей на ноги поставила, до восьмидесяти лет дожила) снялась на память вместе с друзьями и коллегами ее младшей сестры Зои, учительницы младших классов, и ее мужа Николая Соснина, первого директора местной средней школы. Наша собеседница прокомментировала снимок таким кратким рассказом о своем дядюшке Соснине. Когда Николая Галактионовича арестовали, компетентные товарищи порекомендовали директору школы дать развод дочери "врага народа" или - пригрозили ему - "партбилет положишь на стол". Тот выложил партийный билет, но остался с семьей. Пришлось уехать куда подальше, поселились в дальнем Заволжье, в Грязовце. На работу бывшему директору школы устроиться так и не удалось. Безработным и на фронт ушел. Был неоднократно ранен. Под Старой Руссой потерял руку. С войны, по словам Светланы Александровны, дядюшка еле приполз, даже вещмешка не имел - не в силах был нести, кому-то отдал по дороге. С осколком в ноге так и жил до семидесяти двух лет. Осиповы не раз пытались хоть что-то узнать о судьбе деда после ареста. В пятьдесят шестом году органы прислали полупонятное разъяснение: "Скончался от перитонита на Новой Земле". В перестроечные времена, как действовать, подсказал все тот же "Северный край" - публикацией о том, чем сегодня занимается ФСБ. Послала туда запрос, получила ответ, подтвержденный вскоре и областной Книгой памяти. Николай Галактионович Кишкинов был расстрелян 17 августа 1937 года, место захоронения неизвестно. Реабилитирован "за недоказанностью обвинения". Недавно приходили к Осиповым из местного музея: дескать, возьмем все, что могут предложить большесельские старожилы. Светлана Александровна отдала снимки матери и отца, агронома-льновода, а из утвари чугунную ступку без пестика - еще отцу служил вместо молотка. Кстати, отцовская родословная тоже была многие годы у Осиповых засекречена даже для разговоров без посторонних. Сын извозчика из-под Буя, уроженец сусанинских мест Александр Михайлович Осипов воспитывался в доме богатой крестной, она и образование ему дала. Георгиевский кавалер на фронтах первой мировой, он был за заслуги перед Отечеством пожалован в дворянское достоинство. Вот он на снимке, сделанном в костромском ателье фотографа Г. П. Куракина. Ночные гости в Гарской глухомани Про этих самых гостей автор письма объясняет опять же с газетной вырезкой в руках - это очерк Льва Коконина тридцатипятилетней давности о молоденькой фельдшерице медпункта Гарского сельсовета Светлане Осиповой. Под ее надежным присмотром целых восемь лет было здоровье жителей двух десятков деревень этой лесной бездорожной округи. По вызовам вдоль и поперек обошла ее пешком, объездила на велосипеде, на попутных лошадях с тяжеленной брезентовой сумкой через плечо. Могла и диагноз на аппендицит установить, и роды принять. Однажды прискакал на лошади мальчишка: выручайте, тетя Света, у мамки, мочи нет, живот болит, просит скорей приехать. Сам чуть не плачет. Хоть и не Светин был участок, а отправились в путь: провожатый верхом, она - на своих двоих. Оказалось, рожать мамка-то собралась, пришлось рукава засучивать фельдшеру. История с "ночными гостями" тоже начиналась с мальчишки. Первое января; вдруг, уже поздно вечером, в Аксенкове стучат в окно медпункта, где она тогда жила. Стоит знакомый пацаненок из соседней деревни, что-то бормочет, вроде как попить просит. И тут трое взрослых мужиков с ружьями, отодвинув разведчика, являются из темноты. Все виновато улыбаются: в лесу собаку потеряли и сами заплутались - не пустит ли хозяюшка по случаю Нового года чайку попить. Хорошее получилось застолье. Хозяюшка чайник вскипятила, на стол чего Бог послал собрала. Гости из походного боезапаса добавили. И даже ножи ей поточили. Самый молодой и симпатичный гость оказался журналистом Кокониным. В Гарской глухомани Светлана Александровна лет двадцать не бывала. Прошлым летом сват свозил ее туда на своем "Запорожце". В Гарях ее кто узнавал, а кто нет. Например, старенькая учительница не узнала, а одна ровесница из бывших пациенток бросилась навстречу: "Ой, Светка, ты ли это?" Самого Аксенкова больше нет - там некошеная луговина, заросшая мелколесьем. Только место бывшего колодца у дороги отмечено вешкой, чтобы транспорт не проваливался. А с Кокониным они больше так ни разу и не встретились. Осипова читала в газете его рассказы, знает, что стал он писателем. Я рассказал ей, что Коконин готовит к изданию уже десятую книгу и по-прежнему с ружьишком не расстается. Услышав про "ночных гостей в Гарской глухомани", Лев Васильевич на том конце телефонного провода чуть помолчал, соображая, что к чему. Писательская память не подвела - вспомнил. В поисках заигравшейся на воле лайки Дика бывалого охотника Василия Козырева забрели они тогда после новогодней ночи у лесного костра на огонек к молоденькой медсестре Светлане, "министру здравоохранения" тамошней округи. Отогрелись у нее в светелке, отметили Новый, шестьдесят седьмой год. - Когда будете поздравлять нашу общую знакомую с новым двухтысячетретьим, - строго-настрого наказал нам писатель, - не забудьте от моего имени уведомить экс-министра, что поиски четвероногого беглеца ее ночными гостями увенчались успехом. ...В передней у Осиповых на стене висят часы в красивом резном футляре. На циферблате надпись по-французски: "Париж". В память о старшем поколении Кишкиновых-Осиповых. В будни Светлана Александровна и ее дочь Екатерина, работница службы гражданской обороны, обходятся будильником. Настенные берегут, заводят в самых торжественных случаях, а под Новый год так уж обязательно. На снимках: три поколения большесельцев - читателей "Северного края" - участник событий Кровавого воскресенья слесарь Н. Г. КИШКИНОВ; его зять, георгиевский кавалер, агроном-льновод А. М. ОСИПОВ; на групповой фотографии - мама автора письма в редакцию счетовод Муза КИШКИНОВА (крайняя слева), ее сестра Зоя, учительница младших классов (четвертая слева), ее супруг - первый директор Большесельской средней школы Николай СОСНИН (крайний справа). Фото из домашнего архива С. А. ОСИПОВОЙ.