Именно на такие мысли наводит новая постановка Кузина и его студентов-выпускников – «Панночка». Современный драматург Нина Садур в своей пьесе фантазирует на малороссийские темы гоголевских «Вечеров». Бурсак-философ Хома Брут (П. Круговихин) забредает в места, где шалит нечистая сила, становится невольно причиной смерти ведьмы-панночки (И. Наумкина) и должен будет три ночи читать над ее гробом молитвы... Безмятежный казацкий разгул, бурсацкое счастье, южнославянские чары, дым и тайна украинской ночи, ясновельможная ведьмовщина, мертвые глаза Вия – как памятно лежит это на душе с далекого детства и как быстро просыпается в ответ на зов со сцены!
И сам великий Гоголь, конечно. Но не привычный, школьный Гоголь: социальный критик, как, согласно режиссерскому замыслу, в «Ревизоре» на волковской сцене. Это мистический гений, Гоголь-тайновидец. Тот, кто свидетельствовал о сокровенных таинствах бытия, кто полжизни блуждал между раем и адом. Всего этого, оказывается, давно ждала душа. И вот оно явилось на сцену.
А на сцене нынче пустовато. Декораций почти нет. Обнажена обшарпанная задняя стена. Только иногда возникает плетень-загородка, появляются стол и лавки. Ну и гроб, конечно. Декорации не очень-то и нужны. Ибо на сей раз режиссер рассказывает притчу, которая требует не столько бытовой достоверности, сколько лаконичной емкости сценического образа.
Театр поведал нам мудрую историю о пустоватой и мелкой душе, которая растет в страданиях и дорастает до готовности к самопожертвованию – ради всего православного мира, чтобы ушла, значит, из него всякая нечисть... Именно такое происходит с юным Хомой, роль которого отлично сыграна Петром Круговихиным. Роль трудная, где есть и наивное мальчишеское простодушие в начале, и мистическая ошеломленность в середине, и хватающее за серд-це смирение ближе к финалу. Начинающему актеру удалось передать это сложное движение духа.
Не могут не впечатлять способность актеров-студентов (Ю. Марова, С. Василюк, Ю. Круглов, С. Шарифуллин) играть в ансамбле, их умение достигать предельной психологической и бытовой достоверности. Пьют и едят, брызгаются водой, дерутся, ужасаются, смеются и плачут они как-то по-новому, не так, как бывает это обычно в ярославских театрах... Обаятельно и трогательно, с полной самоотдачей. Об этом мне уже приходилось говорить, но и на сей раз ребята удивляют, еще что-то прибавляя к тому, что было показано в «Последних» и в «Мурлин Мурло». Хорошо бы и дальше им удавалось так бы-стро расти.
Это уже не ученический театр. Это – настоящий театр. Театр до оторопи актуальный, вдохновляемый большими, духоподъемными идеями и отмеченный нетривиальным стилем.
Хочется верить, что учебный спектакль этот в следующем сезоне будет перенесен на сцену нашего ТЮЗа. А пока его можно увидеть в родных для него стенах театрального института.
И ей-ей – это нужно видеть.
Евгений ЕРМОЛИН.