...Максим Горький когда-то заметил, что человек рождается дважды – физически и духовно. «Физической» родиной Феликса был Нижний Новгород, а вот «духовной» стал Владивосток, куда семья Раздьяконовых переехала, когда мальчику было около пяти лет. Переезд был связан с профессией родителей, которые всю жизнь работали по партийной линии. Должность отца, Иннокентия Ильича, как уже упоминалось выше, «стоила» сыну карьеры морского волка, а мама была заведующей отделом политической пропаганды Тихоокеанского флота.
– А я вот почему-то остался беспартийным, – говорит Феликс Иннокентьевич. – Когда меня призывали вступить в ряды партии, мне казалось, что я внутренне не готов... У меня были свои соображения на этот счет, ну, да что теперь вспоминать.
Но театральные роли и партийная, вернее, беспартийная убежденность – все в будущем. А пока не то что о партии, даже о театре Феликс не задумывается. Дворовый заводила по кличке Фела (к слову, было еще одно прозвище, домашнее, презираемое всей душой, обидно-девчачье – «Люсик») с утра до ночи был предоставлен сам себе. Учился, надо признаться, более чем средне: математика, физика, и – что может быть ужаснее? – химия так и остались в памяти как нечто недоступное пониманию.
А вот историю и литературу Феликс Раздьяконов любил. Это пристрастие не осталось незамеченным: преподаватель по литературе постоянно поручала Феликсу приготовить на урок то доклад, то просто чтение вслух. Но главным был все-таки спорт. Коньки, русский хоккей, волейбол... Переиграть Феликса было просто невозможно. В подростковом возрасте ему довелось даже играть в футбол за владивостокский «Спартак». И быть бы Феликсу Раздьяконову профессиональным спортсменом, но тут судьба опять делает крутой поворот.
На волейбольной площадке после ярого поединка знакомится он с Евгением Шальниковым, ныне народным артистом России, а тогда – просто студентом театральной школы-студии. «Как же так? – помню, удивился тогда. – Такой прекрасный волейболист, и вдруг – какой-то театр?»
Евгений Шальников затащил нового приятеля на спектакль «Отелло», и что-то в душе после этого действа у Феликса сдвинулось. «Внутренний компас указал направление – вот оно, твое!». Не долго думая, объявил родителям: «Еду в Москву поступать в театральное училище» Ни больше – ни меньше! Отец вместо уговоров подумать и не спешить отрезал: «Мать, собирай чемодан! Сказанное слово должно быть выполнено». Поехал. А до Москвы от Владивостока на поезде полмесяца ехать! На столичный перрон сошел шатаясь, как от морской качки. Естественно, все вступительные экзамены уже прошли. Секретарь в приемной комиссии лишь бровь подняла: «Откуда вы? Из Владивостока? Так что ж вы раньше думали!» Впрочем, и здесь Раздьяконову повезло. В училище был объявлен дополнительный набор на курс Константина Александровича Зубова, народного артиста СССР, главного режиссера Малого театра, начальника кафедры актерского мастерства Щепкинского училища. Да и в приемной комиссии сидел цвет русской театральной сцены – Рыжова, Пашина, Турчанинова... Было от чего оторопеть! Когда из сорока претендентов выбрали двух – Раздьяконова и Владимира Перунова из Свердловска, герой нашего повествования не испытал никаких чувств. «Что же вы, молодой человек, окаменели? – недоумевали в комиссии. – Другие, поступив, от радости до потолка прыгают, а вы...»
– Я часто мысленно разговариваю со своим учителем перед выходом на сцену или просто прошу у него совета в трудную минуту... – говорит Феликс Раздьяконов. – Мне было, у кого учиться. Мастер всегда говорил: «Я никого ничему не учу. Если считаете, что у меня есть чему научиться, учитесь сами».
Собственно, на этом все «брандахлыстничество, вислоухая, спаниелистая юность», как говорит Феликс Иннокентьевич, и закончилось. Впрочем, на втором курсе училища, был еще один эпизод, который и по сей день актер вспоминает со смехом. Вызвали будущих Гамлетов в военный комиссариат города Москвы. Построили. «Равняйсь! Смирно!» Хоть и было заранее известно, что это пустая формальность, но коленки ослабли. «Указом от такого–то числа вы призваны в ряды Вооруженных Сил Советского Союза... (длинная, выдержанная актерская пауза, от которой сердце ныряет в пятки!) и уволены в запас. Получите военные билеты».
– Открываю билет. Все честь по чести – размер сапог, размер шапки. И запись «годен, но не обучен». И хоть до сих пор ничего не смыслю в военном деле, но так меня тогда это «не обучен» обидело, слов нет!
Так началось трепетное служение театру, кое и продолжается в жизни Феликса Иннокентьевича Раздьяконова вот уже 45 лет.
– Я не раскаиваюсь ни в одном своем шаге. И, доведись мне прожить заново, пошел бы тем же путем, с теми же ошибками и просчетами... Ничего страшного в тех ошибках нет. Жаль только, дух театра отлетел, святость улетучилась. Все говорят «дай», и мало кто протянет на ладони – «на!». Меня ж учили относиться к театру «с крестом на груди»...
Лариса ДРАЧ.
