Для того, чтобы стать наблюдателем, достаточно было написать заявление, где указать свои паспортные данные. Ещё одно условие – чтобы родственники наблюдателя не сдавали экзамены в этом году. Благо, у меня родственников школьного возраста нет. Так я стал общественным наблюдателем и отправился в ярославскую школу № 79.
Начиная с девяти часов стайки учеников стали стекаться под моросящим летним дождём к школе. Но раньше девяти сорока для них вход закрыт. В штабе пункта приёма экзамена шла компьютерная жеребьёвка: кто из учеников будет сидеть, в какой аудитории и за какой партой. Компьютерная программа «Распределение» слепо раскидала 28 выпускников школ Заволжского района по разным местам. Причём даже братьев-близнецов Сашу и Володю Козловых из школы № 48 рассадила по разным аудиториям. Потом программа взялась за учителей. Чтобы избежать соблазна, на ЕГЭ набирают учителей из других школ, и обязательно непредметников. То есть на экзамене по химии не было ни одного химика. Компьютер вытягивал жребий и для учителей: кто будет следить за порядком в аудитории, кто будет контролировать коридор, а кому предстоит на первом этаже отсекать посторонних.
Школьники, напуганные такой многослойной системой проверки, доставали и открывали паспорта чуть ли не на улице. На самом деле на паспорта никто особо не смотрел. Для учителей главное было – поскорее эту галдящую ораву запустить в гардероб, разбить на две группы, отдать бумаги сопровождающим.
Девушка-милиционер, стоявшая рядом со входом, была, скорее, элементом морального воздействия, чем реальной физической силой. А вот внушительного вида физрук из третьей гимназии выглядел более авторитетно. Его на вахту в результате компьютерной жеребьёвки определила неподкупная программа.
Дети пришли не одни, а с учителями из родной школы, которые все три часа экзамена ждали своих подопечных в отдельной комнате на первом этаже.
Для экзаменуемых на втором этаже приготовили две аудитории. Около каждой сидело за столом по двое учителей. Если ребёнок захочет в туалет, то его туда проводят.
По два учителя дежурили внутри аудиторий. Запускали детей, называя по списку. Школьники шли, трепетно держа в руках паспорта.
Внутри на коричневых партах белели бумажки с цифрами и буковками: «1а», «2а», «3а» и т. д., на каждой парте стояли калькуляторы. Сумки, портфели, пакеты, рюкзаки ученики сложили на стулья у стены. Бутылочки с водой – на отдельную полочку. Были случаи, что одно неловкое движение, и вся парта в воде, экзаменационные листы испорчены.
Минут десять в помещении висела тягучая тишина. Пакеты с заданиями ещё не принесли, и школьники нервно сидели за партами. 10 девочек, четверо мальчиков. Из всей компании лишь двое юношей выделялись парадными чёрными костюмами и надраенными до зеркального блеска туфлями. Остальные пришли на экзамен в будничной одежде. Мелом расчерчена доска на квадратики. На ней написан образец, как заполнять регистрационную карточку.
Наконец принесли пакет с заданиями. В этот момент начальник пункта приёма экзамена (ППЭ) Алевтина Раздвигалова попросила меня выйти из аудитории. Мол, общественный наблюдатель не имеет права присутствовать на экзамене.
Хотя в департаменте образования правительства области мне дали положение об общественных наблюдателях, в котором было сказано, что наблюдатели имеют право «присутствовать в день проведения экзамена в ППЭ, в том числе в аудиториях», это не убедило руководителя ППЭ. Пришлось Алевтине Сергеевне звонить в департамент и узнавать мои права и обязанности, поэтому пока это всё происходило, я пропустил процесс вскрытия конвертов и извлечения экзаменационных бланков.
Учителя Алла Кикинзон и Светлана Кузнецова диктовали чуть ли не по слогам, как их заполнять. Наконец школьники заполнили все графы с персональной информацией. Как только все «отстрелялись», начался сам экзамен.
Учитель поставил время начала экзамена и написал его на доске. «10.22 – начало. 13.22 – конец». Мелкий штрих, но время начала экзамена учитель поставила по своим часам, которые на две минуты спешили. На стене же часов, по которым могли бы ориентироваться школьники, не было. А сверку часов не делали.
А дальше был обычный экзамен с шуршанием бумаг, задумчивым покусыванием ручки. Единственное отличие от экзаменов в мою школьную пору – учителя не ходили по рядам и не искали списывающих, не призывали к тишине. Безмолвие и без того стояло полное.
Уже выйдя с экзамена, я выяснил, что как общественный наблюдатель я нарушил два пункта. Первое: я выходил из аудитории, хотя по закону делать это могут только школьники и учителя, а наблюдатель должен сидеть, как приклеенный. И совершенно забыл сделать отметку в протоколе проведения экзамена. А мне об этом не напомнили.
Конечно, общественный наблюдатель – шаг вперёд. Теперь на экзамене всё столь же серьрёзно, как на выборах в органы власти. Но пока процедура ещё не отработана. Председатели ППЭ не знают твёрдо прав и обязанностей наблюдателей, а наблюдатели не знают досконально процедуру проведения экзамена. А значит, не смогут увидеть, где было что нарушено.
Но на ошибках учатся.
Владимир КОБЫЛИНСКИЙ