Отделение декоративно-прикладного искусства в детской школе искусств № 3 – самое молодое, ему всего семь лет. Курс обучения рассчитан на четыре года, но уже десятилетние школяры первого года обучения творят на уроках настоящие чудеса. Будь моя воля, я бы так и записала в школьном расписании занятий: «1-й урок – история искусств, 2-й урок – чудо» (то есть занятие в классе керамики). Из мягкой податливой глины ребята лепят животных. Каких? Да любых. Открывайте толстенный том энциклопедии Брэма на любой странице – не ошибётесь.
Среди множества анималистических скульптур, выполненных и самим Рафаилом Вольфсоном, и его учениками, отыщутся и жираф, и кашалот, и редчайшая жаба пипа, выводящая своё потомство в многочисленных кармашках на спине. Все работы выполнены в реалистичной манере – «как живые», собственно, направление анималистической скульптуры и не предполагает иного прочтения.
Но лично меня сразило наповал вот что: как ни старалась, я не смогла отличить работы учеников от скульптур, выполненных их учителем. За три-четыре года обучения у Рафаила Исааковича детвора, еще вчера имевшая смутное представление о лепке вообще, буквально взлетает на профессиональный уровень Строгановки (единственное, к слову, высшее учебное заведение в стране, где есть кафедра анималистики). Этот феномен отмечен и членом-корреспондентом Российской академии художеств, народным художником России Валерием Малолетковым, заявившим после знакомства с творчеством учеников Рафаила Вольфсона, что «такого уровня работ в школе русской анималистической керамики он не видел нигде в России». А потом, подумав, добавил: «Да и в мире, пожалуй, тоже».
Комплимент не голословный: он «прилагался» к лауреатскому званию – высшей награде, которой ярославские керамисты из ДШИ № 3 были удостоены на международном конкурсе детского творчества «Волна фантазии», проходившем в Сочи в прошлом году. Хотя грамоты, дипломы выставок и фестивалей самого разного уровня для учащихся класса керамики детской школы искусств № 3 – обстоятельство хоть и приятное, но обычное: почётными свидетельствами все стены в кабинете директора впритык увешаны.
Примечательно, но особой своей заслуги в успехах учеников Рафаил Исаакович не видит.
– Все это вовсе не потому, что я такой хороший. Вот все кричат: «Дети этого делать не могут». Почему, спрашивается? Приходите, люди добрые, смотрите собственными глазами, как обычные дети делают то, что, по вашему мнению, они не могут делать в принципе. Я даю информацию, предоставляю материалы, могу поправить, что-то подсказать. Но на этом моё вмешательство в творческий процесс заканчивается. Дальше – идет самостоятельная работа.
Как «аз» и «буки» керамической науки лепит поначалу детвора сапоги-башмаки да русские печки, традиционных для народной игрушки гусаков и петухов – эти первые детские арт-объекты Вольфсон определяет как «работы по мотивам народного лубка». Но дальнейшее зацикливание учебного процесса только на мотивах дымковской или филимоновской игрушки (как, к слову, делается во многих школах искусств) Рафаил Исаакович считает нецелесообразным, справедливо полагая, что каждая новая работа должна быть на порядок выше и сложнее предыдущей – «иначе просто смысла нет творчеством заниматься».
Работы своих учеников Вольфсон знает поимённо, в смысле – по имени их автора. Проводя для нас импровизированную экскурсию, педагог, не глядя, «представляет» скульптуры: «Этого бородавочника Вовка Варфоломеев лепил, этот дронт – Женьки Глушевского работа. Гениальный парень, между нами говоря. Вот Танька Борисова – талатливейшая девка...» Да, скажем без прикрас, Рафаил Исаакович именно таков: все ученики у него – Аньки, Саньки да Таньки. Но уничижительный для постороннего уха суффикс «к» в каждом конкретном случае обязательно припечатывается высшим учительским клеймом-похвалой – гениальный, талантливый, неординарный, потрясающий... Ученики, надо сказать, всех этих грубоватых «ванек-санек» пропускают мимо ушей, зная о подлинном отношении к ним учителя, и в ответ просто обожают Рафаила Исааковича.
Вольфсон немногословен, резковат, о себе говорить не любит. Появился на свет в маленьком городке Пугачёве Саратовской области в семье врачей. Родительский дом славился на весь район.
– Вот кого у нас не было, так это верблюда (последнего татары съели). Всё остальное – в ассортименте. Лошади, свиньи, козы, голубятня своя. Утром проснусь – и вместо садика на двор: а там живность разная, и всё хрюкает, дышит, кукарекает… Вот где красота-то была!
Интересно, что в детстве никакой особой тяги к творчеству Рафаил Исаакович не обнаруживал. И лишь когда поступил в Абрамцевское промышленно-художественное училище, определился с выбором профессии: «Начинал с сучков, с деревяшек… В дипломе написано, что я мастер-резчик по дереву, кости и камню». Керамикой увлёкся в последние годы, когда появилась возможность установить в школе настоящую печь для обжига. Собственно и сам класс декоративно-прикладного искусства был открыт в ДШИ № 3 по инициативе художника в 2001 году. И хоть ни свои работы, ни работы учеников Рафаил Исаакович никогда не считал – по его словам, это просто невозможно, надо отдельно назначать кого-то на должность счетовода, – за все эти годы ни одна скульптура (!), как ни просили зрители на многочисленных выставках, продана не была. Рафаил Исаакович мечтает о создании в Ярославле серьёзного музея анималистической скульптуры. В принципе это абсолютно реальная идея, за экспонатами для музея дело уж точно не станет: Вольфсон и его ученики для этого немало потрудились.
Лариса ДРАЧ