ШЕСТЕРО ХРАБРЫХ, СЧИТАЯ СОБАКУ
На охоту хотелось давно. Очень уж интересно, почему одни считают это ни с чем не сравнимым удовольствием, а другие – душегубством. Признаюсь, в некоторой степени я отношусь к последним, мне тоже жалко несчастных зверушек, которые вчера бегали по лесу, а сегодня... В общем, решила выбрать наименее жалостливый вид охоты, широко воспетый отечественными классиками.
Найти приверженцев классической русской охоты на дичь (с собаками) оказалось непросто. Причем брать меня с собой они отказывались, объясняли, что сообщество охотников – очень закрытое, чужаков, тем более женщин, не терпит. Но добрые люди живут в Пошехонье. Настоящий мастер своего дела, охотовед, в прошлом егерь, 75-летний Лев Георгиевич Тихвинский, его сын Андрей Львович, зять Владимир Федоров с другом Александром Каплиным пригласили меня поохотиться на побережье Рыбинского моря, на самой границе с Вологодской областью. С нами отправилась Бесси – серая с рыжими подпалинами немецкая жесткошер-стная легавая.
Мужчины рассказали мне, что вместе с ними «на дело» иногда ходят их жены и дочери.
– То есть предубеждений насчет присутствия женщин на охоте, как у моряков – на корабле, у вас нет? – спросила я.
– Конечно, все это глупости, – заверили меня. – Если человек умеет держать ружье в руках, то какая разница, какого он пола?
И правда, никакой. Ну а если не умеет? Как я, например? Ответ я получила чуть позже, стоя среди камышей.
ВЕЧЕР МУДРЕНЕЕ
Выехали мы в семь часов вечера, что очень удивило: мне казалось, что время охоты – раннее утро.
– На перелетную дичь можно ходить и на утренней, и на вечерней зорьке, – объяснил мне Владимир. – В первом случае птица, покормившись на болоте водорослями и семенами трав, летит на чистые воды, а вечером, наоборот, прилетает обратно на болото жировать. Вот тогда-то ее и нужно стрелять.
У стелы при въезде в Череповец свернули влево. Солнце почти скрылось за деревьями. Мы проскакали по ухабам метров четыреста до перелеска, там оставили машину и отправились к морю. Накануне прошел сильный дождь, и лесная дорога совсем раскисла. На всех мужчинах были высокие охотничьи сапоги, на мне – обыкновенные, в которых картошку копают, да еще не по размеру.
– О, у тебя сапоги-то хлюпают, я гляжу, – заметил Лев Георгиевич. И добавил: – Нет этого хуже для охоты, обязательно где-нибудь оставишь.
Я стала ступать осторожнее, из-за чего постоянно отставала. Но вскоре перелесок был уже позади, мы вышли на болотистый берег водохранилища, поросший камышом и осокой. Картина замечательная, но неприступная: сделаешь шаг – увязнешь чуть не по колено. Так что меня оставили на берегу у кустов, снабдив фонариком, биноклем и манком – это такое приспособление, имитирующее кряканье, в форме утиного клюва. Состоит из двух дощечек, обмотанных изолентой, а между ними тоненькая металлическая пластинка. Его сделал сын Владимира.
– Это уток приманивать, – сказал Владимир, – развлекайся. Будем часа через два.
ПОСВЯЩЕНИЕ НОВОБРАНЦА
Ничего себе – развлекайся: кругом грязища, присесть негде, дует пронизывающий ветер, к тому же уже темнеет. Правда, темнеет красиво. На чистом небе показался кусочек луны, желтый, с подтаявшими краями – будто льдинку кинули в стакан апельсинового сока. От созерцания этих красот стало еще холоднее.
Моих охотников, затаившихся в камышах, едва-едва удавалось разглядеть. Уток не было. Однако вдали послышались выстрелы. Я вооружилась биноклем и заметила в небе порхающие точки, но что-то уж очень далеко. Чтобы помочь моим спутникам, начала отчаянно крякать в манок.
Когда было уже совсем темно, вернулся Лев Георгиевич. Опираясь на палку, прижав ружье к груди, как маленького ребенка, он медленно брел по воде, освещая путь фонариком.
– Ну как, не замерзла? А я никого не подстрелил. Слишком далеко встал. Но пробираться дальше не хотелось, подумал, как буду обратно по темноте возвращаться. 75 лет – не шутка.
Через несколько минут подтянулись остальные. Двух уток добыл Андрей Львович, трех – Александр. Пригодилась и Бесси: она притащила двух подранков.
– Вот как полезно иметь собаку, – заметила я. – Идешь на охоту как за грибами.
– Правда, – согласились охотники. – Есть такая беда – убитую птицу не всегда можно найти в зарослях, так и получается, что процентов тридцать оставляешь. Но держать собаку в квартире не каждый решится. К тому же ее надо постоянно тренировать, без этого даже породистая собака превратится в дворняжку.
Мужчины сочли охоту удачной. Тут я не утерпела и заметила, что не обошлось без моего участия – ведь я привлекала уток чудо-приспособлением.
– А! – махнул рукой Владимир. – Манок только на рябчиков да на вальдшнепов дей-ствует. Утки – стайные птицы, плавают кучками, и сколько ни крякай, ни одна от стаи не отделится.
Вот так! На флоте новобранцев макароны продувать заставляют, а на охоте – в манок дуть.
МЕДВЕЖИЙ ПОЦЕЛУЙ
Бодрые добытчики умчались вперед, а мы со Львом Георгиевичем возвращались не торопясь. По пути он рассказал мне, что с самого детства его на охоту брал дядя – таскал в лес на закорках, обучал всем премудростям. Можно сказать, Лев Георгиевич провел половину жизни в лесу.
– Исключительное удовольствие – наблюдать природу, – говорит он. – Например, когда зайца гоняешь, бродишь по лесу, а он везде разный – тут болотисто, тут ельник, там березнячок. А весной как красиво, когда на вальдшнепа охотишься или на тетерева, – природа только просыпается.
Лев Георгиевич – один из немногих, для кого процесс охоты остался страстью души, не превратившись в убийство.
– Что это такое – все эти навороченные средства? – возмущается он. – Карабины с оптическим прицелом! Ведь прелесть охоты, как бы странно это ни звучало, в контакте со зверем – интересно выследить его, а убить уже не главное. Можно вообще домой вернуться ни с чем, но с радостью на сердце. Я всю жизнь охотился с гладкоствольным ружьем. Сидишь, бывало, на лабазах (самодельное сиденье на деревьях рядом с полем, где кормится медведь. – Прим. авт.), а мишка проходит метрах в двух под тобой. Знаете, когда я в юности впервые поцеловался, у меня сердце из груди выскакивало, так вот здесь такое же ощущение.
Однажды, кстати, чуть в братишку своего младшего не пальнул. Было это лет пятьдесят назад, тогда без лицензий охотились. Я приходил с работы и отправлялся на пшеничное поле километрах в пятнадцати от города. Вместе со мной еще лесник охотился. В тот день он не пошел, и я на его лабаза посадил брата. Притаились. Один край поля светлый, а другой, там, где Славик сидит, темный. Слышу, треск раздался – медведь пришел, ко мне направляется. Треск все ближе и ближе. Нет, думаю, не буду стрелять, еще чуть подожду. И когда наконец приготовился спустить курок, услышал: «Лева!» У меня аж сердце упало – это же мой брат. Медведь его учуял и зашел сзади, а тот испугался и ко мне побежал. С тех пор я его на охоту не беру.
А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ...
– Дед, а помнишь лесника, с которого медведь скальп снял? – вступает в разговор Владимир. – Он ранил медведя, и тот бросился на него. Лесник с испугу второй раз промазал. Косолапый повалил его на землю, мужик достал нож и добил зверя. Но досталось ему, конечно. Теперь у него шея не поворачивается, на одной руке пальцев нет.
– Да, охота на медведя – дело серьезное. Тут нужно, чтоб выстрел точным был, – подал голос из темноты кто-то из нашей компании. – А вот послушайте, какой случай был с новичком – почти как вы. Один наш пошехонец Ванька вместе с приятелями пошел на лося. Лось ушел, а лосенок маленький остался. Охотник в таком восторге: «Ой, лосенок! Пойду его поглажу». Подходит, а тот его раз копытами. Мужик оторопел от неожиданности, потом развернулся и бежать. Лосенок не отстает и все бьет копытами по спине. Еле скрылся. Банка консервов, что в рюкзаке лежала, была пробита насквозь. А есть и еще более невероятная история. Живет в Вощикове охотник. Рассказывает, как-то с отцом они гоняли зайца. А тот вертится кругами, и никак его не подстрелить. И вот в самый неожиданный момент заяц выскакивает из кустов и несется прямо на охотника. Тот сообразил: нельзя стрелять, косой слишком близко, и опустил ружье. А заяц – бац и лбом прямо о ствол стукнулся, да так, что вырубился на несколько мгновений. Потом вскочил и дальше побежал.
– У нас тоже был веселый случай, – подхватил тему Владимир. – Пошли мы зимой на лисицу. Но все она от нас уворачивалась. Уже ночь наступила, луна светит. Решили возвращаться ни с чем. Вдруг видим – впереди на пригорке два кабана залегли. Ну, думаем, удача. Стали к ним подкрадываться, с полкилометра, наверное, крались, а оказалось, это не кабаны, а ящики – кто-то бросил их в лесу.
Каждому охотнику всегда есть что рассказать – дело-то богато на события и впечатления. Встречаются среди этого народа и сочинители. Например, редкий пошехонец не знает «правдивую» историю о том, как местный охотник гнал зайца, а тот бросился от него «со льда и в рожь». К сожалению, мне пока не удалось познакомиться с этим человеком.
– Вы приезжайте к нам в начале ноября на зайца, – сказали охотники на прощание. – Чаю у костра попьем. Эта охота гораздо занятнее утиной.
Предложение интересное. Может, я даже стану когда-нибудь заядлой охотницей. Буду бродить по лесу... С фоторужьем. Роль наблюдателя все-таки не так уж и скучна. Главное – теплее одеваться и сапоги чтоб повыше были да не хлюпали.
Екатерина АБРАМОВА