ОТ ТЮРЬМЫ ДА ОТ СУМЫ...
Фамилия Дегтяревы имеет прямые корни: дед занимался перегонкой дегтя. Это был, как теперь говорят, семейный бизнес, поскольку в нем принимали участие все родственники, а дед был за старшего. На этом основании в лихолетье революционных перемен его признали крупным заводчиком и выслали со всей семьей за Урал. Отец впоследствии рассказывал Александру Александровичу, что из их деревни, из Тверской губернии, было выслано в Верхотурье Свердловской области ни много ни мало 118 семей. Сплавляли их по реке на сколоченных наспех плотах, а вдоль берегов ехали казаки и никому не давали пристать... Семья деда оказалась в числе чудом выживших: из ста восемнадцати повезло лишь десяти семьям.
– И отец мой однажды не угодил властям, отсидел по 58-й статье, – рассказывает Александр Александрович. – За что? Принес на октябрьскую демонстрацию фотоаппарат девчонок поснимать. А староста потока тут как тут: почему это ты с фотоаппаратом, когда на собрании предупреждали о бдительности: на параде должны показывать новую военную технику? А вечером стук в дверь: ты Дегтярев? Я... Год лагерей не сделал отца антисоветчиком, он был законопослушным гражданином, но этим происшествием был напуган на всю жизнь.
ОХОТА ПУЩЕ НЕВОЛИ
Самые первые воспоминания о детстве у маленького Шурика Дегтярева связаны с охотой. Отец, заядлый охотник, взял с собой трехлетнего сына на вальдшнепную тягу.
– До сих пор перед глазами стоит эта картина: вечерняя зорька, почти стемнело, но летящего вальдшнепа видно хорошо. Отец стреляет, и раненая птица начинает планировать. Я азартно ношусь за ней по кустам, и только окрик отца «глаза береги!» меня приводит в чувство: клювто у вальдшнепа огого какой.
Почему детская память бережно и подробно хранит какието незначительные осколки воспоминаний и категорически отказывает в грифе «хранить вечно» другим, наверняка не менее ценным пластам ушедшей жизни? Бог весть. Пусть психоаналитики устанавливают эти причинноследственные связи. Но вот детская память Шурика Дегтярева молниеносной вспышкой выхватывает из темени забвения чемто привлекший мальчишеское внимание неожиданный свеженасыпанный холм земли посреди лесной дороги. Лошадь пала, объясняет отец, тут же у дороги ее и закопали.
Другой проблеск воспоминаний...
– Я стою у дерева и держусь за прислоненное к нему отцовское ружье. Почемуто все первые осознания собственного существования связаны у меня именно с охотой... Отец кудато отошел. И вдруг раздается шуршание сухого сена... Вам доводилось слышать этот звук? Этот шорох у меня прямо в ушах стоит.
...Охотой маленький Шурик Дегтярев заболел раз и навсегда. Первое ружье отец торжественно преподнес сыну на его десятый день рождения. (Несмотря на то, что праздновать в семье Дегтяревых чьи бы то ни было дни рождения было не принято, без подарков Шурик никогда не оставался: отец дарил сыну подарки основательные и нужные – охотничью куртку или сапоги, фотоаппарат, ружье, снаряжение...)
– Помню, в год моего десятилетия мы отправились на охоту в Гаютино. Дорогу туда проложили только в 85м, а тогда это была самая настоящая Тмутаракань: добирались сначала до Рыбинска на машине, потом пересаживались на пароходик, который назывался «Клязьма»... Красивый был речной трамвайчик, отделан слоновой костью. Говорили, что это был личный пароход самого Геринга... Так вот, на этой «Клязьме» шлепали уже до самого Гаютина. Рыбинское море затопили не так давно, и некоторые деревья стояли в воде еще зеленые, сухостоя практически не видно. На водной глади четко были видны бывшие лесные просеки. Ветер подует, и лодку так и несет вдоль просеки... Рыбы было много и уток – не счесть. Но, что интересно, главным в этих поездках была не столько охота, сколько посиделки у костерка, мужские разговоры «за жизнь»... Однако первой страстью в моей жизни стала отнюдь не охота, а рыбалка. У меня от этого увлечения все карманы в куртке были гнилыми...
– То есть?!
– А улов куда прикажете складывать? Вот по карманам мы, мальчишки, рыбу и рассовывали.
– И велика ли была та рыба?
– А то! С ладонь! – Александр Александрович внимательно рассмотрел свою внушительную ладонь и поправился, – нет, с мою детскую ладошку, пожалуй.
КОНСЕРВЫ ПО СЛОГАМ
В школу Шурик Дегтярев пошел в шесть лет. Сам он полагал, что подготовился к этому серьезному этапу в своей жизни со всей ответственностью. Выучил с помощью соседа Бориса Львовича алфавит. А вот в слова знакомые буквы както складываться не спешили. Покажет, к примеру, Борис Львович банку, Шурик читает надпись на ней: «с...т...а...в...р...и...»
– Ну и что получается? – торопит его учитель.
– Консервы, – независимо заявляет Шурик.
Учился он с охотой, за все десять лет учебы ни одного урока не прогулял. А вот призвания к общественной работе не чувствовал никогда.
– С детства не люблю всю эту заорганизованность, я, как птица, нуждаюсь в свободном полете. Маршировать в ногу, петь хором – терпеть не могу. Рядовым октябренком, пионером, конечно, был, но воспринимал это как неизбежную повинность, ни в каких структурных подразделениях – кто там был – старосты? звеньевые? – не состоял и не участвовал.
Но своих школьных учителей Александр Александрович Дегтярев до сих пор вспоминает добрым словом.
ВОТ ТАК СНЯЛ ШМАЗЬ!
Шурик Дегтярев был физически очень сильным мальчиком. Может, потому и старался обходить конфликты, находить компромиссное решение. Однако удавалось это не всегда...
– А что было поводом для драк?
– Наверное, обостренное чувство справедливости. Я ведь себе чуть жизнь не искалечил, отстаивая эту справедливость... Мне лет четырнадцать было. Стояли мы с девчонками, болтали. Вдруг подваливает к нам один уголовник по прозвищу Киса, он только что из тюрьмы вышел, и начинает задирать девчонок. Отойди, прошу его похорошему, мы же тебя не трогаем... Куда там! Щас шмазь, говорит, сниму, и тянет пятерню к моему лицу... Модно тогда было так говорить: «шмазь сниму». Ну я ему и «снял»: двинул под подбородок, он неудачно упал и сломал основание черепа. Чудом выжил. С тех пор я старался больше никогда не драться.
– Что, и не хулиганили никогда?
– Кто вам сказал?! Лазили по огородам – это святое. Был у меня приятель Сашка Горский. У них был роскошный сад. Самое смешное, что мы с Сашкой к нему в сад тайком от его родных и лазали. Хотя, по сути, кто бы нам в чем отказал? На свалках пропадали, поджигали чтото...
– Вас наказывали?
– Отец был очень мягкий человек, даже голоса никогда не повысил. А мать, случалось, была скора на расправу, порола меня. Уж не помню, что такого ужасного я совершил, но запомнилось, что, спасаясь от матери с ремнем, я не только заперся в комнате, но и спрятался под кроватью. Наверное, было за что.
КАРЬЕРА ВРАЧА
НАЧАЛАСЬ С ОБМОРОКА
Нельзя сказать, что о медицине будущий главный врач крупнейшей больницы области грезил с детства. Но, поскольку появился на свет в семье профессиональных врачей – мать была фельдшером, отец – хирургом, занимал должность главврача сначала Великосельской больницы, потом был переведен в Тутаев, – уважение к этой профессии испытывал всегда. Мечтал же стать летчиком, как старший брат. Потом, увлекшись физикой, хотел связать свою жизнь с наукой и даже поступал на физический факультет в МГУ, но не прошел по конкурсу.
– Что же повлияло на ваш выбор профессии?
– Я видел труд отца. И это был очень благодарный труд... не с точки зрения зарплаты, врачам государство всегда недоплачивало, но моральный стимул был очень велик.
– Неужели даже в детстве не боялись больницы?
– Нисколько не боялся. Вопервых, это было местом работы моих родителей, а вовторых, я рос очень здоровым ребенком и практически не болел. Помню только, что когда я учился в третьем классе, отец меня прооперировал – удалил аппендицит. А по поводу страхов... Однажды – я был уже студентом первого курса Ярославского медицинского института – отец попросил меня помочь ему на операции: привезли больного, раненного ножом в подколенную область. Я согласился, тем более что помощь требовалась небольшая: подержать крючки. Но когда я подошел к операционному столу и увидел фонтанирующую кровь, в глазах у меня потемнело... и меня вывели. Но это был единственный случай за всю мою дальнейшую медицинскую практику, с третьего курса я уже часто ассистировал отцу.
...В 2005 году главный врач больницы имени Соловьева Александр Александрович Дегтярев был удостоен премии лучшим врачам России «Признание» в номинации «Специальная премия Первого канала». А это, согласитесь, говорит о многом...
Лариса ДРАЧ
Гость | 12.11.2011 в 19:33 | ответить0
ЗДРАВСТВУЙТЕ — У МЕНЯ БЫЛ МУЖ ДЕГТЯРЕВ ВИКТОР АЛЕКСАНДРОВИЧ — УМЕР ОН 04.10.11ГОДА В 64 ГОДА У НЕГО БЫЛ РАК — 70% ЦИРРОЗ ПЕЧЕНИ И БОЛЬНОЕ СЕРДЦЕ, Я ПРОСТО ХОЧУ СКАЗАТЬ, ЧТО ВЫ ОЧЕНЬ С НИМ ПО ВАШЕЙ ФОТОГРАФИИ — ПОХОЖИ. ОН ТОЖЕ НОСИЛ ОЧКИ И ТОЖЕ КАК И ВЫ НАПОМИНАЛ — ДВОРЯНИНА ИЗ БОГАТОЙ ЗНАТНОЙ СЕМЬИ.