Губительная и бесчеловечная «оптимизация»

Пожалуй, среди них самые потрясающие – это законы по «оптимизации», согласно которым в русской провинции повально закрываются школы, детские сады, больницы, клубы, библиотеки, то есть идёт комплексная ликвидация сети жизнеобеспечения, которую посильно создавали все предшествующие власти.

Примеров этой самой «оптимизации» (какое издевательское слово применили) очень много. Но нас особенно поразило своей безжалостностью и бесстыдностью решение о закрытии в муниципальных районах родильных отделений. Так, по нашей области их оставляют лишь в Рыбинске, Ростове, Угличе, Переславле. И, конечно, есть целый центр в областной столице, в Ярославле. Решение это, как говорится, окончательное и обжалованию не подлежит. По этому решению родильные отделения закрываются во всех малых и средних муниципальных районах, даже в таких значительных, как Даниловский и Тутаевский, и в таких отдалённых, как Брейтовский и Пошехон­ский. Разум отказывается верить в такое решение. Он ставит недоумённые вопросы. Если мышкинцам ещё как-то способно везти рожениц в Углич, то как быть брейтовцам? А где будущим матерям проходить предродовые осмотры? А как спасаться в тяжёлых случаях?

Оказывается, на этот случай нашими установителями новых порядков кое-что «мудро» учтено. Если случай крайне опасный, то роды в Мышкине всё-таки примут. Уж как сумеют – ведь ни родильного отделения, ни достаточной медицинской практики по этим вопросам уже не будет! Осталось сказать, что хорошо ещё несчастную роженицу в ветеринарку не отправят! Но на этом её муки не кончатся. Согласно новому положению, после тяжёлых родов женщину с ребёнком (в капсуле!) повезут-таки в Углич. Спрашивается, почему уж в таком случае не в Ярославль или в Москву?!

У нас сейчас в год принимается меньше сотни родов, и то такое количество признаётся недостаточным для полноценной профессиональной практики. А если один-два случая, да ещё тяжёлых? Кто же за успех поручится?

И опять вопросы... Где будущей роженице проверяться, консультироваться? Оказывается, это вполне можно в Угличе и... в Ярославле. Да-а, из нашего дальнего хозяйства «Красная звезда», или из дальних некоузских сёл Рожалова и Парфеньева, или из дальних брейтовских Лискина и Горин­ского, с тремя-четырьмя пересадками, до Ярославля? Дивная забота о матери и ребёнке!

Но коль речь зашла о заботе, то оглянемся назад, на советское и даже на царское время: неужели этой самой заботы там вовсе не было? Возьмём наш Мышкинский край. Кроме хороших больниц в самом Мышкине и селе Рождествене врачебные пункты были в Шипилове, Флоровском, Никола-Корме, и в целом ряде мест действовали сильные фельдшерские пункты. Достаточно сказать, что зубоврачебные кабинеты действовали кроме Шипилова и Флоровского и в заволжской Учме, и в далёком (у самой тверской границы) Кожине. Для чего так? А для того, что и в советское, и в царское время считали разумным и достойным медицину максимально приближать к людям, а не больного крестьянина каким-то образом вытаскивать в Ярославль. Что разумнее и что естественнее? И что помогает повышению рождаемости, а что сокращает её?

И в советское, и даже в царское время старались посильно сохранять население на местах, помогать людям жить удобнее, защищённее, цивилизованнее. А что происходит сегодня? Сегодня по сути дела лишают всех этих возможностей, аккуратненько обстригая все корешки, держащие людей на земле. Вот такие решения идут к нам в районы сверху из Москвы и из области.

Напрашивается вопрос: а что же муниципальная власть? Расскажу на том же примере о закрытии родильных отделений. Мне, как председателю районного общественного собрания, случилось в тот день быть в районной администрации. Я знаю беседу Анатолия Геннадьевича Курицина с людьми, обязанными реализовать приказ о закрытии родильного отделения. Глава района исчерпал все разумные доводы в защиту нашего отделения. И даже предложил взять родильное отделение на районное финансирование! Но ему хладнокровно ответили: а это отделение не получит лицензию на такой вид медицинской помощи! И ежели врачи станут оказывать такие медицинские пособления, то подвергнутся наказанию по закону!

Нет смысла передавать этот разговор, когда одни люди словно совершенно не слышат других. Исполнители решений по «оптимизации» слышат лишь указания сверху, несмотря на всю их вопиющую нелепость и бесчеловечность... Но на этом день не кончился!

Глава района решил связаться с другими муниципальными районами и осведомиться, как там восприняли жутковатое решение и как там с медициной обстоят дела? Из Некоуза он услышал слова полного единодушия и полной безнадёжности что-то изменить. Из Пошехонья слова горячего возмущения и... неменьшую безнадёжность. Из Брейтова ему ответили, что у них родильное отделение уже закрыто. В Любим звонить не пришлось, положение там точно такое же...

Я довольно подробно описал лишь один случай «оптимизации». А если взяться за рассказ о школах, фельдшерских пунктах, почтовых отделениях, магазинах и о многом другом, то получится то же самое. И с такими же яркими нелепостями и бесчеловечностями. Везде одинаковы эти «дары оптимизации». Для чего всё это?

У меня ответ один: для ликвидации русской провинции. Для окончательного погубления русской деревни, для подрыва сил главного народа России – русских. В других республиках всё идёт как раз наоборот. Кто не слыхивал о великих стройках и благоустройствах в Чечне? Кто не слыхал о том, что, например, в Мордовии и Удмуртии школы открывают даже там, где пять – десять ребят? А у нас стараются закрыть даже и те, где по тридцать – сорок школьников. (Не за наш ли счёт там школы открывают?) Понимаю, неудобный это вопрос для горячих сторонников правящей партии «Единая Россия». И всё же задаём его, потому что во все самые пагубные времена России именно русский мужик и русская баба, погибая с голоду, истекая кровью, вытаскивали Отечество из бездны несчастий. А есть ли сегодня всероссийская забота, чтобы род этих простых и беззаветных спасителей страны не пресёкся? В нашем случае – чтобы несчастную роженицу не трясти по бесконечным дорогам, а врачи находились бы как можно ближе к её жительству? Не слышим мы все вразумительного ответа на этот вопрос.

И не напрасно ли провинциалы отдают свои голоса на выборах именно этим самым «оптимизаторам», которые потом у них закрывают школы, детские сады, медпункты и постепенно, но верно свёртывают всю систему жизнеобеспечения? Тем, кто сегодня обречёт чью-то дочь или жену на явное отсутствие полноценной и быстрой медицинской помощи в самый главный момент её жизни, когда она дарит жизнь новому человеку России! Что же, мы совсем разучились думать и мы ни во что не ставим здоровье и жизнь своих самых близких, становящихся жертвами всё новых бесчеловечных «оптимизаций»? Тогда для чего мы ругаем за все мыслимые и немыслимые грехи низовую, местную власть, у которой сегодня нет никакого права не исполнять верховные решения наших лихих «оптимизаторов»?

Вот обо всех «оптимизациях» и особенно о закрытии родильных отделений сейчас много и горячо говорят мои земляки-мышкинцы. Их возмущение стопроцентно едино. А вот объяснение причин таких «оптимизаций» в немалой мере разное. И вот какие мнения мне, как председателю районного общественного собрания, чаще всего приходилось слышать.

Одни люди говорят, что государственная власть жителей провинции за людей теперь совсем не считает. О них нет заботы и к ним нет уважения.

Другие заявляют, что русскую провинцию в Москве, видать, совсем «списали со счетов», заботясь только о национальных республиках.

А третьи потрясённо спрашивают и собеседников, и самих себя: неужели геноцид русского народа, начатый в семнадцатом году, всё ещё не окончился?!

И нам, тем, кто занимается общественной работой среди населения, на это нечего ответить. Уж слишком убедительно и красноречиво говорят сами факты...

От редакции. Приглашаем читателей «Северного края», в том числе и облечённых властью, продолжить обсуждение этой темы на страницах газеты.