Кому нужна качественная пресса?

Журналистика – в кризисе. Так говорят о своей профессии сами журналисты. Но что это значит? В чём заключается кризис? На второй международной конференции «Российская журналистика XXI века», в которой автору этих строк довелось принять участие, председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов просил всех работников пера научиться структурированно и чётко рассказывать о своей работе. Воспользуемся этой рекомендацией и с помощью именитых коллег попробуем очертить круг проблем, которые касаются кризиса журналистики.

Обстоятельства снаружи: зависимость, бедность, цензура

Не так давно на сайте «Северного края» читатели развернули дискуссию на тему: зависимы или независимы ярославские СМИ? Дискутирующие не пришли к какому-то определённому выводу. Попробуем им помочь.

Проблема независимости СМИ ретроспективно рассматривалась на той же конференции «Российская журналистика XXI века». Общеизвестно, советская пресса и телевидение не были независимыми. В хозяевах у них ходили партия, органы исполнительной власти, крупные заводы, различные министерства и учреждения. Вот как об этом вспоминал один из участников дискуссии – последний главный редактор «Ленинградской правды», а ныне президент петербургского издательского дома «Трибуна» Олег Кузин:

– Для меня как главного редактора символом несвободы в советское время был большой красный телефон без циферблата, связывавший меня с первым секретарём Ленинградского обкома партии. Я ему позвонить не мог, а он мне мог позвонить в любое время дня и ночи. Позвонить – и поставить любую задачу.

В начале 90-х красные телефоны со стола Кузина и других редакторов исчезли. Директивная несвобода, как тогда казалось, закончилась.

– В 90-е к нам толпами приезжали американские журналисты, – рассказывал Олег Кузин. – Они очень хотели научить нас свободе слова и всё время спрашивали: «Вы теперь более свободны, чем пять лет назад?» Я отвечал: «Мы свободны, как заключённые, вышедшие из камеры в тюремный двор». Для них это было полным откровением, они ждали другого ответа.

Действительно, независимость начала 90-х быстро закончилась. Освободившаяся от партийной власти пресса недолго пребывала в эйфории. Недостаток денег и невозможность их заработать на «свободном» рынке заставили большинство СМИ акционироваться и получить нового, уже конкретного хозяина.

Тот же Олег Кузин в 1991 году своими руками сначала закрыл «Ленинградскую правду», создав на её основе «Санкт-Петербургские ведомости», а потом...

– В начале акционирования большой пакет акций оказался у тружеников газеты, средний – у мэрии и маленький – у одного маленького банка. За последующие годы маленький пакет вырос до большого, и банк стал полновластным хозяином газеты.

Аналогичные процессы происходили во всех регионах. Одновременно на рынок приходили новые газеты, журналы, радио и даже ТВ. Впрочем, телевидение из дальнейшей дискуссии о независимости СМИ участники конференции решительно исключили.

– Сегодня самые главные люди в Москве убеждены, что, кроме центральных каналов, никто не может оказать более сильного влияния на людей. Поэтому центральному ТВ – и финансирование, и внимание. Для него созданы совершенно не рыночные условия, – снял с дискуссии этот вопрос председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов.

То же самое, только в меньших масштабах, происходит в регионах: каждое сколько-нибудь массовое телевидение получает финансирование и внимание со стороны властей. Ежу понятно, что всё ТВ, даже если оно имеет в названии многообещающее прилагательное «независимое», зависимо от денег. ТВ – дорогое удовольствие. Откуда деньги? Как правило, от властей различных уровней, так как только они так сильно заинтересованы в массовой пропаганде.

По данным ВЦИОМ, на первом месте по воздействию стоит центральное и региональное ТВ, а на втором по-прежнему центральная и региональная печать. И печать эта, в отличие от очень одинакового телевидения, очень разная. Вот о ней на конференции и развернулись самые жаркие споры.

Выпуск печатного издания тоже требует денег. В неизбежные расходы входят оплата аренды помещения, связь, оргтехника, коммунальные платежи, зарплата сотрудников, налоги, а также бумага, полиграфия и доставка.

Все печатные издания можно разделить на несколько групп.

В последние годы появилось немало газеток («проектов»), существующих на гранты. Есть грант – есть газетка, нет гранта – нет газетки. Эти издания имеют нестабильную периодичность. Пример – газета некоммерческих организаций (НКО).

Следующий тип – рекламные издания. Много рекламы – газета потолще, нет – потоньше. Эти газеты обычно выходят регулярно, раз в неделю, распространяются чаще всего бесплатно. Пример каждый может найти в своём почтовом ящике.

Третий тип – таблоиды. Издания, имеющие массового читателя за счёт «жёлтого» содержания. Чем желтее – тем успешнее. Примеры приводить не будем, они у всех на виду.

Все эти три типа изданий, несмотря на то, что могут быть финансово независимыми от властей, не являются в полном смысле СМИ из-за отсутствия общественно значимой тематики.

К четвёртому типу можно отнести «сетевые» издания, работающие по принципу супермаркетов. Это московские издательские дома с известным брендом, запустившие свои сети в регионы для выкачивания рекламных денег. Они делают региональные страницы или вкладки, но читатели, конечно, клюют только на «федеральную начинку». Даже если региональной страницы в номере по каким-то причинам нет, читатели этого, как правило, не замечают. Поэтому никто из серьёзных журналистов вкладки в федеральные газеты не рассматривает как региональные СМИ.

Все остальные региональные газеты общественно-политической направленности (их совсем немного) либо прямо зависят от властей (в нашей области это «Городские новости» и «Ярославский регион»), либо получают поддержку в виде договоров на информационное обеспечение органов власти («Северный край», «Золотое кольцо»). В последние годы эти договоры стали заключаться на конкурсной основе, что не упростило, а усложнило ситуацию, поскольку под видом «новых СМИ» появилось немало прохиндеев, пытающихся любыми путями перехватить бюджетные деньги.

Несколько лет назад многие надеялись, что бурное развитие Интернета поможет печатным СМИ заявить о себе и привлечь рекламодателя. Надежды не только не оправдались, но зачастую привели к обратному результату.

– Интернет почти не даёт денег. А больнее всего ударяет по журналистике бесплатность, – говорит редактор журнала Союза журналистов России «Журналистика и медиарынок» Владимир Касютин. – Людей приучили получать общественно значимое содержание бесплатно. И теперь многие просто разучились покупать и выписывать общественно-политические газеты и журналы.

Хуже всего приходится ежедневным газетам. Редактор областной ежедневной газеты, приглашённый на конференцию набраться ума-разума, в сердцах сказал об этом так:

– Ну назовите мне хоть одну региональную ежедневную газету, которая кормит себя сама. Я немедленно поеду учиться!

Увы, ни один из присутствовавших на конференции региональных журналистов не смог подсказать такой адрес.

Зато все сошлись на том, что лучшими, можно сказать – постоянными, «рекламодателями» качественных региональных печатных СМИ являются власти. В большинстве регионов взаимоотношения здесь поставлены на чисто коммерческие рельсы: есть статьи – есть деньги. Соответ­ствие заказного текста пожеланиям заказчика определяют специальные люди. Когда-то они назывались цензорами, а их деятельность – цензурой. Чтобы в дальнейшем не потерять рекламодателя в лице власти, в промежутке между оплаченными статьями при описании деяний чиновников журналисты занимаются суровой самоцензурой. Так родилась новая система зависимостей.

– Сегодня мне никто не звонит по телефону и не вызывает в обком, – продолжает тему Олег Кузин. – Но все знают правила игры, знают, о чём можно писать, о чём – нет. Директивное управление СМИ вернулось в ещё более жёстком виде. Ограничений стало ещё больше, а правды – меньше. Ну как скажешь правду про структуру, которая даёт на несколько десятков миллионов рублей в год «рекламы»? Никак не скажешь: или хорошо, или ничего.

Итак, независимости СМИ в таких условиях нет. А свобода слова? Индивидуальная – да. На эту тему – реплика секретаря Союза журналистов России Леонида Никитинского, одного из самых известных журналистов 80-х годов:

– Работая обозревателем «Новой газеты», я сидел в одном кабинете с нашим ведущим кинокритиком Ларисой Малюковой. Однажды она пришла в редакцию очень расстроенная: ей предложили вести на ТВ передачу за две тысячи долларов, но поставили ряд ограничений. По соображениям профессиональной этики она отказалась. Так что альтернатива понятна: хотите быть свободным – пожалуйста! Только вы будете бедным.

На уровне целой газеты или журнала такая свобода оборачивается более низкими зарплатами журналистов по сравнению с государ­ственными СМИ. И как прямое следствие – оттоком кадров туда, где, как справедливо говорил ещё кот Матроскин, «платят больше».

Ситуация изнутри: розовый шум, деградация профессии, неэффективность критики

Необходимость постоянно зарабатывать деньги формирует два подхода к журналистике: как к бизнесу и как к профессии. Как к бизнесу – говорить то, что нужно заказчику. Называется PR (система взаимосвязи коммерческой фирмы с общественностью, направленная на убеждение общественности в необходимости деятельности фирмы и её благотворном влиянии на жизнь общества) и GR (то же самое, только в отношении различных органов власти). Как к профессии – рассматривать ситуацию со всех сторон и говорить правду.

– Журналистика – это обязанность не врать, – убеждён Леонид Никитинский. – Если журналист знает правду, он обязан её сказать. А PR – это не врать только в том случае, если это выгодно твоему заказчику.

Просто говорить правду – невыгодно, за это не платят. Потому СМИ захлестнул первый подход: журналистика – бизнес.

– Сегодня пиарщики любят прикидываться журналистами, – говорит Леонид Никитинский. – Причём я понимаю этих молодых людей, выросших в новых экономических условиях: тем, кто не потерял совесть, в общем-то обидно быть пиарщиками, и они изо всех сил пытаются изображать из себя журналистов. Но они – не журналисты.

Другой удар по журналистике как профессии наносит Интернет.

– Недавно перед нами выступал журналист «Нью-Йорк Таймс», – рассказал на конференции Владимир Касютин. – По его словам, он никогда не снимает своей «рабочей одежды»: написал материал, выставил на сайт и продолжает взаимодействовать с читателями-комментаторами. Журналистам интернет-СМИ приходится больше времени уделять аудитории, вкладывать больше сил в наполнение сайта – любой ценой. Большая часть попадающих на сайт информаций – никому не нужная шелуха, имитирующая журналистику. Всё это также приводит к деградации профессии.

Универсалы не бывают профессионалами, считает Владимир Касютин. Нельзя одновременно делать хорошие фотографии, качественное видео и замечательный текст. Но при этом у журналистов остаётся всё меньше времени на анализ ситуации, обдумывание и написание текстов. А ведь журналистика – это интеллектуальная работа.

Участники конференции констатировали: из СМИ исчезают сложные журналистские жанры – очерк, эссе, аналитическая статья. Очерк повсеместно заменяется более простой самопрезентацией личности – интервью. Иногда встречаются репортажи. Но всё подавляет простая информация, нередко рождаемая в пресс-службах различных финансовых и властных структур, общественных организаций и партий. С незначительными изменениями такие «новости» повторяются изо дня в день. Действительно, достойные внимания события, случающиеся нечасто, просто теряются в этой массе безликого информационного хлама.

– Подобные новости – не новости, а PR и замусоривание информационного пространства, – считает Леонид Никитинский.

Один из последних редакторов газеты «Известия», а сейчас редактор «Вечерней газеты» Александр Куприянов, не отказывая подобным сообщениям в информационности, говорит о них так:

– Сейчас это называется «розовым шумом» или «электронной щебёнкой». Если убрать фамилии, заметки не будут отличаться друг от друга. Они как галька, рассыпанная на берегу: на вид приятная, но не отличимая.

Главным следствием деградации журналистики становится снижение эффективности СМИ и уважения к журналистам в обществе. Неуважение обычно демонстрируют не сами медийные персоны, понимающие важность светиться в СМИ для себя лично, а люди попроще, которые услуживают первым. Это, как правило, чиновники средней руки. Но они позволяют себе это с молчаливого благословения своего начальства.

– Почему с прессой перестали считаться? – рассуждает Олег Кузин. – В 1993 году Борис Ельцин отнёс журналистов к силовым структурам: сам слышал. Ельцин чётко понимал, что такое сознательная и убеждённая поддержка прессы. Теперь же преобладает другая точка зрения: поддержку прессы можно банально купить. Но ведь когда журналист не разделяет взгляды собеседника, а просто отрабатывает заказ, читатель сразу видит это и перестаёт ему верить.

Пожелания: авторская журналистика, спасение смыслов и эффективный GR

Качественные СМИ необходимы обществу, так как потребность в информации – одна из базовых потребностей человека. В этом участники конференции были едины. Так, может, пусть журналистика остаётся такой, как сейчас?

– Если мы сведём работу СМИ только к зарабатыванию денег и обслуживанию интересов власти, то кто тогда будет заниматься проблемами общества? – задал риторический вопрос главный редактор «Литературной газеты», писатель и драматург Юрий Поляков. – Журналистика – это один из способов познания социальной действительности. Как наука, только она использует другие методы. Как профессия, журналистика – это гражданская ответственность, желание отстоять свою точку зрения, помочь обществу и конкретному человеку.

Готовых рецептов спасения отечественной журналистики у «патриархов» нет. Есть некоторые намётки. Александр Куприянов видит её будущее в авторской журналистике:

– Надо избавиться от усреднённости контента, от всего этого «розового шума». Ментальность читателя такова, что он требует авторской журналистики. Читающая публика наелась «трусами Волочковой». Происходит возврат общества к тому, что люди считают непреходящими ценностями. Я это чувствую как медиаэксперт, как редактор. Писательская журналистика по-прежнему влияет на читателя. Её нужно сохранить, возвратить фамилии и авторитет журналистов.

Леонид Никитинский, соглашаясь с правильными в общем рассуждениями об авторской журналистике, возражает: современный молодой читатель не научен воспринимать большие материалы.

– А очерк из одного абзаца не напишется, – убеждён Никитинский. – Невозможно рассказать в двух словах о сложном, нельзя описать человека в маленькой заметке.

Как научить современного читателя читать и думать, «патриархи» не знают. Но они убеждены, что уже на государственном уровне надо спасать не только газеты, но и смыслы.

– От чего спасать смыслы? Прежде всего от замусоривания. Я бы ввёл в Уголовный кодекс статью по аналогии с экологией о замусоривании смыслового пространства, – горячится Никитин­ский. – Сегодня оно замусоривается чёрт знает чем – бредовыми историями, политическим пиаром. Всё это оторвано от смысла. Надо спасать смыслообразование. Я придумал термин: «узлы социальной рефлексии». Где-то, в каких-то газетах, театрах начинается смыслообразование. Вот эти места и должны стать узлами социальной рефлексии. Надо начинать это движение. Это необходимо для спасения самого общества.

Спасение журналистики – уравнение со многими неизвестными. Одно бесспорно – власть должна спасать качественную журналистику.

– По свидетельству наших руководителей, у нас в стране чудовищная коррупция, неуправляемость, и на прессу возлагается чуть ли не главная надежда, – говорит Поляков. – Сейчас у журналистики – судьбоносная роль. Может быть, теперь мы наладим систему взаимоотношений общества и власти, которая была заложена в 90-е годы.

Не надо думать, что у качественных газет будут сумасшедшие тиражи. Нет. Качественная пресса нужна прежде всего самим властям предержащим для ориентации в происходящих событиях и понимания запросов той немногочисленной думающей части населения, которая формирует общественное мнение. Об этом ещё в 1978 году писали сотрудники факультета журналистики МГУ в коллективном сборнике «Техника дезинформации и обмана» под редакцией тогдашнего декана (в настоящее время – президента) факультета журналистики МГУ Ясена Засурского. Речь там шла о разнице между популярной (таблоиды) и качественной буржуазной прессой. Могли ли предполагать авторы сборника, что через 15 лет это будет уже про Россию?

Некачественная журналистика не только искажает социальную действительность, но и не может выдавать эффективный GR. Любой заказ власти всегда курирует пресс-секретарь должностного лица. Пресс-секретарей сейчас стало уже гораздо больше, чем журналистов. Большинство из них в СМИ никогда не работали или работали очень мало – для анкеты. Но при этом они убеждены, что текст о начальнике должен обязательно быть железобетонным. Чем железобетоннее – тем лучше. А журналистский «восторг от позитива» – «нафиг». Надо ли объяснять, что после ежедневного прочтения таких «шедевров» читатели начинают весьма непозитивно относиться и к газете, и к герою публикации, о чём и сообщают на редакционном сайте. Жаль, что власти об этом до сих пор не догадываются. А может, догадываются, да не хотят верить сами себе?

Было бы не совсем честно утверждать, что всё написанное выше написано только ради чистоты профессии. Нет, конечно. Меня как журналиста «Северного края» не может не волновать его судьба.

Летом этого года газета из-за финансовых проблем полторы недели не выходила «на бумаге». За это время редакция почувствовала поддержку постоянных читателей. В то же время мы поняли, как легко и без малейшего сожаления некоторые ярославцы готовы расстаться с газетой. Местные околожурналистские интернет-форумы, где «пасутся» в основном те, кто в качественных СМИ работать не способен, пестрели злобными репликами: «такое старьё пора закрывать, то, о чём вы пишете, никому не интересно». В августе газету не закрыли. Но чем дальше, тем легче это можно сделать. «Северный» очутился в рефлексивном парадоксе: чем меньше в него вкладывается денег, тем слабее становится газета и тем легче её закрыть.

Между тем «Северный край» – не обычная газета. В будущем году исполнится 115 лет со дня выхода её первого номера. Это достопримечательность Ярославля, некая связь времён, своеобразный способ самоидентификации для каждого. И в этой связи предлагаем читателям ответить хотя бы сами себе на вопросы: только ли сегодняшняя редакция газеты должна отвечать за её судьбу? вправе ли газета рассчитывать на бескорыстную поддержку общества в лице органов власти? должны ли задумываться о своей старейшей газете ярославцы, непосредственно не связанные с нею трудовыми отношениями? какой должна быть газета, качественной или, пополнив ряды полужёлтой прессы, заниматься бесполезным для общества мелким подхалимажем в сторону властей и банальным зарабатыванием денег?