Полный РОСТ

Разумеется, ничего хорошего в уходе из жизни прекрасных профессионалов, выдающихся творцов, оказавших немалое влияние на жизнь, мысли, дела наших сограждан, – нет. Хорошо лишь то, что телевидение в меру своих умений и средств использует грустные поводы для привлечения внимания к таким творцам.

Например, к Фёдору Хитруку, которого вплоть до его недавно случившейся смерти вопреки новой моде или новому пониманию его профессии чаще называли не аниматором, а мультипликатором. Несколько десятилетий, прожитых сотнями тысяч зрителей с его Бонифацием и трогательно пляшущими вокруг циркового льва крошечными туземными детишками, дорогого стоят. Эти же десятилетия, прожитые именно с его Винни-Пухом, трагически взывавшим голосом Евгения Леонова из кроличьей норы, именно с его Пятачком, нежно звеневшим про воздушные шарики голосом Ии Саввиной, именно с его простуженной Совой и навеки оскорблённым осликом Иа, – это десятилетия добра и милосердия, неслащавой любви и незлого юмора. Куда до них «импортным», схематично нарисованным, но широко растиражированным в игрушечном мире, на детских рюкзачках и маечках медвежатам и поросятам! Лишние минуты с лицами и мордочками Хитрука, лишние – однако, конечно, по сути совершенно необходимые минуты с его очаровательно-неустаревшими существами, в атмосфере его кинолент были грустной, при этом необходимой краской телеэфира прошедшей недели.

Таким же грустным, но изначально человечным, позитивным в своём нравственном и художественном смыслах было то немногое, что телевидение посвятило ушедшему из жизни писателю Василию Белову. Воскрешённые воспоминания о его выступлении на депутатском съезде заставили вспомнить тоже декабрьские, прошлогодние писательские демарши на улицах Москвы. В отличие от нынешних (прошлогодних), богемно гулявших с выражением скучающего недовольства на лицах, Белов в его негодовании по поводу трагедии народа и пренебрежения этим, вполне конкретным, например, живущим на Севере, народом был строг, решителен и взволнован. Но, кроме информационных сюжетов, Василий Белов никаких, скажем, изменений в телепрограммах (как это было недавно в связи со смертью актёра И. Олейникова) не «удостоился». О нём лишь с некоторой долей растерянности в первом теленекрологе на канале «Россия 24» сообщили как об авторе произведений «деревенского жанра» и затворнике, обиженном на разрушение сооружённой им в родном селе церкви. Видимо, взяли среднеарифметические данные с активно действующего интернет-сайта «предварительных некрологов». А уж показать в его фильмах таких поистине народных артистов, как Б. Бабочкин или Н. Трофимов, сумели только в нарезке обзорных кадров, самих фильмов и спектаклей в эфире было ноль. Или, простите, я что-то важное случайно пропустила, во что верится с трудом.

Зато «встык» с Беловым мелькал ещё один привлёкший внимание телевидения писатель А. Дмитриев, «русский Букер-2012», который своим видом и, главное, заплетающейся речью (что уж говорить о традиционно неприбранном, лохматом виде) буквально подтвердил чётко прозвучавшую реплику барышни-репортёрши о «человеке пьющем», аналогичном – почему, барышне виднее – Сергею Довлатову. Лицо это, как принято, со следами прожитой жизни – лицо современной отечественной литературы. Лицо как оно есть и каким оно видится нашему телевидению. Мало того, утром в новостных выпусках это лицо оказалось логичным, ничуть не парадоксальным сопровождением вести о смерти «деревенщика» Белова, ибо в год 80-летия и (теперь уже) смерти того – этот опубликовал текст про корову, которая паслась «на утреннем июньском холоде», про сельского жителя, которого настиг сон, «неглубокий и неясный, весь из рыхлых заплат, из бахромы, из коридоров и щелей», разумеется, про природу – например, дождь, шелестящий «о том, что где-то рядом есть и жизнь, которая не снится» и бьющий «дробью в кровлю, в окна».

Вот она, национальная гордость ценой в полтора миллиона рублей; ими оценил один из наших банков литературное достижение, цитаты из которого приведены выше.

Что до реально встреченной на телеэкране радости, то мне её доставил цикл программ канала «Культура» с простодушно-манерным названием «Отражения Юрия Роста». Это был в своём роде «полный Рост» (скажем так по аналогии с киношным термином «полный метр», употребляемым в противовес «короткому метру»). Не просто полный в силу разнообразия приведённых сведений, рассказанных историй и показанных фотокадров, но – полный в силу человеческой «наполненности» той части вечеров, когда шли несколько выпусков этой программы.

Мне казалось, что неплохо знаю его многочисленные работы, как визуальные, так и вербальные. Некоторое время назад даже «сосватала» студентке-журналистке этого мастера в качестве объекта дипломной работы, которая (работа) получилась весьма достойной и неожиданной. Однако, к примеру, история его визита к Белле Ахмадуллиной – проезд по московским улицам верхом на коне по кличке Синтаксис, в бурке и цилиндре – прелестно дополнила мои представления об этом человеке. Хотя подтвердилось главное: его память и интерес, его внимание и понимание находят воплощение в фотографиях и текстах о людях, которые не только сами по себе – как выдающиеся актёры или режиссёры, – но и благодаря его журналистской работе привлекают к себе «любовь пространства».

Раздражённым или растерянным лицам чиновников, высокомерным, якобы непроницаемым лицам бизнесменов контраст составил Юрий Рост (на снимке), фотограф (для широкой публики), журналист, зафиксировавший лицо эпохи и сам ставший им, в своём роде, разумеется. Выросший и состарившийся в профессии, которую любил так же, как она – простите за высокопарность – его. Его беспорядочно-узнаваемые усы, бородка, брови, его модные, хотя несколько устаревшие очки, его непременный рюкзак, его умение присесть и в любом интерьере, на любой лавочке оказаться уместным и ненавязчивым стали, если угодно, скромным по форме, но весьма отчётливым камертоном телеэфира. Того, который может не только угождать, но иметь собственное достоинство; не только раздражать, но и – что совершенно невероятно – умиротворять; не только информировать, но вызывать эмоциональный отклик.

Вот почему в эту, как обычно, и драматичную, и суетливую неделю было важно, что на телевидении может оказаться такой вот, не всем известный в лицо, не слишком откровенный, совсем не сенсационно-эффектный, но по-настоящему полный (по Шекспиру, «человек... в полном смысле слова») Рост.