Кадры и лица

Начало телевизионного сезона выдвинуло на первый план в кадре-окошке, кадре-телеэкране те лица, которые стали привычными в предшествующие годы и десятилетия. Нового – после лета, толстушки Светы на НТВ (об этом я уже писала), после напряжённо-сияющих олимпийцев, – практически и нет. Если и есть, то не лица, а вот именно что – кадры, например промо-ролик Первого канала с картинным крестьянином Ваней Ургантом, его конём, девочкой-малюткой и кувшином, проливающим молоко на раздобревшую физиономию. Или такой же ролик давней программы «Человек и закон», где ведущий А. Пиманов перед «глазом» телекамеры появился в длинном медленном кадре вслед за клавиатурой рояля и величественно передвигавшимися по ней руками; это мол, новый формат («новое звучание»), впрочем, новизны в программе я как-то пока не заметила.

Но – пытаются, стараются, хотят, даже я бы сказала, ищут. Тем не менее, оказывается, что кадры снять не то чтобы проще, но технически более осуществимо, чем найти лица. Поэтому дальше – о лицах. Лицах, которые, нравятся они нам или нет, надоели или радуют своим появлением, – вернулись на наши то гаснущие из-за местных телевизионных неприятностей, то выполняющие свои обязанности экраны.

Наверное, если по старшинству (юбилей – 80 лет) и по значимости для телевизионного сообщества и, что важнее, для публики, начинать надо с диктора Игоря Кириллова. Между прочим, когда-то его профессия и должность назывались вот так скромно, а сегодня любой, кто садится или становится, или суетится перед телекамерой, – «ведущий»... Но с изменением названий не поменялась суть работы «говорящей головы». Недаром столько баек, по прошествии времени – забавных, а в момент их появления пугающих или раздражающих, – существует о способах выхода из сложных ситуаций в момент эфира, в момент принятия решений, в момент пребывания с аудиторией один на один. Вальяжность или, если угодно, корректность, ироничность, а подчас и самоирония, чувство собственного достоинства в работе, где зависимость от людей и техники максимальна, – это и есть телевизионный дуайен, узнаваемый, но, похоже, особых лирических чувств публики уже не вызывающий.

Телевидение всё же широко и добросовестно отдало дань юбилею. Уж простите, как бывает, если отдаёт эту дань уже вдогонку...

Вторым – во многих других ситуациях первым – лицом, больше недели находившимся в кадре, был Иосиф Кобзон. Вокруг него сплели хоровод все возможные каналы; его дети и внуки, его песни и его болезни, благодарные ему и ненавидящие его люди тоже приняли участие в этом хороводе. Полагаю, что телевидению не удалось придумать ничего нового и особенно интересного, поэтому самым интересным (по крайней мере, в 2 часа ночи с пятницы на субботу это ещё продолжалось) был его юбилейный концерт, давший пищу для новых наблюдений. Они коснулись, к примеру, дресс-кода, который приняли для себя участники этого концерта: Розенбаум, сменивший свитер и кожаную куртку на галстук-бабочку и чудовищно не идущий ему укороченный блестящий пиджак; Киркоров без перьев на голове и «брильянтов» на обуви, в скромном белом пиджачке и с аккуратно причёсанной шевелюрой. Вспоминая давнюю шутку о невозможности «остановить бегущего бизона», можно было изумиться жизненной силе Кобзона, убеждённости в своей правоте и опять – пусть хорошо сыгранному, пусть выработанному десятилетиями – чувству собственного достоинства.

Ну, а дальше – кто помоложе и в общем-то попривычнее. К неизменному сожалению, одарённый, уже не слишком и молодой, и не слишком меняющийся в программах с новыми названиями Анд­рей Малахов появился в вечерней (!) субботней (!!) авторской (???) программе. Опять – ток-шоу. Опять – привычный набор позиций: «Здравствуйте, мы вас искали, оказывается, вы не умерли, почему вы поссорились, сколько у вас было мужей/жён/любовников, сколько миллиметров прибавилось на вашей талии и сколько копеек убавилось в портмоне?» Возвращённая из забвения поп-певица, всё тот же Кобзон, мнимые неожиданности и ожидаемые скандальные нотки в голосах участников, слегка видоизменённая эфирная студия – вот и вся новизна. Скучный субботний вечер, который становится интереснее только при переключении на информационные каналы вроде «России 24» или РБК.

Возможность испытать чувство любопытства была связана с, казалось бы, совершенно предсказуемой, официально запланированной и исторически предопределённой ситуацией, когда всё та же «Россия 24» показала репортаж с Бородинского поля, где 200 лет назад у русских войск всё сложилось не так, а теперь это «не так» стало поводом для празднования победы русского оружия, русского мировосприятия и русского таланта. Но я не об истории, а о телевидении. На котором в дополнение к «картинке» был комментарий, и вот о нём – поподробнее.

Этот самый комментарий был доверен двум людям. Вспомнилось: от того, что кому-то доверялось вести программу, читать ту или иную новость, зависела карьера человека. Были Левитан на радио и тот же Кириллов на телевидении, были не самые красивые дамы с низкими голосами – для чтения официальных новостей, а были – женственные и улыбчивые, для концертов и дет­ских программ (на этой неделе отметили юбилей одной такой, улыбчивой Ангелины Вовк). Так вот, комментарий к реконструкции главного, хоть и трагического события в русской военной истории позапрошлого века, был доверен экономисту по образованию, ещё недавно – ведущему активно раздражающих политических ток-шоу (сначала на НТВ, потом на «России») Владимиру Соловьёву. Человек он, несомненно, талантливый и начитанный, а главное – достаточно гибкий, что не самое последнее да и не самое негативное свойство журналиста: с теми же энергично-трагичными интонациями, что звучат в его ток-шоу, он говорил о русских генералах, солдатах, о французских, достойных, но всё равно уступивших в героизме, противниках.

Что же, это – вполне профессионально: о чём надо – о том и говорит, а голос и привычка к цитированию, к небанальным ассоциациям пригодятся и в обличительных, и в позитивно сориентированных программах.

Партнёршей Соловьёва в ведении репортажа-комментария была дама с интеллигентной и плавной речью, молодо звучавшим голосом. Публике ведущие были представлены за кадром, а жаль: дама была мамой журналиста Соловьёва, следовательно, молодым был только её голос. Искусствовед, музейщица (это уже Интернет мне подсказал сведения о ней, её девичьей фамилии, её профессии и т. п.), она говорила о генералах 12-го года как о людях близких и понятных, её просветительские речи не были банальными, прекрасно вписываясь в задачу приобщения разной и любой публики к описываемым событиям.

Юбилейный репортаж, который, полагаю, мало кто видел-слышал, был весьма удачным, жаль, что одноразовым проектом нашего TV. И как же такой семейный тандем контрастировал с привычным китчем: в очередной кулинарной программе ведущими стали... да нет, не семейка Адамс, а семейка Королёвой, Наташа (та, которую знают как певицу) и её мамаша, ещё более неудержимая и суетливая, чем её дочка. И опять в кадре – не лица, а пампушки-салатики, губки бантиком и другие, совсем другие части тела.