«Это наша земля, убирайся, гад!»

Я проснулась от звуков шипящего примуса и запаха жареной картошки. И сразу всё вспомнила: сегодня, в воскресенье, мы должны закончить колку дров, а завтра отец отвезёт меня к бабушке в Нерехту на летние каникулы. Слышно, как он колет крепкие берёзовые поленья и отбрасывает их, чтобы удобно было складывать в поленницу. А поленница – моё дело.

– Дочка, зови отца завтракать да ребятишек одевай. Дел сегодня много, – напоминает мама.

Ребятишки – это сестрёнка Валя (ей ровно месяц назад исполнилось три года) и двухлетний братишка Алик (сейчас оба они кандидаты химических наук). Через полчаса семья сидит за кухонным столом с огромной сковородой и набором разнокалиберной посуды с козьим молоком от собственной рогатой Зойки.

Отец привычным жестом включает репродуктор: «Война!» Родители тревожно переглянулись. Отец молча поднялся и вышел в комнату. Вернулся одетый в свою обычную «рабочую» одежду заведующего райфинотделом райисполкома Некоузского района, в косоворотке, в единственном приличном пиджаке и до блеска начищенных стареньких ботинках.

– Я на работу, – бросил, как всегда, через плечо и ушёл неспешной походкой.

Я уже скатываюсь со второго этажа, застываю: недоложенная поленница, недоколотое полено, приставленный к нему колун. Обычно шумный и многоголосый двор тих и безлюден. Мужчины при встрече молча пожимают друг другу руки и ведут тихий разговор. А я тороплюсь в соседний дом, в семью Лобаревых, где пятеро детишек, а средняя из них, Томка – моя закадычная по­дружка. Хмурым сентябрьским утром 1941 года наши деревянные дома с вечно протекающими драночными крышами содрогнулись от страшного взрыва, зазвенели стёкла. Это немцы разбомбили вокзал с беженцами, с детьми и военнослужащими в стоявших на путях составах. Погибли, как нам потом сказали, двести человек.

Постепенно привыкали к ежедневному уханью зениток на станции Волга, спасавших мост через Волгу. А вечером выходили вместе с взрослыми на улицу и с тревогой вглядывались в сполохи и со стороны Рыбинска, и с противоположного направления – бои шли у границ нашей области.

Фашисты наглели. Летали на бомбёжку прямо-таки по расписанию. Заслышав в очередной раз гул немецкого самолёта, мы выскочили из дома и бросились в поле, за которым находилось болотце с высокими камышами, мы использовали их как укрытие.

На этот раз самолёт настойчиво кружил над нашими домами, периодически разражаясь пулемётной очередью. Когда самолёт уходил для разворота, мы перебежками до­брались до края болотца. И тут самолёт с чёрно-белыми крестами промчался так низко, что ужас бросил нас плашмя в камыши. Раздался звук пулемётной очереди, но свиста пуль не было – холостой залп. Мать прикрыла собой сынишку, завёрнутого в красное одеяло. Я прижала к себе сестрёнку.

А самолёт продолжал кружиться над посёлком. Когда в очередной раз он оказался над нами, унижение, которому фриц подвергал нас, вдруг обернулось во мне ненавистью. Я подняла вверх кулаки и закричала какие-то проклятия. Мать громким шёпотом взмолилась: «Ложись! Он убьёт детей».

Обессиленная своей беспомощностью, я упала и разрыдалась. А всё моё существо кричало: «Ах ты, гад! Это наша земля, это наш дом и это небо наше. Убирайся отсюда!» Что-то подобное наверняка испытал каждый мой сверстник. Чувство Родины объединяло и придавало силы.

А потому и выросли мы патриотами, коллективистами, любящими прошлое, настоящее и будущее страны.