Памятник Ярославу Мудрому мог стоять совсем не там, где теперь

– Аркадий Романович, каким вам запомнился автор памятника Ярославу Мудрому?

– С Комовым было очень интересно работать. Человек известный, знаменитый, много уже к тому времени поставивший памятников. Мне нравилось, что он не почивал на лаврах: «Я вот так вижу, и всё, никаких других вариантов не может быть!» Олег Константинович вдумчиво подходил к месту установки памятника. Было много вариантов. Мы выбирали, обсуждали, спорили. И в этих спорах он всегда очень аргументированно защищал свою позицию. Для разных мест установки он готовил разные варианты памятника.

– А для какого места предназначался тот, на котором Ярослав Мудрый изображён в поединке с медведем?

– Предполагалось установить его там, где произошла битва. По легенде, это место находится возле Ильинско-Тихоновской церкви на Волжской набережной, недалеко от Арсенальной башни. Но потом решили, что монумент должен быть более строгим, официальным. Ведь это памятник основателю города – не охотнику, не победителю, не воину. Второй вариант отпал, но он очень интересно проработан. Красивая композиция.

– Кроме этих двух были у Комова ещё какие-то варианты памятника?

– У него было несколько подвариантов, связанных уже с местом на Богоявленской площади. Там менялись лишь детали. Поза князя оставалась неизменной, но, например, возник меч, остриём обращённый к земле. Это говорит о том, что перед нами не агрессор, а защитник. На руке у князя – макет оборонительного сооружения. Это, кстати, в традициях русской исторической деревянной скульптуры. Были такие изображения. Допустим, Никола Можайский с градом и с мечом. Там Никола – воин, поэтому меч у него поднят. А в другой руке – град, чем-то похожий на тот, что изобразил Комов. В общем, вся композиция была продумана.

– То есть всё исполнено символического значения, ничего случайного нет...

– Да. Кстати, если помните, на гербе КГБ меч опущен вниз. Тоже символ защиты.

– Памятник Ярославу Мудрому был торжественно открыт 23 октября 1993 года в присутствии первого Президента России Бориса Ельцина. Когда началась работа над проектом и как она проходила? Как возникла идея поставить монумент на Богоявленской площади?

– Работа началась где-то в 87 – 88-м годах. Всё шло через Министерство культуры, через постановления правительства. В то время иначе не разрешали устанавливать монументы. В 1989 году эскиз памятника был уже готов и утверждён Минкультом. Я это помню, потому что у меня сохранилось письмо Росмонументскульптуры. Эта организация от имени государства выполняла функцию заказчика. Сейчас её уже нет.

На самой площади было как минимум три места, где предлагалось разместить памятник. Лично я, например, предлагал установить его напротив входа в Спасский монастырь, прямо перед аркой. Но это был бы другой памятник – более камерный, без постамента. Но, в конце концов, я согласился с Олегом Константиновичем, который настоял на том, чтобы памятник был установлен прямо в створе Московского проспекта.

– А каким был третий вариант размещения монумента?

– Предлагалось поставить его в скверике напротив стены банка. Там сейчас остановочный комплекс, а раньше просто росли деревья. Не очень благоустроенное, но достаточно привлекательное пространство. Но и там памятник был бы более камерным.

– Всё это время – от начала работ до открытия памятника – вы занимали пост главного архитектора Ярославля. Какова была ваша роль в проекте?

– Я занимался организацией пространства. Вариантами размещения, благоустройства, подходов к монументу. Надо было определить высоту памятника относительно зданий, размеры фигуры и так далее. Всё это я и делал. Вместе с Олегом Константиновичем, конечно. Он бывал здесь. И я часто приезжал к нему – и в мастерскую, и в московскую квартиру.

– Удалось ли в итоге всё сделать так, как планировал Комов? Или какие-то идеи оказались нереализуемы?

– На утверждённом эскизе постамент был цилиндрическим. Потом оказалось, что очень трудно придать камню требуемую форму. Сейчас, по-моему, всё это делается легко, но в тот момент были сложности. Поэтому постамент решили сделать прямоугольным. Зато на нём появились барельефы. А на цилиндрическом были бы только письмена.

– Монумент Ярославу Мудрому создан согласно иконописному канону, появившемуся гораздо позже его кончины. Есть более древний, варяжский канон. В соответствии с ним князя изображают с короткими волосами, короткой бородой и длинными усами. Такой вариант не рассматривался?

– Олег Константинович, как он мне говорил, сразу обратился к изображению лица, реконструированному академиком Герасимовым по черепу князя. Он брал за основу «антропологический канон».

– Олег Комов создал целую галерею монументов деятелям русской истории и культуры. Среди его героев – Суворов, Андрей Рублёв, Лермонтов, Салтыков-Щедрин, Пушкин. Какое место, на ваш взгляд, занимает в его творчестве памятник Ярославу Мудрому?

– Мне кажется, он к любому проекту относился очень ответственно. Всегда прорабатывал массу вариантов. Не делил на заказные и те, что для души. Впрочем, в советское время и не было памятников для души. На это годится какая-то камерная скульптура.

– Он ведь с неё начинал. И, наверное, позже продолжал заниматься?

– Продолжал. У него в мастерской я видел массу очень интересных работ.

– Похоже, он досконально изучал эпоху...

– Включая одежду того времени. Поскольку скульптура круговая, выяснял, как выглядел княжеский плащ, какие на нём могли быть узоры. Ходил по музеям, сделал массу зарисовок.

– В 2002-м году вдова скульптора и его соавтор Нина Комова подала в суд на Центробанк. Причиной иска стало изображение памятника Ярославу Мудрому на тысячерублёвой купюре. Комова сочла, что Центробанк нарушил закон об авторских правах, поскольку не получил у наследников Олега Комова согласия на использование изображения его произведения. Она требовала прекратить выпуск тысячерублёвок, изъять из обращения уже имеющиеся банкноты и выплатить ей денежную компенсацию в размере пятидесяти тысяч минимальных размеров оплаты труда (22,5 миллиона рублей). Однако российская Фемида её не поддержала. Что вы думаете об этой истории?

– Я считаю, что Нина Ивановна имела полное право подать этот иск. Авторское право в нашем государстве до сих пор не уважают, не защищают. В законе «Об авторских и смежных правах», действовавшем на тот момент, прописано, что право на изображение надо получить у автора, что это право даётся с учётом какого-то возмещения. Его размер должно было установить правительство – кстати, до сих пор не установило. Сейчас всё это записано в Гражданском кодексе. К сожалению, про автор­ское право у нас вспоминают только в случаях с контрафактными дисками.

– В постсоветское время в Ярославле было установлено не так уж много памятников. После работы Олега Комова вспоминается в первую очередь монумент в честь тысячелетия Ярославля. Насколько удачно, по-вашему, оказался воплощён в жизнь проект скульптора Михаила Точеного?

– Установке обоих памятников предшествовало широкое общественное обсуждение. И это, на мой взгляд, было сделано совершенно правильно. В конкурсе на лучший проект памятника тысячелетию участвовали много авторов. Но результатом я недоволен. Считаю, что расположен он неудачно. Это памятник, который не должен стоять на оси. Его композиция требует кругового обхода, он должен стоять на площади, а не в конце Стрелки. Кроме того, монумент слишком удалён от верхней части набережной, откуда открывается самый удобный обзор. И самое, на мой взгляд, неприятное то, что он оказался на фоне ансамбля в Коровниках. Столб закрывает церковь, рассекая перспективу по вертикали. Об этом я говорил, когда проводился конкурс. Настаивал на том, что надо либо менять место, либо ставить там принципиально иной памятник – не вертикальный, а горизонтальный. И варианты такие были. Но, к сожалению, прошёл этот.

– А как проходило общественное обсуждение проектов памятника Ярославу Мудрому?

– Очень бурно. Комов сам приезжал в Ярославль со своими эскизами. Активное обсуждение шло в прессе, «Северный край» много писал по этому поводу. До сих пор многие считают, что памятник установлен неправильно, посреди площади, что к нему трудно подойти. Но это связано с желанием сделать монумент представительским. Я не думаю, что вариант абсолютно идеальный – такого, наверное, и не могло бы быть. Но для задачи, которая была поставлена, это было самое правильное решение.

– Ярославль избежал волны демонтажа памятников, прокатившейся по столице в начале 90-х. Все монументы Ленину в городе уцелели, кроме разве что одного – у ДК ЯЭРЗ, которого недавно заменили паровозом. Надо ли, на ваш взгляд, расчищать город­ской ландшафт от Ильичей?

– Установить памятник, а потом его убрать или перенести – по-моему, это совершенно тупиковый путь. Уничтожать – всё равно, что сносить памятники архитектуры. Делать этого нельзя.

– Выходит, что в Москве погорячились?

– Конечно. Это чисто политическое действие, которое исторически никак не оправдано. Это наша память, какая бы она ни была – позитивная или негативная.

– Памятника какому историческому персонажу, на ваш взгляд, не хватает в Ярославле?

– Перед тысячелетием была своего рода эйфория: «Надо побольше монументов установить!» Прошёл конкурс на памятник адмиралу Ушакову. Предлагались интересные решения, но потом обо всём благополучно забыли. Была идея установить памятник первому ярославскому губернатору Мельгунову. Я считаю, он достоин подобной чести. Но и тут дальше разговоров дело не пошло. Потом вдруг у одного из наших достаточно известных предпринимателей возникла идея установить памятник Екатерине Второй. Уже и скульптура была, и место определено.

– Не логичней ли было бы поставить ей монумент в Рыбинске. Ведь ему императрица даровала герб и статус города...

– Допустим, в Ярославле тоже остался след от её эпохи. Генеральный план города утверждался Екатериной. Так повелось, что все генпланы в империи утверждали лично самодержцы. Но, мне кажется, было бы разумней увековечить память Петра Первого. Его роль в истории города имеет очень большое значение. Особенно в связи со строительством Большой мануфактуры. Фактически при Петре Ярославль вошёл в индустриальную эпоху. Затрапезнов, который основал мануфактуру, – тоже очень интересная личность. В будущем году исполнится пятьдесят лет полёту Валентины Владимировны Терешковой. Памятники при жизни у нас сейчас не ставят, но это всё-таки эпохальное событие.

– По имперской традиции, продолженной в совет­ское время, мы смотрим на памятники снизу вверх. Высокий постамент – обязательный атрибут городского монументального искусства. Однако с недавних пор ситуация стала меняться. Собинов у филармонии, будочник на проспекте Ленина, дама на скамейке возле кафе на Трефолева. Как вам подобная тенденция?

– На выдающегося человека и надо смотреть снизу вверх. А вот появление обычных городских скульптур, не связанных с историческими именами, я приветствую. Кстати, там, где сейчас появился будочник, раньше находилась Романовская застава. Кроме неё в Ярославле было ещё три: Тверицкая – за Волгой, Углич­ская – недалеко от ресторана «Углич», Московская – напротив Московского вокзала. Мы хотели установить какие-то скульптуры на всех четырёх. Например, в районе Тверицкой заставы – ямщика с повозкой.

– В городах Западной Европы давно никого не удивляют абстрактные скульптуры. В Мадриде есть целый музей подобных работ, расположенный под открытым небом. Можете ли вы представить себе монументальную абстракцию в одном из ярославских парков?

– Да, и считаю, что это вполне достойный вариант. Что-нибудь типа мобилей, которые можно увидеть в париж­ском деловом районе Дефанс или, скажем, возле Центра Помпиду. Может быть, в центре Ярославля абстрактные скульп­туры выглядели бы некоторым вызовом, хотя я считаю, что современность может существовать и в историческом окружении. Ну, а уж в новых районах, которые у нас вообще лишены своего лица, какого-либо своеобразия, – в них-то почему бы нет?

Перед политехническим институтом мы в своё время собирались установить скульп­турное изображение ленты Мёбиуса. И эту идею, к сожалению, не удалось реализовать...

– Прошло почти два десятилетия с момента установки памятника Ярославу Мудрому. Изменилось ли за это время ваше отношение к монументу? Хотели бы вы что-то изменить задним числом?

– Моё отношение к памятнику не изменилось. Из всех возможных вариантов место выбрано самое правильное. Единственное, чего мне хотелось бы – убрать троллейбусные опоры и провода, заслоняющие вид на каменного князя. Ну, наверное, это произойдёт, когда изменятся виды транспорта. Троллейбусы на аккумуляторах, говорят, уже появляются...