Владимир ФОКИН: «Задушу любого, кто назовёт мою картину сериалом»

– Владимир Петрович, Международная школа ВГИК впервые работает на Ярославской земле. Кто стал её участником и каким должен быть результат их пребывания здесь?

– У нас в этом году шесть съёмочных групп. Съёмочной группой мы называем троицу: режиссёр, оператор, продюсер. Режиссёры преимущественно иностранцы. Только одна девочка российская – из ВГИКа. Остальные – из зарубежных киношкол. Это Колумбия, Италия, Индия, Израиль, Белоруссия. На выходе должно получиться шесть документальных фильмов. Формат – до десяти минут. Итальянка пыталась заявить игровое кино, но я её, надеюсь, отговорил, потому что замысел был, прямо скажем, незрелый. Она присылала заявку на документальную картину, но тут вдруг решила повернуть.

В этом году, в отличие от предыдущих школ, у нас большая секция анимации. Грех было бы не воспользоваться опытом живущего в Ярославле Александра Петрова. Он тоже участвует в нашей работе. Чисто технологически для аниматоров трудно создать условия в Ярославле, поэтому они трудятся в Москве. Но приедут сюда, чтобы вместе с документалистами побывать на мастер-классе Петрова.

19 июня, в день закрытия киношколы, мы покажем отснятые работы городской общественности. Вот такие у нас планы. Нескромные, прямо скажем. Сделать шесть документальных фильмов практически за две недели – задача не из простых.

– А теперь давайте поговорим о художественном кино. Именно оно принесло вам всесоюзную известность в начале 80-х. Я помню, какое ошеломляющее впечатление произвёл на меня, тогда студента-первокурсника, фильм «Сыщик». Ничего подобного я раньше не видел. Синтез боевика и комедии, эта картина и сейчас смотрится на «ура». От каких образцов вы отталкивались, делая этот фильм?

– Я никогда не опираюсь на чужие наработки. Более того, если в голову приходит какая-то идея, даже очень хорошая, но мне становится известно, что где-то подобное уже было, я калёным железом это выжигаю. Смешение жанров, очевидно, близко моей человеческой органике. Я в каждой своей работе, сколь бы серьёзная проблема ни поднималась, всегда ищу повод для улыбки. Я считаю, что для кино, которое стремится максимально полно моделировать жизнь, вообще неприменимо понятие жанра. Действительность многожанрова сама по себе. Но и, кроме того, улыбка – самый короткий путь к сердцу человеческому.

– Кстати, по поводу комического. В «Сыщике» одну из первых своих киноролей сыграл Леонид Ярмольник. Благодаря короткому комедийному эпизоду актёр запомнился...

– Это была не одна из первых, а самая первая его роль. Она сделала Ярмольника по-настоящему популярным. Слава Богу, он это ценит и всегда везде об этом говорит. Называет меня своим крёстным отцом. И для Андрея Ташкова главная роль в «Сыщике» стала кинодебютом, который принёс ему всесоюзную популярность.

– Вы пришли в кино, когда вам было уже за тридцать, но зато настоящим профессионалом. Через два года после «Сыщика» в советский прокат вышла военная драма «Александр Маленький». Картину благожелательно встретили и зрители, и критики. Как сегодня вы оцениваете эту свою работу?

– Думаю, «Александр Маленький» выдержал испытание временем. У меня две творческие мастерские – актёрская во ВГИКе и режиссёрская на выс­ших курсах сценаристов и режиссёров. Так вот, я показываю этот фильм своим студентам. Хотя картине тридцать один год, она ничуть не устарела, воспринимают её точно так же, как в восемьдесят первом. А недавно я показывал «Александра Маленького» в Виннице. Знаете, на Украине сложное отношение к войне. Но после сеанса творилось что-то невероятное. В результате они заказали около двухсот копий фильма, чтобы показать его во всех школах Винницкой области. В общем, картина снова «выстрелила». И так её принимали всегда.

– А ведь «Александр Маленький» был снят совместно с кинематографистами Германской Демократической Республики – студией «ДЕФА». Фильмы совместного производства у нас редко выходили удачными...

– Этот тоже не должен был удасться. Первый вариант сценария сочинила немецкая писательница Ингебур Кретчмар. Из-под её пера вышла сладкая лукумная, очень аккуратная история, не имевшая никакого отношения к реальности. Я очень долго отбивался от этого проекта. На меня смотрели как на сумасшедшего: «Как это? Международная картина! Заелся! Вторая работа, а уже дерёт нос!» Такой убогий, примитивный, прямолинейный сценарий брать не хотелось. Однако фильма о немецких детях, сделанного «русскими руками», никогда не было, что и определило мой выбор. Сценарий требовал кардинальной переработки, чем мне в итоге и пришлось заняться в компании с замечательным сценаристом Валентином Ежовым.

– Ваш телевизионный дебют оказался не менее успешным, чем кинематографический. В августе 1984-го весь Советский Союз смотрел шпионский сериал «ТАСС уполномочен заявить» по роману Юлиана Семёнова. Как вам работалось с создателем Штирлица?

– Это особая история. Дело в том, что до меня эту картину уже сняли один раз. Почти полностью. И отснятый материал был забракован. Я оказался на картине уже третьим режиссёром. Меня просто умолили доснять её и перемонтировать. Для меня это было абсолютно неприемлемо. Тем не менее директор студии меня уговорил. Там ситуация была катастрофическая для него лично. А он ко мне очень хорошо относился...

– И сколько в итоговой версии фильма вашего материала?

– Сто процентов моего. Я его снял заново от начала до конца. Это был единственный счастливый случай в моей жизни, когда я получил полный карт-бланш. И сказал, что пробы проводить не буду. А возьмусь за дело лишь при условии, что приглашу тех артистов, которых считаю нужным.

– То есть, прежде чем начать работу, вы полностью обновили актёрский состав?

– Кое-кого оставил. Например, Тихонова, Петренко, Юматова, кого-то ещё. Но большую часть заменил. Картина с самого начала снималась по сценарию Юлиана Семёнова. Он, кстати, и выдавил с картины первого режиссёра ещё на этапе режиссёрской разработки. Но сама повесть Семёнова была настолько слабой, торопливо написанной, с убогими диалогами, что её невозможно было не править. Там детективные концы не сходятся с концами. И каждый режиссёр пытался это выправить. У второго, кстати, с Юлианом уже были до этого две или три картины. Профессиональный человек, но и он оказался совершенно деморализован. Картину остановили. А потом взяли меня в клещи, чтобы я как-то разрулил ситуацию.

Я посмотрел отснятый материал и, честно говоря, пришёл в ужас. Там была полная пустота во всех отношениях. При слабом режиссёре, к сожалению, все работают плохо. И очень хорошие актёры играют хуже некуда, и оператор, который потом сработал блестяще, здесь снял много ниже своего уровня. Короче, я понял, что никогда в жизни не отмоюсь. Но консультанты фильма – прообразы главных героев, которых играют Тихонов с Соломиным, рассказали реальную историю, которая лежала в основе повести. А история потрясающая! Такое кино только бы и снять! «Надо садиться за новый сценарий!» – говорю я Семёнову. «Напишу, нет вопросов», – отвечает он, после чего я согласился и с тех пор больше его не встречал. Пришлось писать в одиночку все десять серий. В чудовищных стартовых условиях: на оставшиеся деньги и в оставшиеся сроки.

– Но по результату-то этого не видно...

– Ещё не хватало, чтобы это было видно! Потом мне, конечно, добавили и денег, и сроки. Но это был кромешный ад. Кошмар, которому нет названия. Счастливый кошмар...

– За границей много снимали?

– Какое – много... У нас была недельная экспедиция на Кубу, причём вся эта неделя пришлась на время оккупации американскими войсками острова Гренада. Мы прилетели, только сели в Гаване, а по радио передают сообщение о том, что американцы высадились на Гренаде и вступили в бой с «кубинскими рабочими». Нас принимало министерство внутренних дел Кубы. И их контрразведка, которая по нашей просьбе организовывала съёмки.

Дело в том, что все валютные средства на фильм уже были потрачены до моего прихода. На съёмки в Германии. Меня умоляли, чтобы в картину вошла хотя бы часть этого материала. Но я не смог ничего поставить. Из всего, что было снято моим предшественником, в картину вошло пятьдесят восемь полезных метров. Это две минуты экранного времени. Один небольшой эпизод, который я по-другому сложил, и два красивых проезда. Остальное пришлось снимать заново.

Кубинская сторона не смогла нам организовать то, что планировалось, потому что ситуация была на грани войны. Кубинцы срочно эвакуировали своих людей, и вся местная контрразведка без конца летала на Гренаду. В том числе и наши ребята – те, кто должен был нам предоставлять машины для съёмок и прочее.

– Всё ли получилось сделать так, как было задумано?

– Чего мне, к сожалению, не удалось, так это вернуть историю туда, где она реально происходила. Не дали по политическим соображениям. В это время шла война в Анголе, и мы там, как всегда, активно участвовали. Поэтому возникли эти идиотские Луисбург, африканское государство Нагония и так далее. А на самом деле эта история началась в Колумбии. Она латиноамериканская. И я на Кубе встречал людей, которые в ней участвовали.

– Как долго снимались эти десять серий?

– Два с лишним года. Мы практически жили на студии, пока картина рождалась. Всем, кто был к ней причастен, она так нравилась, мы все так её любили, что я ни на секунду не сомневался в успехе. Фильм и стал в итоге сумасшедшим хитом. Во время показа вымирали города, причём не только в Союзе. На Кубу я прилетал на премьеру – было то же самое. В Сирии, как ни странно. Казалось бы, им-то что? А я был с Ирой Алфёровой. В одной из серий её героиня погибла, а на следующий день после показа мы идём на прогулку по Дамаску. Так на улице нас буквально хватали за руки, зазывая в гости.

Когда картина вышла в СССР, письма поступали мешками. И вдруг я увидел, что они делятся, хоть и не поровну. Отзывы в основном восторженные, но огромное количество – с чудовищным зубовным скрежетом, с ненавистью: «Что это за контрразведка? Почему самый обаятельный герой – американец? Что это за сыскари, у которых в руках травится шпион? К стенке бы вас поставить!»

– В девяностые годы вы не сняли ни одной картины. Почему так случилось и чем вы занимались в этот период?

– У меня была пауза между фильмами одиннадцать лет. В 90-е годы кино превратилось в прачечную для отмывания денег. Какую только дрянь мне не предлагали ставить! Я от всего отказывался. А то, что сам хотел сделать, снять было невозможно. Поэтому перебивался на телевидении – жить-то надо на что-то! Был главным режиссёром одной телевизионной компании, работал на программе «Старая квартира».

– Телероман «Пятый ангел», снятый вами в 2002 году, стал, на мой взгляд, одной из самых мощных и мрачных историй о периоде первоначального накопления в России. Рядом с ним, пожалуй, можно поставить лишь «Бандитский Петербург» Владимира Бортко. В основу сценария фильма лёг роман кинодраматурга Эдуарда Володарского «Охотник за черепами»...

– Да, но он был существенно переработан. Это одна из двух моих работ последнего десятилетия. Вторая – «Ниоткуда с любовью, или Весёлые похороны» с Александром Абдуловым в главной роли. Обе мне бесконечно дороги. В них я высказался по поводу тех сегодняшних проблем, которые рвут мне душу. И очень рад, что это мне удалось.

На «Пятого ангела» сильно покушались, собирались просто искромсать в хлам. Если бы не Сергей Шумаков, который стал сейчас генеральным продюсером телеканала «Культура», а тогда был на НТВ главным по производству, фильма бы просто не было. Он меня прикрыл. Когда я принёс ему материал, он мне сказал: «Я в кино такого не помню, а тут для телевидения!»

Я с самого начала сказал, что задушу любого, кто назовёт мою картину сериалом. Сериал – это дело, которое ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывает. А «Пятый ангел» делался по законам кино, кино большого стиля. Для меня было очень важно поставить в фильме самые острые вопросы, которые не давали мне покоя.

Главная проблема нашего времени – человек и деньги. Что происходит с человеческой душой под влиянием «бабок»? Ни один из трёх главных героев «Пятого ангела» не выдержал испытания деньгами.

– Вы снимаете метко, да редко. За три с лишним десятилетия всего девять картин...

– Была и десятая, но её совсем мало кто знает. Ещё студентом ВГИКа, в 1977 году, я сделал на Одесской киностудии фильм «Ливень». Короткометражный, на тридцать минут. Это была одна из трёх новелл телевизионного альманаха. Всё получилось случайно. Картину завалил режиссёр. Тогдашний директор Одесской киностудии встретил моего мастера Юрия Егорова (известный советский режиссёр, автор фильмов «Добровольцы», «Простая история», «Отцы и деды». – А. Б.) и говорит: «Я просто в отчаянии! Студия не выполняет план. Мы останемся без премии. Это катастрофа! Нет ли у вас какого сумасшедшего знакомого, который мог бы взяться за это дело и спасти студию?». Юрий Палыч вызвал меня и с ходу говорит: «Это ваш шанс. Будет что-то страшное, но я вам советую взяться». Съёмки действительно оказались кошмаром. Мне слили в группу всех студийных пьяниц, весь «отстой», хотя это были по-своему симпатичные люди, с которыми в итоге фильм я сделал. Его потом раз двадцать показывало украин­ское телевидение. Сейчас бы мне не хотелось, чтобы кто-нибудь его видел.