Если завтра война, если завтра в поход...

Александр ПОПОВ, кандидат технических наук:

– Как хороша была летняя ночь 22 июня. Нас, группу семиклассников из даниловской железнодорожной школы, родители отпустили на ночную рыбалку. Улов был самый скромный, но радость и гордость – огромная. К полудню мы возвратились в город. И заметили, что он чем-то изменился, затих, потемнел. Никто не обращал на нас внимания.

Дома у нас как всегда по воскресеньям был накрыт праздничный стол. И за ним молча, задумчиво сидели родственники: мама утирала слёзы, Костя, заместитель директора педучилища, весёлый, широкоплечий, с тёмной кудрявой шевелюрой, сосредоточенно смотрел куда-то поверх нас. К нему тесно прижалась Клавдия, его молодая жена, моя сестра. Володя, средний из нас, пятерых детей, слесарь из МТС, в полосатой по той моде майке торопливо и весело в чём-то убеждал собравшихся.

– Война! – звучало из чёрной тарелки.

Константин был коммунистом, Володя – комсомольцем. Они в самом начале войны добровольцами ушли на фронт и не вернулись. Первый пропал без вести под Вязьмой, могилу Володи, командира батальона, я спустя много лет нашёл под Ржевом.

А в нашей железнодорожной школе создали курсы помощников машинистов. И через несколько месяцев я уже ездил на паровозе с пожилым Иваном Ивановичем. Уставал так, что еле добредал домой. Та ночная рыбалка казалась сном.

Октябрина ПЧЁЛКИНА, учительница:

– У нас всегда был весёлый, многолюдный дом. Отец – прокурор Пермской железной дороги, мама – домохозяйка. А нас, детей, было семеро: старший Женя заканчивал десятый класс, младшему Шурику было два года.

Когда объявили, что началась война, отец сразу же собрался на работу. Мы почти не видели его до конца войны. Женя твёрдо сказал, что уйдёт на фронт. Правда, его сначала направили в военное училище, готовившее специалистов для морской авиации. Он попал на фронт через два года.

Мы уже знали, кто такие фашисты, ходили в госпитали, где помогали раненым писать письма домой, устраивали маленькие концерты. В нашей большой квартире становилось всё теснее. Сначала родители приняли молодую семью из эвакуированных ленинградцев, потом в Пермь стали приезжать беженцы – родственники из разных мест. Они шли к нам. Какое-то время нас было 36 человек. Мама готовила на всех, обедать садились в три захода.

Михаил ОВЧАРОВ, журналист:

– Война застала нас в Донбассе. Помню, в 10 часов за отцом приехал мужчина на двуколке – в военкомат! Отец был офицером запаса, имел медаль за участие в Гражданской войне. Мама узнала про войну в магазине, потом рассказывала, как шла домой, и у неё из рук падали буханки и булки.

Детей было пятеро, младшему – всего несколько месяцев. В первый же день с нашей шахты ушли на фронт пятеро мужчин. Отец попрощался с нами, запретив матери провожать его на станцию – надо заботиться о детях.

Началась эвакуация, связь с отцом пропала. Аттестаты мы не получили. До сих пор не знаю, как выжили. Отец нашёл нас в Киргизии в 1943 году, а приехал за нами из Берлина в 1945-м с орденом Красного Знамени.

Надежда КОТОВА, врач-педиатр, кандидат медицинских наук:

– Мы жили в селе Угодичи Ростовского района. Жизнь в деревне улучшалась, и папа решил расширить наш дом, пристроить кухню. Утром мы помогали ему выкидывать мусор из окна, подносили глину для печки. Радио в селе не было, новости привозили на пароходе, тогда ходившем из Ростова до Угодич.

И вот подошёл пароходик, стали выходить пассажиры. Все женщины плакали – так мы узнали о войне. К вечеру в сельсовете собрали мужчин. Наша семья провожала на фронт папу и мужей двух его сестёр.

Вернулся только отец. Он был шофёром, воевал на Волховском фронте, закончил войну в Праге. А печку нам сложил дядя Саша Гаскин, солдат первой мировой войны.

Нина КУЛЁВА, художник:

– В июне 1941 года мне дали путёвку в Артек. Как я ждала её! Но у мамы было странное предчувствие, тревога на душе. Отправлять меня на юг она побоялась, обменяла путёвку на ивановский санаторий. В первый день войны мы, ярославские пионеры, уехали на отдых. Мне кажется, я просто не поняла, что произошло. Нас кормили и лечили, как будто не было войны.

Зато по возвращении я узнала, что такое бомбёжки в городе, голод, работа на моторном заводе, где нас, подростков, научили собирать детали для военных изделий. От отца – сапёра приходили скупые строчки. Сначала он взрывал мосты при отступлении наших войск, потом наводил их при наступлении. Чудом остался жив. Вернулся с орденом Красного Знамени. На одной из своих работ я потом изобразила этот мрачный промозглый цех, женщин, только женщин, на другой – дети на подставках у конвейера. Больше про войну у меня картин нет – находила другие темы.

Лидия ВАТЛИНА, преподаватель Ярославского пед­университета:

– Я родилась после войны, о её начале мне рассказала моя учительница, с которой я многие годы поддерживаю добрые отношения.

Нина Самуиловна Костровицкая была медсестрой. Утром 22 июня они с подругой пошли в Волковский театр покупать билеты на оперу «Кармен» – шли гастроли какого-то театра. Вышли с билетами на площадь, а там толпа людей у столба с чёрной радиотарелкой.

Нину отправили на передовую. Многие сотни километров прошла она по дорогам войны. Победу встретила в Польше. Потом окончила иняз в Ярославском пединституте. А «Кармен» подруги увидели при первой же возможности, когда вернулись с фронта.