В Кукобой, по дороге к храму

Вологодцам хорошо – они едут в Кукобой через Бакланку, лесами и болотами. А вот того, кто из Пречистого поедет, обуяет по дороге великая грусть. Брошенные дома с заколоченными окнами в полузаброшенных деревнях. Всего лишь Игнатцево, Погорелка, Всехсвятское радуют каким-то оживлением. В крупном селе Семёновском в пять вечера – ни души на улице! А от Николо-Горы до Козы – страшная картина ветровала: леса повалены ураганом позапрошлого года. Общие путевые впечатления – этот край постигла катастрофа.

Раздумья по дороге: стоило ли в 70-е годы мелиорировать и распахивать эти малонаселённые заболоченные земли, выкорчёвывать леса? Несомненно, вмешательство человека повлияло на местные климатические условия, создало условия для разгула ураганов. Сама природа подсказывает человеку виды деятельности на этой земле: переработка древесины, сбор даров леса и их переработка, консерв­ные заводики, экологический туризм. Последнее сейчас особенно актуально и имеет спрос у жителей больших городов.

Заранее предвкушаю свидание с храмом. Когда человек видит его впервые, когда величественный собор вдруг возникает из-за серых изб и сараев, из-за разбитых заборов и деревьев, просто берёт оторопь от такой красоты и мощи! Это чудо, это нахлынувшие дет­ские впечатления от русских волшебных сказок, это неж­ность материнской колыбельной, это гордость и чувство патриотизма – ведь можем же! Совсем немного времени осталось до 30 июня, когда прихожане этого собора, одного из самых красивейших в области, отметят столетие со дня его освящения.

Жительница села Антонина Кузьминична Фомичёва двадцать лет была старостой храма. Прихожан, говорит, не так много, но сейчас молодёжь пошла в храм – крестить, венчаться, причащаться. И на службы ходят, и детей ведут. Храм требует ремонта, и службы проводят в небольшом приделе. Пока места хватает. Летом, на Троицу, служба идёт в самом храме. Голос Кузьминичны теплеет:

– Священник у нас, милый мой, очень хороший. Пятеро детей, сын-семиклассник – и в колокол звонит, и молитвы читает. А матушка – регент. У нас службы – нигде таких нет. Как поют хорошо!

Известно – построил храм на свои деньги питерский купец Иван Воронин. Родом он из Рябинок – это по дороге в Кукобой, у «повёртки» на Малино.

История строительства собора очень интересная. О ней подробно рассказывают экскурсоводы. При этом почему-то мало кто упоминает его создателя – архитектора Василия Косякова. Он, между прочим, построил и Казанский собор (1900 – 1918 гг.) в Данилове. В марте исполнилось 150 лет со дня рождения Василия Антоновича.

Родился он в Санкт-Петербурге в семье повара, служившего у графа Адлерберга. Он и три его брата были отмечены печатью таланта и получили образование, несмотря на бедность. Василий блестяще учился в Санкт-Петербурге, в институте гражданских инженеров. Его имя запечатлено на мраморной доске выпускников. В 27 лет он построил свою первую церковь – Милующей Божией Матери в Санкт-Петербурге, а в 28 получил звание профессора. Архитектор Высочайшего двора – так именовали преподавателя, а потом и директора института гражданских инженеров. Почти два десятка храмов он выстроил в излюбленном неовизантий­ском стиле, или псевдорусском стиле.

В историю архитектуры Василий Косяков вошёл с возведением собора во имя Николая Чудотворца, или, как его ещё называют, Морской собор – в память павших героев-моряков. Построен в Кронштадте в 1913 году. Через год после освящения Спасского собора в Кукобое. И такое совпадение: ярославские специалисты участвуют сейчас в реставрации Морского собора – почти что брата-близнеца кукобой­ского храма.

Василий Антонович, вспоминают современники, был человек «мягкий, заботливый и в то же время принципиальный, руководствовался своей совестью и высокими идеалами». Такой факт: в 1918 году он ходатайствовал перед Луначар­ским о помиловании священников, схваченных и приговорённых к расстрелу, в то время как его сын был также арестован... В его доме находили поддержку бедные студенты. Жена Людмила работала в яслях при обществе попечителей больных и бедных детей.

Могилу Василия Косякова, умершего в 1921 году, почему-то сравняли с землёй. И к 150-летнему юбилею великого архитектора памятник в виде аналоя поставили в стенах Казанского собора в Санкт-Петербурге.

Судьба кукобойского храма печальна и обычна для атеистических времён. Антонина Кузьминична, как местный старожил, сообщает:

– Сначала там были склады, а в подвалах в то бушующее, нехорошее время держали заключённых.

Сейчас женщину одолевают болезни, к чему она относится с христианским смирением:

– Прибаливать стала – бог велел пострадать...

Мало кто знает, почему волость до 1929 года Подорвановской именовалась. Вот и Кузьминична тоже не знает, хотя в деревню Подорваново хаживала – в сторону от Малина. Говорит: там ни храма, ничего, кроме домов, не было. А сейчас и деревни той нет. Из хроники: в 1836 году в Подорванове в 28 дворах жило 154 жителя, а в Кукобое в 1859 году – в пяти дворах девятнадцать жителей и располагался погост с церковью.

Вспоминает, как жили «при райцентре»:

– Сельхозтехника была большая, колхозов-деревень было – не сосчитать. Зачем эти деревни нарушили?

Вся «инфраструктура» райцентра умещалась в огромном двухэтажном здании дореволюционной богадельни. Строил её, считают, также Василий Косяков. На втором этаже были райком партии – само собой коммунистической и райисполком. А на первом – прочие, как сейчас говорят, офисы – редакция газеты «Призыв», почта, сберкасса, фельдшер... Отдельно стоял лесхоз.

В новое время в здании разместилась кукобойская больница, пока её вопреки просьбам жителей не закрыли, превратив в амбулаторию. Антонина Кузьминична сожалеет:

– Не стал Кукобой райцентром, и всё нарушилось. Уж нам ничего не жалко, а вот больницу зачем закрыли... Амбулатория хорошая, но полечиться негде.

Сейчас граждане-кукобойцы ездят в Пречистое «лежать» в стационаре и к специалистам. Три рейса в день до Пречистого: в семь утра, в два пополудни и в шесть вечера. Приехал утром в райцентр, и у тебя в запасе на посещение всех присутственных мест есть четыре часа до следующего рейса домой. Расстояние в 64 км автобус преодолевает с заходом в Семёновское за полтора часа.

Закрыли и сберкассу, оставив обслуживание лишь раз в неделю. Почта работает три раза в неделю. Закрыли «газовую контору» – теперь газовые баллоны на улице будут выдавать.

Кукобой как бы уходит, возвращается в прошлое, в свою стародавнюю Подорвановскую пору. Старые избы, чёрные заборы, облупленный фасад богадельни – ныне комплексный центр социального обслуживания. Здесь будут коротать зимнее тяжкое время одинокие старики из умирающих деревень. Откроется он на День села, также 30 июня. Внутри, говорят, сделан превосходный ремонт.

Единственное, что здесь блестит и сияет, так это Владимир Ильич Ленин. Стоит посреди лужи и смотрит на большую избу, в которой разместилась сельская власть. Памятник, выкрашенный золотой краской, унесли из парка, с места игрищ, подальше от греха – по приказу бывшего главы района Леонида Щербакова, когда-то члена КПСС... А грех – это Баба Яга, под проект которой «инвесторам» отдали в аренду на 49 лет, говорят, за копейки самую живописную, зелёную часть Кукобойского парка. Здесь вообще трепетное отношение к «бренду» – как ни позвонишь Елене Чистобородовой, сельской главе, она всё время убегает на субботник – парк чистить.

Главный инвестор-учредитель Бабы Яги – владелец двух нефтебаз и семи автозаправок в Вологодской области. Человек очень известный клиентам так называемого коммандитного товарищества. По финансовой пирамиде, выстроенной Алексеем Игнашёвым на вкладах жителей Ярославской и Вологодской областей и как-то враз рухнувшей, до сих пор идёт расследование. Соучредителями поначалу стали ещё и родственники местных чиновников: сын экс-главы Леонида Щербакова, муж замглавы и жена начальника отдела культуры Анатолия Бредникова. Анатолий Витальевич просто генерирует идеи. В противовес Бабе Яге, которая не стала прямым источником дохода в районную казну, а превратилась в частное дело, он придумал, будто викинги тут сплавлялись по Соти и Ухтоме на пути из варяг в греки. Он даже организовал сплав первомай­ского чиновничества и местного депутатского корпуса по Ухтоме в мае 2009 года. Ни с варягами, ни с греками и викингами ничего не получилось. Сейчас у Бредникова родилась ещё одна идея – агротуризма. Цель – показать традиции русского трудолюбия и хозяйствования. Один из пунктов нового маршрута – ферма Александра Власова в Багряниках. Он превосходно организовал дела на своей ферме. И у него, что интересно, скот – коровы с телятами и табун лошадей – круглый год пасётся на приволье! К слову, Анатолий Витальевич снова организует сплав местных чиновников, депутатов корпуса и творческой интеллигенции из Ярославля – от Корхова по Соти с высадкой на ферме. Там чиновничество и творческая интеллигенция из Ярославля, как предполагается, ознакомятся с традициями русского трудолюбия.

Впринципе, если оставить за скобками викингов и древних греков, идея неплохая: организовывать сплавы во время половодья по той же Ухтоме, создав пункты проката. Охота, рыбалка, паломничество в таинственную Исаковскую пустынь в Сокольих болотах, сбор ягод и грибов и т. д. К тому же один из уроженцев Кукобоя, поработавший на Севере, вернулся и строит сейчас кемпинг на окраине села.

К слову, уютная гостиница есть и в Пречистом – недалеко от трассы Москва – Холмогоры. Стоимость ночёвки – 500 рублей с места. Поставить бы рекламу на самой трассе – но дорожники, говорят, больно дорого за это берут. И пообедать в Пречистом можно прилично в местном ресторане, и всего за сотню рублей!

Вот мы всё Баба Яга да Баба Яга... Хоть от неё дохода в бюджет с гулькин нос, но не было бы её, кто бы вспомнил сейчас о Кукобое? А тут сотни людей по выходным приезжают сюда. Какую-никакую копеечку оставляют. По крайней мере учредителям ООО «Кукобойская старина». Стоимость посещения группой игрищ и чаепития – в пределах восьми тысяч рублей. Или одного человека – около четырёхсот рублей. Обед отдельно – полторы сотни. За пять лет раскручивания бренда, с 2002 года, – 25 тысяч туристов.

И опять же – шестнадцать рабочих мест. Для села в глуши это что-то. Заняты артисты из местной художественной самодеятельности (хотя в обычное время клуб выглядит безжизненным, пустым), заняты повара, которые кормят туристов, угощают местными вкуснейшими пирогами. Вот и ветеринар Лилия Плетнёва сделала карьеру: стала руководителем фирмы. Ведь иначе тут работать практически негде. Это сразу бросается в глаза: на рынке шумно и, видимо, давно выпивали пять-шесть мужиков. Лет по тридцать – сорок. По их виду ясно: такие уже работать не пойдут...

Разговаривала в Кукобое с ребятами, будущими выпускниками. Чем займутся после школы? Ответ единодушный: уедут в город, здесь делать нечего. А Баба Яга? Пожали плечами: «А нам-то что с Бабы Яги?» Видно, не прельщает их с нечистой силой связываться...

Окрест Кукобоя – три сельхозпредприятия. «Мир», «Пламя» и знакомое мне «Вараково». Помнится, лет семь-восемь назад его председатель Алексей Петухов поделился хитростью: за долги отключили СПК от света. Доильные аппараты бездействуют – чем доить? А коровы не привыкли к «ручной» дойке, лягаются... Приспособились: трактором доили: молоко вакуумом вытягивали... Прошли годы, а лучше не стало: уже давно в конторе люди работают без лампочки Ильича. Долги! Зарплата в СПК небольшая, работники уходят. Куда? В никуда. На пенсию или на пособия! Для таких небольших хозяйств из-за ежегодного повышения тарифов на свет и горючее светлой перспективы не видно. И льготы за распашку клина и на ГСМ проходят мимо – пахать некому, а ГСМ везти две-три тонны с нефтебазы из Ростова или Углича – золотой солярка станет... Кто нас, горожан, скоро кормить будет? Китайцы? Или учёные своими генномодифицированными продуктами?

И всё же Кузьминична печалится больше о возвышенном, о судьбе собора. Не ремонтируется он, даже не огорожен стоит. И искренне заверяет:

– Мне в городе никогда не жить – я без храма вообще не могу.