Эти шесть лет ярославец художник Николай Мухин расписывал храмы в Сербии и Хорватии, за что первым из иностранцев был удостоен высшей награды Сербской православной церкви, учреждённой для художников и архитекторов, – ордена Святого Милутина, короля Сербского.
Едва вернувшись, Николай Александрович с головой погрузился в новый проект: он готовится к большой персональной выставке в Ярославском художественном музее. Это событие значимо для художника – ведь «персоналки» в родном городе, где у него много поклонников, не было у Мухина последние шестнадцать лет. К этому же событию приурочен и выпуск книги, которую художник с юмором называет «дембельским альбомом». В таком режиме, когда хронически не хватает времени – будь в сутках 48 часов, и тех не хватило бы, – Николай Мухин встретился с корреспондентом «Северного края», чтобы поговорить о жизни и творчестве, о том, что сейчас его волнует.
– Я планирую включить в книгу свои работы, которые были созданы в период начиная с 1977 года (чудом сохранился небольшой этюд) и вплоть до последней, юбилейной выставки, прошедшей в прошлом году в Москве в музее современного искусства, у меня там были видеоинсталляции, другие сложные вещи – то, что сейчас называется актуальным искусством… Дайте-ка подсчитать… 34 года, Ничего себе, временной диапазон! Обычно художники делают альбомы так – живопись, графика, скульптура – а я решил составлять по годам, мне так показалось интереснее.
– Получается целое собрание сочинений. Многие альбомы сопровождаются либо авторским текстом, либо комментариями искусствоведов. В вашей книге они тоже будут?
– Обо мне много писали на протяжении этих трёх с лишним десятилетий. Я для себя придумал ироничное название для таких текстов – «реагирование на искусство». У меня сохранились такие «реакции» великого реставратора Савелия Ямщикова, известнейшего российского искусствоведа Анатолия Кантора… Я горжусь и дорожу тем, что знаком с этими людьми. Их слова обо мне и о том, чем я занимаюсь, будут включены в эту книгу. Но какой смысл о живописи рассказывать? На живопись надо смотреть, и я хочу сделать так, чтобы это было интересно. Потому мы с сотрудниками музея придумали проект «Социальная зависимость», согласно которому выставка начнётся… с улицы.
– Вы на протяжении нескольких лет расписывали храмы в Сербии. Почему именно в этой стране?
– В 1999 году мы с моими учениками закончили расписывать храм Христа Спасителя в Москве. А до этого я выиграл конкурс, победив 36 авторских коллективов, был буквально чемпионом мира по рисованию, и, естественно, меня распирало от счастья. На тот момент казалось, что была взята главная в жизни высота… Через некоторое время пришло приглашение от настоятеля русского подворья в Сербии отца Виталия (Тарасьева) расписать храм Вознесения Господнего в городе Уб. Приехав, я был потрясён красотой этого храма, воссозданного в точных традициях архитектуры XIV века, я почувствовал очень серьёзное отношение к этому месту людей, которые хотят, чтобы здесь был храм. И я согласился.
– В Сербии, Польше, других странах храмы реконструируют, воссоздавая утраченное в годы лишений до мельчайших подробностей. Как в этой связи вы относитесь к внешнему виду кафедрального Успенского собора в Ярославле? Его строительству предшествовали, помнится, большие споры…
– Я безмерно счастлив, что этот храм находится в Ярославле. Будет здесь храм или нет – это решается на небесах. Город будет расти, видоизменяться, и через сто лет уже никто не вспомнит о тех сиюминутных спорах, большой храм или маленький, в каких традициях построен – люди будут просто приходить сюда молиться, ставить свечи, и это – главное. Когда я работал над фигурой Троицы, она давалась нелегко, меня поддержал тогда Святейший Патриарх Московский Алексий II, который сказал: ставьте, Николай Александрович, потому что будет возрождаться храм. Патриарх сказал, ещё живы люди, которые его разрушали… Мы должны помнить свою историю. Ещё недавно мы рушили всё под корень, потеряв разум почти на целый век. Храм вернулся, и мы просто должны привыкнуть к мысли, что он – такой.
– Многие люди искусства сегодня активно включились в политику, другие, наоборот, стараются максимально дистанцироваться от этого. Что вам ближе?
– Любой человек занимается политикой, хочет он того или не хочет. Даже тот, кто утром встал и пошёл на своё рабочее место, к станку или мольберту, а мог бы пойти на демонстрацию. Все люди политизированы, у нас есть социальная зависимость перед обществом. Я не состою ни в какой партии и не хожу на демонстрации, я художник и честно делаю своё дело, и несу за него ответственность перед обществом.
– Разве можно занимать такие должности, быть членом Президентского совета и при этом не быть членом правящей партии?
– Почему нет? Это моя гражданская позиция, и кому я симпатизирую – это моё личное дело. Я считаю, что сейчас России нужна просто стабильность. Если кто-то позабыл, то пусть вспомнит факты вековой давности, когда определённые люди старались сделать то, что случилось впоследствии с нашей страной. Сейчас как раз та ситуация, когда надо вспомнить, а не раскачивать лодку. Мы медленно, но уверенно выздоравливаем, с нами начинают считаться. Сейчас люди спокойно планируют свою жизнь на полгода вперёд, планируют жизнь своих детей. Это ли не уровень нашей свободы и стабильности? В 1985 году за написание иконы тебя запросто могли упечь в тюрьму. За анекдот, чтение самиздата ты в два счёта мог оказаться в местах не столь отдалённых. Не надо вновь наступать на те же грабли… У нас слишком короткая память. Дайте нам ещё немного времени, и мы выздоровеем окончательно.
Лариса ДРАЧ